3. Звучит лирическая мелодия

Съёмки с высоты птичьего полёта. Панорама областного города Яновска. Осень. Утро. Солнце. Женщина в зале театра. Обговаривает с директором театра условия постановки спектакля «Диалоги Мужчины и Женщины».

Директор театра (восклицает несколько патетически):

– Это должна быть щемящая мелодрама, чтобы трогала души, чтобы зритель плакал! Чтобы захотел стать чище! Чтобы понял ценность каждого дня! Каждой минуты! Зная ваш вкус, ваши личные душевные тонкости Агнесса Павловна, я могу и хочу, чтобы этот спектакль сделали вы, и только вы, поэтически, возвышенно, на нерве!

Агнесса (усмехается):

– На нерве? Чего-чего, а нервов хватит с лихвой. И чувств – предостаточно… Слёз, говорите, вам хочется? Будут, будут и слёзы…

У женщины покрасневшие глаза. Директор замечает это, качает головой, подчеркнуто понимающе вздыхает.

Директор:

– Ну и славненько… Актёров сами выбирайте, делайте что хотите, но спектакль мне нужен через два месяца. Берём темп, чтобы был запас времени… Мало ли что… Впереди международный конкурс! И знаете, где? (Агнесса отрицательно качает головой). В прекрасной теплой и морской загранице пройдёт этот самый первый конкурс такого рода! К нему и готовимся! (Директор мимикой и жестами выражает восхищение, надежду, уверенность в победе). Никто ничего нам на блюдечке не принесёт! Не забывайте об этом, дорогая Агнесса Павловна! Приступайте прямо с завтрашнего дня. На телевидении с трудом, правда, но выбили для вас творческий отпуск…А потом, может, и совсем к нам? А? Ну ладно-ладно, как сама решите… Не беспокойтесь, не волнуйтесь, финансово вы только выиграете, у нас нашёлся сильный и заинтересованный в развитии театра спонсор (поза директора выражает загадочность).

Агнесса слабо улыбается, пытается незаметно вытереть платочком глаза. Директор с ласковой укоризной, глядя на неё, качает головой.

(В то же время). Международный Московский аэропорт. Нагруженная чемоданами тележка. Писатель Герман Артюхов, его жена, тёща и дочь-подросток отправляются на Кипр. Попутно лениво переругиваются, больше по привычке, нежели из принципа.

Жена:

– Говорила, надо было раньше приехать, вон очередища какая огромная на регистрацию…

Тёща:

– А у нас так завсегда, Ниночка…

Герман:

– Охота вам ругаться, бабоньки?!.

Девочка:

– Им ох-о-о-о-та-а-а…

Герман жалостливо гладит её по голове.

Диктор объявляет начало регистрации.

Самолет в воздухе. Мужчина спит в салоне. Ему снится Агнесса.

Сон.

Агнесса медленно через золотистый туман движется к нему, но лишь только Герман протягивает к ней руки, Агнесса тает в них словно облако. А он плачет от глубокой тоски. Герман просыпается, из его глаз выкатывается несколько слезинок.

Не подавая виду, что проснулся, незаметно через прикрытые веки оглядывает своих родственниц. Они не обращают на него внимания. Для них его практически не существует. Дочка читает журнал. Жена и тёща обсуждают дачные дела и сделанные заготовки на зиму (нарезка кадров: виды дачи, посадка, прополка, заготовки).

Герман (про себя):

«Одно и то же. Каждый день одно и то же… Будто бы большего в жизни не существует…И ничего другого в ней нет… Ни любви, ни страстей…Еда, заготовки, помидоры, огурцы, варенье, пенсия… А кроме их самих, заготовки эти никто практически не употребляет. Но у нас незыблемо: всё, как у всех!!!»

Герман сдерживает вздох, смотрит на них из-под ресниц, передёргивает плечами, что-то шепчет. Открывает глаза. Смотрит из иллюминатора на землю.

Внизу море. Побережье. Курортный город. Посадка. Туристический автобус. Гид. Отель. На фоне музыки – кадры отдыха (номер в гостинице, пляж, ресторан, дискотека, стычки с женой и тёщей). Грустное и отрешённое лицо Германа. Он почти весь отдых что-то пишет в ноутбуке.

Через два часа. Дом подруги Агнессы. Подруга – однолетка Агнессы, довольно крупная дама в очках, дорогом халате, в подобранном со вкусом макияже. Сервирован столик в гостиной. Подруга иронично-вопросительно смотрит на Агнессу:

– Ну, что ещё приключилось? Помер кто?

