«Ты, несчастный, даже не представляешь, как тебе повезло», – подумал об умершем Артабан, глядя в спину удаляющегося в шатер брата. Так Дария еще не оскорблял никто. И главное, чьи это были слова? «Доитель кобылиц», как называли Иданфирса персы. Самое печальное было в том, что царь всех царей не мог наказать своего обидчика. Разве можно наказать ветер?
Первыми почуяли беду мулы, которые тащили на себе поклажу в обозе персидской армии. Упрямые животные остановились и подняли такой рев, что распугали в округе все живое. Затем стали проявлять беспокойство кони – всхрапывая, они закусывали удила и норовили повернуть назад, не обращая внимания на туго натянутые поводья. Потом забеспокоились и люди, особенно те, которые находились в передовых отрядах персидской армии. Сначала они услышали шум: казалось, огромный табун лошадей мчится им навстречу.
– Скифы! Приготовиться к бою! – раздались команды военачальников.
Привычная и годами натренированная армия моментально приготовилась к столь долгожданной битве. Шум становился все громче и… На замерших в напряжении персов хлынула лавина грызунов. Полевые мыши, суслики, хомяки и другие мелкие обитатели степей волна за волной накатывали на армию персов. Не успели воины стряхнуть с себя всю эту нечисть, как степь выплеснула на них табуны диких лошадей, сотни лисиц, зайцев и волков. Стаи птиц проносились над головами растерявшихся воинов, цепляясь обгоревшими крыльями за острия копий и шишаки шлемов.
А затем показалось то, что гнало впереди себя степную живность. Пламя. Высотой в человеческий рост, оно, словно живое, гудело, перекатывалось, сыпало искрами и, пожирая все вокруг, стремительно приближалось к армии персов. Жар был настолько силен, что бороды и длинные волосы многих воинов сначала начали дымиться, а потом вспыхнули, как стога прошлогоднего сена.
Армию спасли греки из Ольвии, которые сопровождали персов в качестве проводников. Они не раз наблюдали пожары в степи и знали, как ведут себя в таких случаях скифы. Отступать назад смерти подобно – степь большая и пламя всегда найдет, чем в ней «прокормиться», особенно в летнее время. Поэтому, встретившись лицом к лицу с огнем, скифы не убегали от него, а наоборот – смело шли в самое пекло, стараясь как можно быстрее проскочить опасные участки. По совету проводников сначала кавалерия, а затем и пешие воины, пересилив страх и ужас, один за другим «ныряли» в клубы огня и дыма, стараясь как можно быстрей пересечь огненную преграду.
Часть колонны, в которой находились «бессмертные»[10] и сам Дарий, вместе с обозом обошла огненный фронт, взяв правее и форсировав Геррос[11] чуть ли не у берегов Меотиды.[12]
Скопасис ликовал. Он выполнил поручение Иданфирса – сандалии персов лишь слегка прикоснулись к священной земле предков и то быстро убегая из огненной ловушки, которую устроили им савроматы. При этом им некогда было озираться вокруг и их презренные глаза так и не увидели могил предков, расположенных в этой части степи.
– О, великий Папай и могущественный Арей! – поднял вверх руки, обращаясь к богам, Скопасис. – Я благодарю вас за то, что вы не отвернулись от меня и не оставили мой народ в беде. Вы закрыли глаза нашим врагам, и они прошли мимо могил наших предков. Примите эту жертву и отпразднуйте победу вместе с нами.
После этих слов своего царя жрецы задушили десяток лошадей, а воины окропили кровью захваченного в плен перса короткий меч, воткнутый в кучу хвороста. Отпраздновав победу, Скопасис отправил к Иданфирсу гонца с посланием, в котором было всего лишь одно слово – «Пора».
Стоя на берегу очередной реки, Дарий попросил привести к нему проводника из ольвийских греков.
– Послушай, эллин, – обратился к нему царь. – Мое войско находится в походе почти два месяца, а конца и края этой равнине все нет и нет. Как же тогда эти разговоры о Скифии, которая находится на краю земли? И что это за река, на берегу которой находится лагерь моего войска?
