Он перевел глаза на Гэссара.

– Нет, – сказал гость из Туркестана, видимо, угадав мысли неопытного Иного без всякой магии. – Отнюдь не я.

– Здесь нужен Иной особенного порядка, – сказал Пресветлый. – Иной, который понимает науку так же хорошо, как и магию. Мы родились во времена, когда Земля считалась диском, а пороху не знали даже в Китае. От нас толку, увы, мало…

– А есть такой Иной? – удивился Леонид. – У нас, в России?

– И да и нет, – ответил Петр Афанасьевич. – Был по крайней мере.

– И будет, – сказал Гэссар.

Он наконец сдернул белое покрывало с таинственного предмета. Под тканью обнаружился сросток больших зеленых кристаллов. Леонид без труда опознал в них изумруды.

– Эту друзу, – пояснил Петр Афанасьевич, – привез в Россию граф Сен-Жермен.

– Он был Иным?

За последние два года бывший студент Леня многое узнал об исторических лицах с неожиданной, так сказать, Иной стороны. Но по-прежнему удивлялся, когда персоны, которые прежде считались обыкновенными пройдохами, оказывались принадлежащими к магическому племени.

– Да, и притом Светлым. Негласным и нештатным агентом французского Ночного Дозора. А французы давали жару уже тогда! Для графа была найдена гениальная маскировка. Он выдавал себя за мага, но вел дело так, чтобы прослыть шарлатаном. Потому люди, достаточно проницательные, чтобы путем умозаключений прийти к идее нашего существования, делали обратный вывод. А для глупцов Сен-Жермен время от времени показывал несложные магические трюки, подливая масло в огонь их легковерия. Извольте убедиться – этими стараниями легенда о нем дожила до наших дней. Даже господин Пушкин к этому руку приложил…

«Пиковую даму» Леонид, конечно, читывал еще в гимназии.

– Сен-Жермен был на деле двойным авантюристом, – заметил Борис Игнатьевич. – Людей он убеждал, что маг, а Темных – что слабый Иной. Никому другому на моей памяти такое с рук не сходило.

– Он жив? – осмелился спросить Леонид.

– Исчез, – ответил Пресветлый. – Уже лет сто ни слуху ни духу. По официальному сообщению, скончался, но что это значит для Иного подобного ранга! У Ночных Дозоров довольно забот, чтобы его искать. А Инквизиции и Темным он неинтересен, потому что до того, как пропал, не совершил никаких проступков. Впрочем, к делу! В одна тысяча семьсот шестьдесят втором году граф инкогнито посетил Россию. Да-да, вы помните наверняка историю, Леонид Сергеевич. Наш Дозор оказал поддержку заговорщикам, а Сен-Жермен должен был поддержать в ту пору ослабевший Ночной. И он поддержал – в том числе вот этим.

Рука Пресветлого указала на друзу.

– Признаться, на редкость сложная вещь, любезный Леонид Сергеевич. Современные маги идут по пути обособленности задач. Одна задача – суть один артефакт. Но тогда любили искать универсальные средства вроде философского камня. Иные, кстати, тоже отдали немало времени и сил его поискам, пока не бросили это бесполезное занятие. Однако вот обломок той эпохи. Друза, всех тайн которой не ведает никто. Сен-Жермен привез ее с собой, а здесь дополнительно вложил силу и искусство.

По изумрудным кристаллам ходили отсветы. Присутствие Силы тоже ощущалось непривычно… как некий запах в химической лаборатории, который неизвестно от какой реакции взялся. Ранее, еще гимназистом старших классов, Леня Александров и сам выращивал в склянках разного рода кристаллы, подчас весьма забавные с точки зрения и эстетической, и экспериментальной, но такого не видывал и в дозорной школе.

– Выходит, я тоже почти что Сен-Жермен, – высказался он. – Только везу ее обратно.

– Сен-Жермен здесь не вы, – усмехнулся Петр Афанасьевич. – Вы будете ассистентом того, кто помогал графу создать эту друзу. Вернее, того, кому граф помогал доработать эту друзу. Сен-Жермен сумел подняться только лишь до первого ранга.

Это «только лишь до первого ранга» выглядело насмешкой. Все равно что сказать о решившем отправиться вокруг света, что доплыл он только до мыса Горн.

Но прозвучало это из уст того, кто вокруг света все же объехал.

