Наслаждение… Неописуемое, чувственное, сладостное, оно накрыло меня с головой. Не в силах больше сдерживаться, я вскрикнула и прикрыла глаза, опираясь на Хакарка. Он тяжело выдохнул и прекратил изводить мое тело сладкими пытками, после чего позвал меня по имени.

И снова я ощутила прилив невыразимого удовольствия, но на этот раз не плотского, а духовного. Отчего-то было невыносимо приятно слышать тихое «Дарна», с рычащими нотками…

– М-м? – отозвалась я, не в силах произнести что-то более вразумительное.

– Дарна, дай я смою с тебя мыло, – пророкотал варвар над моей головой.

Я приоткрыла глаза, силясь понять, о чем вообще он говорил. И тут же пришла в себя. Стыд и ужас мигом смели остатки блаженства, заставляя отпрянуть от супруга и шепотом попросить:

– Прости. Ох… я закончу сама!

– Нет.

– Да! Я… мне нужно самой.

В ответ меня облили водой с головы до ног. И еще раз. И снова. Фыркая и отплевываясь, я злобно шипела и морщилась от боли в ноге. Хакарк молча продолжал экзекуцию, пока чистая вода не закончилась. Поняв, что все прекратилось, решила высказать все, что думаю.

– Дикарь, него… ах!

Супруг подхватил меня на руки, укутав в принесенное одеяло, и аккуратно переложил на меховой настил. После чего уселся рядом и посмотрел мне в глаза, непонятно чего ожидая.

– Что? – спросила, чувствуя себя ужасно неловко.

– Продолжай, – ответил он, слегка кивнув. – Дикарь, негодяй. Так?

Я отвернулась, краснея и поджимая губы. Супруг понял меня по-своему.

– Не негодяй?

– Я устала, – шепнула, продолжая смотреть в противоположную сторону.

– Знаю, – на удивление мягко проговорил Хакарк. – Сейчас смажем твои ушибы и ляжешь спать.

Он поднялся, снял меховую накидку, чем-то зашуршал… Я повернулась и увидела в руках супруга небольшой глиняный горшочек, обернутый в мягкую кожу. Варвар снова присел, потянулся к одеялу и, откинув его в сторону, открыл ушибленное бедро.

– Расслабься, – велел Хакарк, с громким щелчком открывая, по-видимому, ту самую целебную мазь от Ахры. Пахнуло чем-то неприятным, напоминающим сырость и испорченные временем фрукты. Странный запах не вызывал доверия, но и возражать я не хотела, слишком уж прониклась спокойствием супруга. Лежа на мехах, укутанная в одеяло, с интересом наблюдала за его спорыми отточенными движениями.

Хакарк аккуратно зачерпывал светло-коричневую мазь двумя пальцами, после чего наносил ее на место ушиба, совершая неожиданно мягкие массирующие движения. Напряжение и страх быстро исчезли, на смену им пришло удовольствие. Нога все еще сильно болела, но забота тронула меня до глубины души, заставляя умолкнуть голос прилежной воспитанницы монастырской школы и просто насладиться вниманием мужчины.

– Теперь плечо, – сообщил варвар, откидывая одеяло и открывая своему взору не только мою руку, но и грудь. – Завтра от пореза не останется и следа, а вот нога может поболеть какое-то время.

Я молчала, продолжая лежать с закрытыми глазами и борясь с желанием укрыться заново.

– И еще, женщина… – Хакарк сделал паузу, закрыл крышку, приложил что-то прохладное к бедру и плечу, после чего вернул одеяло на место и резко закончил: – Увижу тебя с Эдом в нашем шатре за закрытым пологом – высеку, не посмотрев ни на какие обстоятельства.

От неожиданности и резкой смены настроения я удивленно распахнула глаза и воззрилась на супруга, пытаясь понять, насколько правдивы его слова. Судя по каменному выражению лица, он не шутил.

– А как же наследник? – напомнила я, заломив левую бровь. – Вдруг я уже на сносях?

– Значит, буду бить исключительно по заднице, – «успокоил» муж.

– Дикарь!

– Почаще повторяй себе это, женщина, – внезапно хмыкнул Хакарк. – И себе, и тем, кто позарится на собственность дикаря.

– Я – не собственность!

Нахмурившись, сжала кулаки и упрямо взглянула в серые, мерцающие в свете лампы глаза.

– Спи, – ответил супруг и поднялся на ноги. – С рассветом отправимся в путь.

