Наплававшись и нанырявшись вдоволь, Барнс, выжав волосы, пристроился рядом с Себастьяном на покрывале. Ветерок холодил влажную кожу, усиленно пытаясь свести на нет работу жаркого солнца. Барнс жмурился, отчего в уголках глаз веером разбегались морщинки. Повернув голову и подперев ее ладонью, он смотрел на Себастьяна, высвеченного ярким солнцем.

— Так хорошо и тихо, да? — сказал Барнс, погладив Себастьяна по руке. Когда он был так близко, не касаться его было пыткой, сводящей с ума, и Барнс касался, гладил, целовал, наслаждаясь каждым мгновением.

— С тобой мне везде хорошо, — негромко признался Себастьян. — Скажи, а ты до войны ездил куда-нибудь купаться? Хоть на Лонг Айленд?

— Ездил, — Барнс перевернулся на спину и закрыл глаза. — Со Стивом. Иногда дамочек с собой прихватывал. На самом деле до войны жить было легко и весело, было меньше условностей, чем сейчас. Или мне просто так кажется.

— Условности были, но другие, более тебе привычные, — объяснил Себастьян. — Например, сейчас мы с тобой скрываем наши отношения просто для того, чтобы под тебя не начали копать журналисты. А во времена твоей юности скрывались бы, потому что открыться было опасно для жизни. Или вот правило десяти или скольких там свиданий. Неважно, — Себастьян махнул рукой. — В сон клонит. Не давай мне засыпать на солнце, сгорю.

— Ну да, — согласился Барнс. — Под меня копать бесполезно. Нет ничего. Ты только поэтому хочешь скрывать наши отношения?

— В том и проблема, что нет ничего, — Себастьян перевернулся на бок и погладил Баки по груди. — Обычно у человека есть биография, хоть какая-то. А у тебя нет. Это может вывести на поддельные документы. Мои друзья забеспокоятся, что у тебя криминальное прошлое, что ты со мной ради каких-то выгод. Будут трепать нервы тебе и мне. Могут придумать, что ты меня чем-то запугал или к чему-то принуждаешь. Не хочу всего этого кипеша.

— А если ты скажешь им правду, они запихнут тебя в психушку, — улыбнулся Барнс, поймав пальцы Себастьяна и прижав к груди. — Надо сказать, я никогда не жаловался на фантазию, но поражаюсь, как у людей интересно иногда мысли развиваются.

— Например? — поинтересовался Себастьян и поцеловал Баки в плечо. — Ты про тех девчонок в суде?

— Ну, девки эти — это вообще что-то невозможное. Я понимаю Старка, который хотел меня убить. В конечном итоге, они действительно были его родители, и его желание мести понятно, — серьезно заговорил Барнс. — И, как бы, что для меня, что для Старка это действительно было реально. Но пытаться отомстить за убийство совершенно незнакомых тебе людей, которые ещё и вымышленные, и тебе, а не тому, кто это придумал… Мне Солдат нормальнее кажется.

— Солдат, мне кажется, был абсолютно логичен. Ни этики, ни морали, только логика, — предположил Себастьян. — А фантазии… Есть такой жанр фиков, Гидра Трэш Пати. Я, когда на первый наткнулся, меня потом весь вечер тошнило. Реально тошнило, я блевал дальше чем видел. Это про издевательства над Солдатом в Гидре. Групповые изнасилования, пытки и так далее. Я не понимаю, как у тех, кто это пишет и лайкает, мозги повернуты. Причем пишут-то в основном женщины.

— Ну, мужчине никогда не понять женской логики, — философски заметил Барнс, а потом совершенно серьезно посмотрел на Себастьяна и сказал. — Изнасилование Солдата в принципе невозможно. Как они себе это представляют? Да и у кого на Солдата в здравом уме может встать? Я, хоть и не действовал без приказа, но открутить башку тому, кто пытается причинить мне вред, мог влет, и мне бы за это ничего не было.

— Часть фэндома считает Солдата безвольной несопротивляющейся машиной, — объяснил Себастьян. — Обнулению не противился, Пирсу за пощечину в зубы не дал… Да, и очень часто упоминают Рамлоу как основного садиста и насильника.

Вот тут Барнс не выдержал и заржал. Он смеялся долго и заразительно, смахивая слезы.

— Бля, реально что ли? Надо почитать будет.

Себастьян дотянулся до телефона и обнаружил, что интернета в этой глуши нет. Только сотовая связь.

