До каюты Баки с Броком дошли слегка пошатываясь, но только оказавшись внутри почувствовали, как в них разгорается желание. Хмель не сошел на нет, но он был не отнимающий память и делающий ноги ватными, он был расслабляющим, легким, хотя выпили они не мало.

Они вошли в каюту, и Брок прижал Баки к двери.

— Хочу тебя, малыш, — горячо прошептал он ему в ухо, сжимая руками задницу Баки. — Хочу тебя в себе.

Баки обхватил его лицо руками нежно поглаживая, горячечно целуя в губы, в щеки.

Он любил Брока, любил его разным. И жестким командиром, и страстным любовником, который вытрахивал из него последние мысли, любил, когда он был таким: нежным, податливым, как воск. Он таял от этого. Баки любил нежность, но дарил ее только Броку и Стиву, остальные знали его отмороженным Барнсом, или Зимним Солдатом. Баки открывался только самым близким.

— Мой хороший, — прошептал он, целуя Брока.

Они в два счета выпутались из одежды еще не дойдя до кровати, упали на нее, переплетясь ногами, вжимаясь друг в друга, проходясь влажными от смазки членами по бедрам, животу.

Они нежно, трепетно касались друг друга, лаская, даря удовольствие каждым прикосновением. Забыв обо всем, что было вне стен каюты, вне их маленького мирка только на двоих.

Мир словно растаял, испарился, оставив белесое марево дыма кальяна Златы. Они провалились в бездну из которой не хотелось выбираться, из которой и не нужно было выбираться. Их было только двое здесь и сейчас. Они были только друг для друга. И, если это была магия, они бы не хотели, чтобы она заканчивалась.

Баки растягивал Брока медленно, словно дразня, вырывая то громкие, то просящие, жалобные стоны. Брок выгибался плавно, поднимая бедра, подаваясь на растягивающие его пальцы. Баки любил его таким: мягким, расслабленным, только своим.

Он брал его лицом к лицу, посадив себе на колени, сжимая крепкую задинцу, натягивая на себя. Брок стонал ему в губы, влажные, красные, такие манящие. Всегда.

Баки долго кончал глубоко внутри Брока, который сжимался на его члене. Он ласкал его член свой живой рукой, выдаивая его досуха.

Баки вместе с Броком ухнул в глубокую бездну. Он растворялся в любовнике, как и тот — в нем. Это было какое-то безумие — заниматься сексом на незнакомом корабле, где опасность может поджидать с любой стороны, но они любили друг друга здесь и сейчас, и пусть это была магия, она делала их счастливыми.

А потом они лежали обнявшись, расслабленные, ни о чем не думающие, и так и уснули, небрежно прикрывшись покрывалом.

*

Разбудил их настойчивый стук в дверь и голос Златы.

— Подъем, сухопутные крысы! — топала она по дверью и барабанила в дверь, как заправский барабанщик, четко отстукивая какой-то ритм.

— Что это? — глухо спросил Брок, приподнимая голову, лежа, придавленный тяжелой бионикой Баки.

— Злата, — засопел тот, утыкаясь носом в ключицу, озвучивая очевидное.

— Я спросил “что”, а не “кто”, — огрызнулся Брок, явно не выспавшийся после бурной ночи.

— Да она просто тайфун какой-то, — Баки приподнял голову от плеча Брока и чмокнул того в щеку. — Будем вставать, или проигнорируем?

— У меня очень хороший слух, — донеслось из-за двери. — Так что подъем, легкая эльфийская пехота, нас ждут тяжелые будни в трудах и заботах.

— Видимо, не отстанет, — заключил Брок, выбираясь из под руки Баки. — Давай, малыш, вставай.

Он нежно погладил его по волосам, как всегда делал утром у них дома, когда Баки не хотел подниматься на завтрак. Баки что-то промычал о том, что сейчас встанет, обязательно, и Брок, нещадно содрав с него одеяло завернулся в него, зачем-то пойдя открывать Злате.

— Ну? — хмуро спросил он женщину, которая невинно улыбалась, словно не она уже минут десять колотила в их дверь.

— Допрос, мальчики, допрос, — озвучила она цель своего визита, пока Баки возился в кровати, все же услышав что-то интересное, но все еще не собираясь вставать. — Но сегодня будем по-вашему, раз поцелуя мне не видеть. Да и мне метод понравился. Жду вас внизу через полчаса.

