Себастьян развел колени шире.

Аккуратно поглаживая внутри, Барнс принялся вылизывать сжатые мышцы, не спеша добавлять второй палец. Это его можно было ебать, практически не растягивая, не боясь травмировать. Себастьян был нежным внутри, узким, как девственник, и совершенно крышесносно желанным. Барнс мог вылизывать его часами. Он хотел Себастьяна до черных пятен перед глазами, до полного отключения мозга, но не переходил в состояние «брать и трахать». Он хотел ласкать, чтобы Себастьян кричал только от того, что его вылизывают.

Себастьян растворился в удовольствии, почти потерялся. Он стонал и подавался к Баки. Ему было… у него мыслей не осталось, чтобы назвать хоть какими-то словами то, что он ощущал. Ему в жизни не бывало так невероятно.

— Еще, — взмолился Себастьян. — Баки, еще!

Барнс жарко выдохнул, вылизывая Себастьяна. От его голоса он чуть не кончил, успев сжать свой член у основания. Он тяжело дышал, лаская языком туго сжатые вокруг его пальца мышцы.

— Не зажимайся, — попросил Барнс, погладив Себастьяна по бедру, и аккуратно добавил второй палец, тут же облизав растянувшийся вход.

Себастьян расслабился как мог. Приподнялся на локтях, глядя на Баки. Веки отяжелели и норовили опуститься, сердце бешено колотилось, кожа стала невозможно чувствительной.

— Т-ш-ш-ш, — Барнс погладил его по внутренней стороне бедра, поцеловал, облизал член, снова принимаясь ласкать языком тугие мышцы, медленно, очень медленно, но верно проникая глубже. А потом вынул один палец, а вторым нашел бугорок простаты, нежно касаясь его.

— Да! — выдохнул Себастьян. — Да, так… И… третий палец… добавь, — попросил он.

Барнс прикрыл глаза, наслаждаясь просьбами Себастьяна. Он тяжело дышал, обдавая горячим дыханием промежность, вылизывал, а потом аккуратно по одному добавил второй и втиснул третий палец. Тугие мышцы сразу обхватили их, и Барнс испугался, что сейчас делает больно, замер, не двигая рукой, все вылизывая и вылизывая мышцы, урчал, как огромный кот, умудряясь шептать что-то успокаивающе-невнятное, лаская член.

Себастьян задышал глубоко и ровно, расслабляя все мышцы. Он слишком давно не был снизу. Отвык, все забыл. Пальцы Баки распирали его, это было горячо и неприятно, но не больно. Себастьян двинулся, насаживаясь на пальцы сильнее. Его член прижимался к животу и истекал смазкой. А ведь они еще только начали.

Барнс долго, безмерно аккуратно и нежно растягивал его, не спеша протолкнуть все три пальца в вожделенную глубину. Он то глубоко, как только мог, просовывал один палец, чтобы погладить простату, потом добавлял второй, снова стараясь проникнуть как можно глубже, потом третий, но уже только чуть разводил пальцы в стороны.

— Господи, — стонал Барнс, сдерживаясь из последних сил, потому что хотелось взять Себастьяна до невозможности. — Господи, ты такой узкий, такой жаркий… нежный… гладкий… Сожми… Сожми их… — он чуть шевельнул пальцами, стараясь проникнуть немного глубже, пока тугие мышцы не сковали его движение.

Себастьян послушался. Он тяжело дышал. Хотелось и освободиться, и насадиться на растягивающие пальцы. Себастьян подался к Баки и низко простонал.

— Я готов, — выдавил он. — Давай уже, Баки. Только… презерватив.

Барнс еще раз лизнул растянутые на его пальцах мышцы, и медленно вынул пальцы. Он как мог быстро, сцапав упаковку презервативов с тумбочки, разодрал ее, дернул зубами упаковку, судорожно раскатал по члену латекс, ливанул еще смазки и приставил головку к растянутому входу.

Барнс очень боялся сделать даже просто неприятно, поэтому входил очень медленно. Пальцы живой руки подрагивали, а сам он тяжело выдыхал сквозь зубы, взнуздывая свое желание. Сейчас все должно было быть для Себастьяна, не для него. Свое удовольствие он получить успеет. Он принялся надрачивать его член, придерживая бионикой за бедро.

— Ах… — простонал он, когда головка оказалась внутри. Все в нем горело, просто полыхало, хотелось засадить сразу как можно глубже, взять уже и так отданное ему, но он замер, тяжело дыша сквозь сжатые зубы, почти жалобно глядя на Себастьяна.