Уже немолодой грек оказался не из робкого десятка. Он попросил принести ему пару мешков песка, высыпал его у ног Дария и, взяв у телохранителя копье, стал выводить непонятные для всех линии.
– Смотри, мой господин. Вот Истр, через который ранней весной переправились твои войска. Вот другие реки, оставшиеся у тебя за спиной. Вот берег Меотиды, вдоль которого мы идем последние недели. Позади нас осталась река Оар[13], а перед тобой несет свои воды Танаис. Дальше этого места я не ходил, но слышал, что там находится большая пустыня и неприступные горы.
Дарий долго смотрел на карту, нарисованную греком, а затем спросил:
– Сколько дней пути до этих гор?
– Не знаю, великий царь. Только осмелюсь сказать – скоро в этих местах наступит зима. Она совсем не такая, как на твоей родине. Сначала с неба будет литься холодная вода, которая начнет превращаться в прозрачные кристаллы, а потом с неба упадут белые перья. Они покроют эту равнину таким слоем, что лошади не смогут найти себе травы для пропитания. Но самое страшное – это холодный ветер, от которого невозможно будет найти укрытие и который за одну ночь превратит твоих воинов в ледяных истуканов.
Грек замолчал, не смея поднять глаз на царя. Молчание Дария затянулось, и когда он сделал шаг в сторону грека, тот втянул голову в плечи и закрыл глаза. Царь персов снял с руки золотой браслет и протянул его проводнику:
– Возьми, грек. Это тебе за честность.
После этого разговора Дарий несколько дней не выходил из своего шатра. Артабан пытался попасть к брату, но всякий раз натыкался на сомкнутые копья «бессмертных». На третий день царь сам пригласил его к себе. Войдя в шатер, Артабан застал брата за странным занятием. Восседая на своем троне, он внимательно рассматривал предметы, лежащие перед ним. Это были мертвые мышь, лягушка, птица и пять наконечников от скифских стрел. Рядом стояли ближайшие сановники повелителя, лица которых выражали радость, удивление и растерянность одновременно.
– Посмотри, Артабан, на подарки, которые мы сегодня получили от скифов, – Дарий кивнул в сторону странного набора предметов, на которые были направлены взоры всех присутствующих. – Их доставил гонец Иданфирса. Я приказал его казнить, но перед смертью этот варвар сказал, что если вы, персы, умные, то поймете, что хотел сказать мой царь.
Дарий кивнул одному из сановников и тот, поклонившись царю царей, торжественно произнес:
– Разум доителя кобылиц Иданфирса прояснился, и этим, странным на первый взгляд посланием он признает власть царя царей Дария I Гистаспа из рода Ахеменидов властителем над Скифией и над ним, презренным. Мышь и лягушка – это земля и вода скифов, птица – это их кони, а пять наконечников стрел – это их оружие на службе Персии.
Другие сановники многозначительно закивали, и в шатре раздался одобрительный гул их голосов.
– Что скажешь, Артабан? – Дарий бросил быстрый взгляд на брата.
Артабан подошел ближе и, посмотрев на мертвых животных, взял в руки наконечники стрел. Они были одинаковы только на первый взгляд, но если внимательно присмотреться, каждый из них имел какую-то характерную особенность. У одного, к примеру, втулка была массивней, чем у других. У второго был длиннее боковой шип, у третьего шире лопасти. Почему наконечников именно пять, а не шесть или семь? Сколько племен скифов воюет против нас?
– Мне кажется, эти предметы означают что-то другое, – задумчиво сказал Артабан. – И я знаю, кто нам может помочь с этим разобраться. Давайте покажем эти предметы проводнику из Ольвии.
Старого грека разыскали быстро. Он так же, как и Артабан, долго рассматривал наконечники стрел, но в отличие от него, уделил внимание и мертвым животным. У птицы он расправил крылья, у лягушки поднял полупрозрачное веко, провел ладонью по короткой шерстке мыши-полевки.