С этими словами он стремительно вышел из шатра, приказав ожидающим снаружи воинам:

– Унесите воду. Тог, жду тебя у кромки леса.

– Да, господин, – донесся голос громилы, после чего он вошел, старательно не глядя в мою сторону. Сама я тоже жмурилась, притворяясь давно уснувшей, но подглядывала сквозь реснички. На всякий случай.

Когда Тог с товарищем удалились, я осторожно повернулась на бок и задумалась над тем, зачем Хакарк вновь пошел в лес. Еще и с громилой. Почему-то в голову лезли самые бесстыдные мысли о женщинах-воительницах, ожидающих их там в соблазнительных нарядах. В лесу. Ночью.

Нарочито громко засмеявшись над собой, я покачала головой и решила подумать о чем-то другом. И тут же перед глазами появился образ рыжей Ганны и Хакарка. Варвар держал тонкий кнут, а дева, лежа на животе и развязно оттопыривая зад, ожидала «наказания».

Злобно выдохнув, потерла лицо ладошками, прогоняя дурные мысли.

– Он пошел к реке, мыться, – шепнула, улыбаясь собственной догадливости.

На том порешив, прикрыла глаза и начала считать овец, призывая сон в помощь.

Разбудили меня крепкие объятия супруга. Он лежал рядом, привалившись к больному бедру и собственнически захватив рукой мою грудь. Обнаженную. Только тут поняла, что уснула, позабыв одеться. Слишком была занята изгнанием из мыслей образа любовницы Хакарка. Слегка пошевелившись, попыталась вынырнуть из стальных объятий мужа. Он зарычал. В буквальном смысле.

– Эй, – шепнула в темноту.

– Спи, женщина, – ответил супруг, чуть отодвинувшись от больной ноги и переместив руку с груди на живот. – Скоро подъем.

– Ты меня разбудил, – гневно буркнула, повернув голову и разглядывая едва различимые очертания лица Хакарка. Он лежал с закрытыми глазами и не выказывал желания общаться. Не выдержав, задала терзавший вопрос: – Где ты был?

Супруг поморщился и взглянул на меня сквозь едва заметные щелочки век.

– Ты отказываешься спать? – спросил он.

Его рука вновь ожила и скользнула вверх, погладив область солнечного сплетения.

Поняв угрозу скорой любовной утехи, я замолчала и отвернулась, демонстрируя негодование. И мне бы быстро заснуть, оставить этот неприятный разговор позади, но… Совершенно некстати вспомнилась ласка мужа во время вечерней помывки. Внизу живота появилась приятная ноющая тяжесть, дыхание участилось, угрожая перерасти в нечто совершенно непристойное.

Ах, какой распутной я становлюсь! Замужем за варваром пробыла всего ничего, а уже мыслю, как стадное животное, не иначе!

Матушка настоятельница всегда говорила, что женщина рождена для того, чтобы стать матерью и ублажать в постели своего супруга. Но на вопрос одной из девушек-воспитанниц, приятна ли подобная близость, она побагровела и сурово сообщила: «Только животные сношаются по многу раз в день, испытывая дикую бесстыжую тягу к соитию и не стыдясь своей безнравственности!»

А я вот испытывала то самое… дикое и бесстыжее.

– Дарна, – супруг, приподнявшись на локте, развернул меня к себе и заглянул в полные недоумения глаза, – я был в лесу, когда ты уснула. На том месте, где мы вас нашли.

Я подавилась ответной колкостью. Сначала думала, что Хакарк снова скажет нечто вроде «Женщина, отдайся мне, затем я и женился», а он удивил.

– Что ты помнишь? До того, как тебя нашел Эд.

– Помню, как решила вернуться за Ганной. Помочь ей с хворостом, – ответила, глядя в глаза супруга. Они неестественно мерцали в сумраке палатки. Странно, неправильно и до жути притягательно.

– Дальше.

– Дальше я потерялась. – Пожав плечами, удивленно посмотрела на место пореза – от раны и след простыл. – Это невероятно! – восхитилась я.

– Женщина, я не так терпелив, как могло показаться, – с угрозой в голосе проговорил Хакарк, поворачивая мое лицо к себе. – Ты пошла за Ганной…

– Зашла в лес, – начала вспоминать я, недовольно выворачиваясь из его тисков. – Осмотрелась и никого не увидела. Немного прошла по тропинке вперед, позвала ее. Она не ответила. Решила вернуться и увидела рыжие волосы в отдалении, среди деревьев. Ну и бросилась за ней.