– Нашим французским коллегам нужен очень опытный консультант, – пояснил Петр Афанасьевич сконфуженному Леониду. – Маг вне всяких рангов. Но по соображениям политического толка ни я, ни… Борис Игнатьевич не можем выступить в этой роли. А более мощных Светлых, чем мы, в России наших дней, увы, нет.

– Откуда же возьмется другой Светлый? – не выдержал Леонид.

– Петр Афанасьевич хотел сказать – таковых нет среди живущих, – отпустил реплику Гэссар.

– Яков Вилимович Брюс, – сказал Пресветлый. – Вот кому вы должны будете ассистировать, дражайший Леонид Сергеевич.

Конечно, Александров слышал это имя. Он читал о Брюсе еще в «Русской старине» и в дозорной школе узнал, что сподвижник Петра Великого все-таки был магом, но не чернокнижником, а Светлым. Однако же в энциклопедическом словаре «Российские Иные», изданном всего в нескольких экземплярах для образовательных нужд петербуржских и московских Дозоров, о Брюсе была только небольшая заметка.

Тем не менее прекрасная память сейчас же услужливо подсказала Леониду последнюю строчку: «Ушел в Сумрак 19 апреля 1735 года от Р. Х.».

– Постойте, – сказал тот, кого прочили в ассистенты мертвецу. – Друзу привезли в шестьдесят втором. А Брюс ушел в тридцать пятом. Как ему мог помогать Сен-Жермен?

– Они никогда не встречались, – ответил вместо Петра Афанасьевича Гэссар. – Брюс был посвящен в Иные в Англии, когда прибыл туда вместе с царем Петром Алексеевичем осматривать технические заведения и мастерские Лондона. Впоследствии он остался в королевстве и продолжил совершенствоваться в магии. В нем сразу разглядели огромный скрытый талант Иного. Во время своего обучения Яков, как и вы, молодой человек, проявил большой интерес к магии вещества. Тогда это называлось алхимией. Друза, можно сказать, выпускная работа Брюса.

– В нее вложена часть его души. – Петр Афанасьевич подошел к друзе и совершил несколько легких пассов над ней. – Раньше умели так делать. Это сейчас мы наполняем артефакты чистой силой, как батареи – электрическим током. А старые талисманы и магические орудия сродни щиту Ахиллеса: и в бой с ними можно было идти, и об эстетических чувствах создатели не забывали. Недаром старинные колдовские реликвии так ценятся.

– Как же тогда она попала к Сен-Жермену? – Леонид не сводил взгляд с друзы.

– Яков Вилимович оставил ее в Англии. Потом она переходила из рук в руки, пока ее не прибрал парижский Ночной, – ответил Гэссар. – Было это еще в сороковые годы прошлого столетия. Кто-то пытался извлечь всю ее силу или, может, вытянуть главный секрет. Я знаю только, что друза попала к парижанам расколотой, а граф Сен-Жермен сумел ее восстановить. Он вообще любил работать с драгоценными камнями. Можно сказать, то был его конек. Парижский Дозор не случайно именно этот предмет послал в Россию. До поры до времени он был у меня на хранении, но теперь мы передадим его французам. Как жест доброй воли.

Пресветлый все еще что-то делал над изумрудами. Кристаллы начали по-особенному играть, совершенно независимо от освещения кабинета.

Затем Петр Афанасьевич прекратил манипуляции и повернулся к Леониду:

– Не станем терять времени понапрасну. Я предвижу ваш следующий вопрос, Леонид Сергеевич. Каким образом мы вызовем Брюса из глубин Сумрака? Прав ли я?

Леониду ничего не оставалось, как кивнуть.

Одним из самых поразительных откровений, какие ему довелось изучить, было то, что Сумрак не имеет единства. Изначально Леонид думал, что магическая среда подобна другим известным ему средам – воздушной или водной. То есть имеет разную плотность в зависимости от высоты… хотя, скорее, тут все же глубины. В океане на разной глубине обитает различная флора и фауна, то же самое, полагал он, происходит и в Сумраке. А ушедшие маги сродни утопленникам или, вернее, даже русалкам и водяным – в своей среде они перерождаются. Водяные, кстати, бывают и на самом деле, среди сумеречных обличий Иных кого только нет – и черти, и драконы, может, и русалки имеются.