– Не знаю, – шепнула, осознавая вдруг, насколько было страшно.

Прислушавшись к себе, почувствовала сильную боль в правой ноге и в плече. Раскалывалась голова. А варвар смотрел на меня все так же: холодно, зло, без жалости. И стало отчего-то ужасно обидно.

– Как можно не знать, ранена ты или нет, женщина?! – излишне громко спросил Хакарк, хмурясь сильнее прежнего.

И я вдруг разозлилась в ответ.

– Меня зовут Пэппет! – прокричала ему в лицо, подавляя спазмы в горле, стараясь не дать выступить приближающимся слезам. – У меня есть имя! Слышишь?!

– Да, – только и сказал Хакарк. Тише и мягче прежнего.

В следующий миг он точным движением убрал кинжал в ножны, прикрепленные к поясу, и подхватил меня на руки, крепко прижав к широкой груди, облаченной в шкуры.

– Ахра, – прохрипел супруг, – она не знает, ранена ли.

– Я вижу лишь ушибы и страх, – услышала чуть вибрирующий женский голос. – Эд ранен серьезно. Сейчас займусь им, а позже подумаю о твоей супруге.

– У нее одежда изорвана, – продолжил говорить Хакарк так, словно меня не было рядом.

Обернуться и посмотреть на говорившую не получилось – варвар не дал.

– Ей не успели причинить вреда. Но нужен отдых.

Словно в подтверждение слов неизвестной женщины, я зевнула, не в силах противиться навалившейся усталости.

– Отдохнет, когда расскажет мне, как сумела порвать пространство и для чего это сделала, – грозно ответил Хакарк, разворачиваясь и направляясь в глубь леса.

– Куда мы? – встрепенулась я, подозревая неладное. Зачем уносить меня ото всех подальше?

– К реке, – ответил он.

– Топить меня собрался?

Он промолчал. Я заволновалась сильнее.

– За что ты злишься на меня? Если из-за Эдварда – то я совершенно ни при чем! Он сам нашел меня в лесу и предложил проводить домой. Насколько я поняла, вы знакомы?

Варвар молчал.

– Его сумасшедшая птица упала с неба, и Эд отчего-то решил, что мы должны бежать. Он сильно меня напугал.

Меня поставили на ноги прямо возле неглубокой чистой речушки. Ни слова не говоря, Хакарк начал стаскивать с моих плеч остатки порванной меховой накидки.

– Да ты что?! – Я попыталась вырваться из его железной хватки. – Отпусти! Не трогай меня!

– Кар-р, – раздалось совсем рядом.

Спустя несколько мгновений у моих ног приземлился уже знакомый ворон. Обрадовавшись ему, словно старому товарищу, я закричала:

– Ругх, слава Двуликой! Приведи помощь! Убивают!

– Тог? – удивилась птица.

– Кто-кто, Хакарк! – Я всхлипнула. – И хозяину твоему конец придет, как только он очнется.

– Прекрати кричать, женщина, – раздраженно перебил меня супруг. – Я думаю над твоими словами. А здесь мы, чтобы ты смыла с себя грязь.

– Кар, – насмешливо выдал Ругх.

– Кыш! – взмахнула я рукой и снова всхлипнула. – Пугают сначала, а потом я же и виновата.

Ворон не улетел, только клювом клацнул, намекая, что может и укусить за такое неуважительное отношение.

– Лети, Ругх! – скомандовал Хакарк. – Следи за состоянием Эда.

– Кар, – согласилась противная птица и взмыла в небо.

– А меня он не послушал, – поделилась я мыслями вслух, ни к кому не обращаясь.

– Ты – женщина, – хмыкнул супруг.

– А Ругх – ворон, – возмутилась я. – Даже не человек.

– Он – друг, проверенный годами, а ты… – Меня смерили неодобрительным взглядом и повторили еще более уничижительным тоном: – Ты – женщина. К тому же из Лавитарии.

– И что?

– И все. Мойся. Потом допрошу тебя.

– Что значит «допрошу»? – Сжав ладони в кулаки, упрямо мотнула головой. – Я – твоя супруга! Ты обязан защищать меня! Защищать, а не терять в лесу одну! Это я должна спросить тебя, где ты был? Почему меня не искали? И куда делась та рыжая девушка?

– Ганну я наказал, – спокойно ответил Хакарк. – Выпорол бы и тебя за ослушание, но не стану.

– Конечно, не станешь – я ведь леди!