И, как ни в чем не бывало, развернулась и ушла, оставив Брока недоуменно смотреть ей вслед.

— И что это было? — спросил он пустоту перед распахнутой дверью, которая ответила голосом Баки:

— Беспардонность.

— Барнс, ты откуда такие слова знаешь? — спросил у него Брок, закатывая глаза и закрывая дверь. — Пиздуй в ванну.

— С тобой, — обнял его со спины Баки, выпутывая из одеяла так, что у Брока член встал как по команде. — Я потру тебе спинку, мой Командир, — зашептал ему на ухо Баки, целуя в шею. — У нас же целых полчаса.

И почему так происходило, что они были готовы заняться сексом в этом чужом мире, на чужом корабле, да еще и перед допросом, сказать не смог бы ни один. Но они не смогли отказать друг другу в удовольствии.

В итоге, они впритык уложились в полчаса, потому что Баки решил то самое удовольствие растянуть, вымыв Брока целиком, размазывая по нему гель для душа ладонями. Откуда в каюте, которую явно для них не предназначали изначально вся эта мыльно-рыльная белиберда, Баки не задумывался, предположив, что просто эта каюта гостевая.

Когда они спустились, Злата уже ждала их перед закрытой дверью в узилище Влада.

— Хорошо провели время? — спросила она, отпивая из серебряной фляги, и явно была уже навеселе. — Я бы обоих вас так отымела, что сутки бы встать не смогли, но вы, я смотрю, верны друг другу. И это хорошо, — уже другим, не игривым тоном закончила она.

Похоже, она действительно ценила верность, но как-то по своему к ней относилась, от чего о ней складывалось странное впечатление. Вообще Баки было странно и непонятно желание Златы затащить двух незнакомых мужиков в свою кровать, но он вообще убедился, что она очень причудливая женщина. Тем более, что она говорила о том, что колдует от удовольствия.

Может быть это был ее способ забыть о своей потере, тем более, она потеряла детей и мужа, самых близких для нее людей. Баки не представлял, что будет, если он потеряет Стиви, а, еще хуже, — Брока. Он очень ими дорожил, но по разному. И наверное, он бы сначала страшно отомстил бы тем, кто посмел отобрать у него самое дороге, а потом бы повесился от горя и тоски, или подставился бы на очередной миссии, потому что жизни без этих двоих он себе не представлял.

— Ну что, готовы? — задорно поинтересовалась Злата, будто сейчас будет не допрос с пристрастием, а какая-то занимательная акробатика. Но она крутанула кремальеру на двери и, распахнув дверь, вошла, сразу изменившись в лице. — Влад…

Она протянула это так, что мужчине это не предвещало ничего хорошего.

Мужчина, видимо, услышав стальной лязг кремальеры, уже приготовился, усевшись на ведро. Достоинства своего и наглости он не растерял, даже будучи избитым. Сейчас на его теле красовалось несколько здоровенных синяков и кровоподтеков, а пол лица от удара Брока опухли и тоже посинели. Было видно, что ему тяжело дышать от сломанных, похоже, тоже Броком, ребер.

— Пей, — приказала ему Злата уже без нежных интонаций, Баки показалось, что в ней промелькнуло что-то, что действительно оправдывало ее прозвище. — Не хочу, чтобы ты загнулся раньше времени.

Похоже, Влад понимал, что разговора, как вчера, не получится. Сегодня его не будут поить сывороткой правды, а будут просто напросто выбивать нужные сведения, применяя грубую мужскую силу. Но склянку выпил, и Брок с Баки увидели, как на глазах исчезали синяки, спадал отек с явно сломанной вчера челюсти.

— Злата, за меня заплатят, — начал он, но уже не так уверенно, как вчера. Наверное, ночь избитым на холодном металлическому полу добавила ему сговорчивости.

Брок, не дожидаясь ничего, снова дал ему в челюсть, но уже соизмеряя силу, чтобы тот только больно ударился об пол, слетев с ведра. А потом поднял его за волосы и посадил обратно. Злата на это только хмыкнула, чуть улыбаясь. Похоже, такой поворот событий ее вполне устраивал.

— Мы спрашиваем, ты — отвечаешь. По делу, четко и подробно, — сказал Брок, все еще держа его за волосы. — Понял?