– Да брось, Мариночка! Никто не умер…Слава богу… кроме разве что моей души…– Агнесса всхлипывает.

Подруга (со вздохом):

– А! Понятно! Ещё одна душевная трагедия… – наливает в рюмочки дорогой ликёр, кладёт на десертные тарелочки фрукты. Пауза. Затем, вздохнув: – С этим, что ль что приключилось? С писателем твоим?

Агнесса (горестно):

– Да… на днях он мне отдал ключи от моей квартиры…

Марина (почти весело, переставляя на столе приборы):

– Всего-то?! Великое дело! Не ты первая, не ты последняя. А и не надо было его поваживать. Все они такие, только допусти в душу, так и норовят там нагадить. Ну не могут они по-другому… не умеют… Такая у них «селявуха»… И ты от этого в такой тоске? Всё ожидаешь неземной любви? Молчаливого понимания? Не бывает такого… Да и годы уже… Тише, тише… Правильно, у тебя всё не как у людей. У тебя-то и приключается самая единственная на земле любовь… А потом повторяются твои стрессы, депрессии, нервные срывы… Знаю я тебя! (Агнесса пытается протестовать). Молчи, молчи! Ты такой родилась, моя дорогая. Выпей-ка лучше ликёрчику… На вот платочек, вытри глазищи-то! Да плюнь ты на него! Другого найдёшь! Найдёшь, найдёшь, не маши руками!.. Видали мы таких!.. И почище видали! И не таких, а о каких! Классиков! А этот что? Сыскался невесть откуда! Инженер душ!.. Да не плачь ты! Или поплачь, легче станет! По себе знаю… Ты поплачь, а я расскажу тебе анекдот… Сама понимаешь: сказка ложь, да в ней намёк, добрым девицам урок…

Марина наливает в бокалы мартини, розовый грейпфрутовый сок… Придвигает Агнессе фрукты, сыр…

Марина:

– Так вот слушай… Да мотай на ус…Вот дуры-то мы набитые, русские бабы. Обмираем по ним, по этим мужикам… А всё почему? Не знаешь? (Агнесса пожимает плечами, Марина всем своим видом выражает возмущение такой якобы несправедливостью положения дел). У нас неправильное воспитание. Душу нам, видишь, подавай… Вот и анекдот тебе, по теме… (Всё, что касается анекдота, иллюстрируется мультипликацией. В женщинах узнаваемы Агнесса и Марина). Знаешь, как поступает американка, когда её бросает любовник? Нет? Она уходит в бизнес и делает деньги, много денег. А там у неё всё и утрясается. У них, у этих американок, правильное отношение к мужику. Чуть что – в суд. За ручку держал? В глаза смотрел? Женись! А уж если от жены к тебе налево сходил… У-у-у-у! Тогда всё! Неустойка по контракту… И – почти разорён! Это мы такие бессеребреницы… Переспим, а потом сразу душевные мучения. А надо – переспала, отряхнула пёрышки и… вперёд! Компенсируй, мол, затраты, мил дружок…Дальше, дальше! Дальше от них надо быть…Дверь свою плотнее надо закрывать. Понимаешь меня?

– Ты отвлеклась, Мариночка… Анекдот…

– Ах, да… Про американку нам всё известно… Теперь француженки. Знаешь, что они делают, когда их бросают любовники? Тоже нет? (Агнесса улыбается). Они звонят другим своим дружкам, кто свободен… Поняла, да?.. А вот и до нашей русской сестры дошла очередь. Она, знаешь, что делает в такой же ситуации? Догадываешься? (Агнесса кивает). Да не кивай головой, а знай: наша русская сестра, что ты, что я, что какая другая, садится у окна, рыдает в голос: а души-то моей прекрасной он разглядеть не успел!.. Знаешь, как это безобразие, в которое мы впадаем, называется? Вернись, я всё прощу! А им не прощать надо, а становиться с каждым самой настоящей стервозой. Вот тогда они к нам тянутся, держатся за нас, исполняют, заметь, любую прихоть! С ними нельзя быть золотцем. На короткий поводок и – к ноге, к ноге! Попробуй, гарантирую, все будут твои.

– А сама-то что не попробуешь, Мариночка! Теоретик ты знатный, как и я, пожалуй! А где же твоя практика?..

Марина со смехом отмахивается и наливает в бокалы.

Обе громко смеются, чокаются и пьют теперь уже мартини:

– За нас красивых и бешеный успех!