– Ты уже могла понести от меня, и тогда сын пострадает. Поэтому не стану.

Я подавилась воздухом, не в силах принять то, что услышала от этого дикаря. Мало того, что он выпорол Ганну, так и на меня хотел покуситься?!

– Только дикарь, подобный кенарийцу, мог поднять руку на женщину! – вспыхнув, выпалила я.

Он резко сделал шаг навстречу, приблизил свое лицо к моему и, шумно выдохнув, тихо проговорил, глядя в мои испуганные глаза:

– Знай свое место, женщина. Иначе я покажу тебе, каким дикарем могу быть.

Мы простояли так не больше пары секунд, в течение которых я боялась даже дышать. Когда варвар внезапно решил отстраниться и шевельнулся, я дернулась в сторону, ошибочно полагая, что он замахнулся для удара.

Как назло, отступила я, опираясь на больную ногу, отчего тут же кулем осела на землю, успев лишь всплеснуть руками и тихо ойкнуть.

Хакарк не пошевелился. Стоял на месте и смотрел на меня с удивлением.

– Что это было? – спросил он, сильно помрачнев.

Настала моя очередь хранить молчание. На самом деле, мне было что сказать, только мысли перемешались, и в глазах щипало от подступающих слез, готовых излиться фонтаном, вымывая из души горечь обиды и страха.

– Дарна, – позвал Хакарк. – Поднимись.

– Не могу, – всхлипнула я, – нога очень болит.

– Можешь. Я не стану приближаться к женщине, предпочитающей упасть в грязь, лишь бы быть подальше от меня. Поднимись или останешься здесь.

В голосе супруга звучала сталь, его облик был полон решимости.

Поняв, что этот гад так и поступит – бросит меня здесь одну, если я не послушаюсь, – я позабыла о жалости к себе и решила встать. Назло этому варвару! Опершись о землю, сцепила зубы и медленно поднялась, не издав ни звука, после чего гордо посмотрела в глаза супругу.

– У тебя пять минут, чтобы смыть грязь, женщина, – абсолютно спокойно сказал он и снял с плеча небольшую сумку: – Здесь свежая одежда. Скоро Тирэну будет не в чем ходить. Интересно, все леди Лавитарии так неаккуратны?

– Ни одну из них супруги не возили по лесам и болотам в одеждах своих слуг, поэтому не могу этого знать, – в тон Хакарку ответила я, выхватывая сумку из его рук, и, прихрамывая, повернулась к речке.

Положив вещи на поваленное бревно, я медленно присела и коснулась рукой воды. Чистая и прохладная, она манила поскорее избавиться от грязного тряпья и смыть последствия скитаний по лесу. На одежде была не только грязь. После сбора волчьей малиники остались красные пятна, одна из брючин оказалась порванной, а на рубашке не хватало нескольких пуговиц. Вот так сходишь в лес по нужде – костей потом не соберешь.

Сняв обувь и все тряпье, кроме панталон и бюстье, я немедленно приступила к процедуре омовения. Удивительно, но присутствие Хакарка совершенно не смущало. Скорее наоборот, с ним было спокойнее. Рассмотрев собственное тело, я поразилась обилию ссадин и ушибов. На правом бедре обнаружился большой, стремительно темнеющий синяк, а дикий кустарник оставил на руке ряд глубоких царапин, покрасневших и воспалившихся за столь недолгий срок.

Смыв грязь с лица и рук, я на миг прикрыла глаза, мечтая о мягкой постели и крепком живительном сне.

– Твои пять минут истекли, – прогремел Хакарк совсем рядом, возвращая меня в суровую реальность. – Одевайся, женщина.

– Обязательно всегда быть таким требовательным, черствым и надменным? – спросила, не надеясь на ответ.

– Нет, – проговорил супруг, подавая приготовленную одежду. – Но я стараюсь тебе соответствовать.

Поджав губы, я приняла из его рук рубашку и брюки. Одевалась очень медленно, так как боль в ноге усиливалась с каждой минутой, а пальцы сильно замерзли.

– Как ты умудрилась заработать все это? – спросил Хакарк, наблюдая за моими попытками влезть в мужские штаны.

– Это все Эдвард, – прошипела я, клацая зубами и злясь на себя за беспомощность. – Он мчался, как сумасшедший, схватив меня за руку. А потом прыгнул на ходу и упал на землю, потащив меня за собой. Вот уж кого точно следует допросить!