- Брысь!

Первым под перекладину повели Алешку. Обрядил его Цугай в смертную холщовую рубаху, завязал и толкнул:

- Становись!

Вскочил Алешка на табурет, надел на себя петлю и говорит:

- Ты гляди, Цугай: у меня душа крепко сидит.

- Выдушим! - прохрипел тот и шварк ногою по табуретке.

Повис леший, ногами заболтал, захрипел и не умирает.

Минуту хрипит, другую, третью хрипит и все громче да громче, будто душа застряла у него в глотке и ни сюда, ни туда. Начальство уши зажало, поп отвернулся и рукой кресты на себе путляет. Начальник к Цугаю кинулся:

- Веревку, мерзавец, забыл намылить! Дергай его ва ноги!

- Мылил, уж вот как мылил.

Руки у Цугая пьяные. Поймал он ими лешего за ноги и дерг, дерг. А тот все болтает туловищем и руками и уже не хрипит, а хохочет. Дружки подхохатывают, а из тюрьмы как грянет:

- Да хоть добейте его, пауки! Не мучайте!

Обернулось начальство, - верх тюрьмы уже облит зарей, в окнах арестанты, глаза у них страшные, изо ртов паром валит злоба. Начальник кулаками им:

- С окон марш! Перрестреляю! - да к помощнику прокурора: придется, мол, прекратить.

А тот на него:

- Что вы сделали? Зачем брались, раз не умеете?

- Я вам не палач! - огрызнулся начальник и червяками по виселице ныр-ныр.

А Алешка все хрипит и хохочет. Цугай помертвел да задом, задом от виселицы, за ним поп, доктор. Начальник ругаться начал, подмигнул старшему и к виселице.

Выхватил шашку и по петле раз, два. Шлепнулся леший наземь, вскочил и захихикал:

- Взяли?

Начальник в ухо его:

- Молчать, мразь! - и к старшему: - Снимай с него рубаху!

Выпростался леший из рубахи, поднял перерубленную петлю да к начальнику с нею:

- Не забудьте взять на память о моей шее... крепкая, мол, была, хе-хе-хе!

Начальник приладил намыленную веревку к перекладине да как рявкнет:

- Становись!

- Гы-гы... Сам хочешь? Попробуй, - подошел леший.

Накинул на него начальник петлю, стянул ее на голой шее, табурет рышиб:

- Вот так надо! - и ну надзирателей и начальство пушить: - Нюни распустили! Хотите, чтоб они вас перевешали...

Глядит, а леший опять болтает ногами, хрипит и не умирает, а тюрьма уже вся в солнце и ревет, воет. Ругань застряла в глотке начальника. Как так? И он не может повесить? Метнулся к лешему да за ноги его дерг, изо всей мочи дергает, червяками в глазницах ворочает, хрипит:

- Врешь, врешь, мразь... повешу!

Еле оттащили его, перерезали петлю, подхватили лешего - и в камеру. Сел тот и дружкам подмигнул:

- Ну, все видали?.. Айда, будет...

И ушли в лес.

1923 г.