— Сейчас… — выдавил Себастьян, расслабляя мышцы. Задница горела, и хотелось уже почувствовать Баки в себе целиком. Он подался на член, чувствуя, как отпускает растянутый и не особо напряженный сфинктер. — Да!..

Барнс как можно медленнее и аккуратнее протискивался в узкую вожделенную задницу, обхватив Себастьяна за бедра.

— Господи-господи-господи — шептал он, — потерпи, чуть-чуть, пожалуйста…

Барнс понимал, что остановиться уже не сможет, но сделал усилие, введя до половины свой член, он замер, давая привыкнуть, и снова двинулся, уже назад, боясь, что целиком Себастьян сразу принять просто не может.

— Потерпи, пожалуйста, — снова срывающимся шепотом попросил он. В голове шумело, хотелось ворваться в эту узкую задницу, растрахать ее под себя, брать так щедро предложенное, позабыв обо всем, но Барнс находил в себе силы не спешить. Он погладил Себастьяна по животу, обхватил ладонью член, медленно дроча, снова проникая в него.

— Я не стеклянный и не дамочка, — улыбнулся Себастьян. — Смелее, Баки. Я так тебя хочу. Хочу, чтобы ты ебал меня так, что простыни порвутся. Чтобы я не мог думать ни о чем, кроме твоего члена. Давай же!

Барнс рыкнул, плавно вошел до упора, сам привыкая к вожделенной тесноте, и задвигался в Себастьяне сначала короткими толчками, но все больше увеличивал амплитуду, пока не стал врываться в него, практически полностью выходя, при этом меняя положения, вглядываясь в лицо Себастьяна, вслушиваясь в его стоны, дыхание.

Себастьян вскрикивал от каждого толчка. Было так хорошо, так невероятно хорошо! Внизу живота разгорался жар, растекался по всем телу. Горло пересохло, воздух в спальне, казалось, раскалился и обжигал чувствительную кожу.

— Еще!.. — простонал Себастьян.

Для Барнса мир сузился до одного-единственного человека, до боли желанного. Он потянул его на себя, подхватывая под спину, стаскивая с кровати, садясь на пятки и сажая на себя, но не давая упасть. Подхватил под бедра, чтобы Себастьяну не нужно было двигаться самому, вжался пальцами в ягодицы и принялся насаживать его на себя.

Себастьян был достаточно тренирован, чтобы выдержать такую позу, но ему даже не пришлось опираться на локти — Баки держал его на руках, легко приподнимая и снова опуская на свой член. У Себастьяна голова кружилась от избытка ощущений. Член терся о твердый живот Баки, оставляя на нем полосы предъэякулята.

— Глубже! — умолял Себастьян. — Баки, глубже!

Барнс поднимал и опускал его на себя, поддавая бедрами, загоняя как мог глубоко, как Себастьян и хотел. Он дышал через раз, прижимаясь грудью к нему, зажимая его член между ними.

Внутри словно разгоралась сверхновая, готовая взорваться в любой момент, Барнс обхватил Себастьяна живой рукой за талию, подхватив бионикой под задницу, насаживая его на себя все резче.

— Сожми… — прошептал он, хаотично целуя его грудь. — Сожми… меня.

Себастьян сжался вокруг Баки, чувствуя, что еще немного, совсем чуть-чуть, буквально пара мгновение — и он…

Он закричал, кончая и выплескиваясь на живот и грудь Баки.

Барнс резко, плохо контролируя себя, прижал Себастьяна к своей груди, почти сдавив в объятиях, захрипел, уткнувшись ему в плечо, уже не насаживая на себя, но сам яростно двигая бедрами, и взорвался где-то глубоко внутри.

Это было что-то невероятное, словно само солнце опалило его своим жаром, выжгло изнутри, оставляя только оболочку, которая, обожженно чувствительная, ощущала прикосновение каждого миллиметра чужой кожи, наслаждаясь этими прикосновениями, как каплями прохлады.

Барнс тяжело дышал, никак не мог восстановить сбившееся дыхание, и чувствовал себя, словно ему выстрелили прямо в сердце разрывным. Он уперся взмокшим лбом в грудь Себастьяна, поглаживая его по спине. Ощущал, как он сжимается на нем, как пульсирует сфинктер на еще не опавшем члене.

Он бы и хотел что-то сказать, но горло пересохло, и он только прижимал и прижимал Себастьяна к себе, словно утопающий, хватающийся за соломинку.