— Дома покажу, — пообещал он. — Хотя, знаешь, если говорить о групповых изнасилованиях в Гидре, я скорее представлю себе изнасилование Карпова группой Зимних Солдат. И ту единственную женщину с ножкой от табуретки.

— Это же сразу некрофилия получится, — хохотнул Барнс, представив себе подобную картину.

— Да Карпов вроде мужик был крепкий. Слушай, а всякие второстепенные персонажи — актеры на них похожи? Карпов, Рамлоу, Роллинз?

— Да, похожи. Один в один практически, это как магия какая-то, — признался Барнс. — Фильмы очень точно показывают мой мир. Некоторые вещи, конечно, не совпадают полностью. К примеру, та книжка была не красной, а коричневой и без звезды. Но это мелочь, как мне кажется.

— А в чем еще различия? Вот мы с тобой похожи, но не идентичны. У Эванса волосы русые, его красили для фильмов. Пирс? Пирс похож?

— И Пирс тоже похож. Если бы все остальное было непохоже, я бы очень сильно удивлялся, наверное. А так практически полное погружение в прошлое, — Барнс задумался. — Если честно, я не сильно вглядывался в детали, больше следил за сюжетом. Но я не могу сказать, похож ли Пирс по характеру, я же его не знал, считай.

— А ты правда приходил к нему домой? — спросил Себастьян. — И он тебя молоком поил?

— Нет, молоком он меня не поил, по крайней мере, я такого не помню, — сказал Барнс. — А приходить я к нему приходил. Отчет о проделанной работе и новые инструкции. За жизнь, как ты понимаешь, мы с ним не говорили.

— Его играл такой знаменитый актер… — мечтательно протянул Себастьян. — Я, когда его впервые на съемочной площадке увидел, так растерялся! Он же… я не знаю… патриарх кино, а я… Думал, облажаюсь страшно, ничего сыграть не смогу.

— Но хорошо же сыграл, — улыбнулся Барнс. — Из тебя получился прекрасный Зимний Солдат.

Барнс провел пальцами по скуле Себастьяна, по губам, потянулся и поцеловал.

— Но ты живьем мне нравишься гораздо больше. Хочешь, я машину переставлю, чтобы тень была? — предложил Барнс, проведя рукой по нагретой солнцем коже Себастьяна.

— Проще подстилку перетащить, — заметил Себастьян. — Пойдем еще раз окунемся?

— Пойдем, — тут же согласился Барнс. Он поднялся, потянулся всем телом, гибко изогнув спину и подняв руки над головой, а потом резко наклонился и подхватил Себастьяна на руки. — Занесу поглубже и брошу, — пообещал он.

Себастьян плюхнулся в воду, хохоча. Солнце садилось, и он старался наплескаться впрок, пока не пришла пора возвращаться домой.

Вместе с заходящим солнцем опускалась и прохлада вечера, принося успокоение разгоряченным дневной жарой телам. Барнс завернул Себастьяна в полотенце, чтобы тот не замерз на ветру, и прижал к себе.

Завтра Себастьяну нужно было явиться в суд, и Барнс опасался, что те две ненормальные могут что-нибудь учудить, несмотря ни на что.

— Ну что, поехали домой, или еще здесь посидим? — спросил он, когда солнце уже полностью скрылось за горизонтом, напоминая о себе только ярким заревом в облаках. С моря на них уже наползала густая-густая темнота, в которой бриллиантовыми крапинками вспыхивали звезды.

— Домой-домой, — Себастьян гладил Кайла, пристроившего голову у него на бедре. — Я жутко голодный.

— Заедем куда-нибудь? — Барнс закинул вещи в машину и сел за руль. — Или закажешь, пока домой едем?

Барнс растрепал свои влажные волосы, забирая их за уши, и завел машину. Он перебирал события этого замечательного дня, вернее, второй его половины, запоминая его навсегда.

— Заедем, — кивнул Себастьян, пристегиваясь. — И тебе еще машину надо будет вернуть.

Они ехали по темной трассе к Нью-Йорку, небо над которым светилось от городских огней. Себастьян чувствовал себя по-настоящему отдохнувшим и расслабившимся.

— Ты хорошо придумал с этой поездкой, — он погладил Баки по бедру.

— Ну, должен же я хоть раз вывезти своего парня отдохнуть? — улыбнулся Барнс, поймав пальцы Себастьяна и немного сжав. — А то только по парку с Кайлом вместе гуляем.