– Нет нет, Линк. Меня обнимать не надо, чувствую себя не очень. Простыла, наверное.

– Да ладно? В плюс тридцать? Обидно.

– Обидно, – ответила мама сыну.

Интересный дом деревенской конструкции в котором разместилась вся семья был построен не совсем стандартно: прямоугольная коробка длинной под метров сорок и шириной в метров семь. Три спальни, зал, гостиная, три проходных широких коридора, ванная комната, кухня летняя, кухня зимняя, и кухня-склад с двумя холодильниками, морозилкой и громоздкой старой настоящей печкой для выпечки хлеба. К этому всему примыкал гараж с выходом из коридора дома и отдельным входом на улице. Отдельного внимания заслужил и подвал со спуском в него из того же коридора.

Напротив первого дома расположилась еще одна хозяйственная постройка, объединившая в себе гараж и еще одну кухню с еще одной печкой. Поесть в этом доме любили, а огромные сельские просторы позволяли не ограничивать себя в любых площадях. Включая курятник, свинарник, хлев для коров, мини-загоны для гусей и уток, и небольшое поле для выпаса стада овец. Огород в несколько десятков соток и гектары дедушкиной земли помогали прокормить всю эту живность и достойно содержать все хозяйство.

– А где дед? – спросил Линк.

– Уехал куда-то, помогать соседям на тракторе вроде.

– Ясно. Не может без работы. Ну ладно, пойдемте в дом.

– Ты еще не офицер, чтобы всеми командовать. – Из-за занавески приоткрытой двери показался Грин – отец Линка. – Улыбнулся, подошел к сыну и крепко пожал руку. – Ну здравствуй сынок, давно не виделись. Молодчик ответил на рукопожатие, а после, отбросив все условности, крепко обнял отца: «Приветствую, товарищ полковник». – Сын тепло улыбался.

– Вот-вот, полковник, – усмехнулся Грин, – айда все в дом.

***

Утром следующего дня Линк проснулся в комнате, в которой провел многие ночи своего детства. Небольшая, проходная, приятная, хоть и не совсем по-детски уютная. В ней была кровать, рабочий стол, даже тумба, на которой когда-то стоял небольшой черно-белой телевизор с приставкой и парой джойстиков. В голове мелькнули образы картриджей и заветный щелчок при его подключении в разъем. Ребячьи годы вдруг оказались так близко, не смотря на все прошедшее время.

Не смотря на раннее время большая часть семьи уже не спала. Каждый был занят делом – родители, приехавшие в гости, помогали по дому, бабушка занялась хозяйством, а дед уже занимался огородом. Не кипящая жизнь, а обыденная. Скоро вся семья соберется за завтраком. Так что, несмотря на городские стереотипы, утро у многих в деревнях начинается не с чая и не с кофе.

Но парень относил себя скорее к городским. Чашка растворимого кофе у Линка в руках веяла приятным ароматом. Перед тем как сделать глоток, он втянул в себя запах. Рядом, распивая такую же чашку кофе, покуривая сигарету, стоял его любимый дед. Они оба смотрели на виноградник, занимающий по меньшей мере треть огромного огорода.

– Дед, все никак не бросишь?

– Да, гадость великая, никогда не начинай, слышишь, никогда. – Ответил дед выдувая струю дыма.

– А ты хороший пример подаешь.

– Мне вовремя никто не подсказал. Отец фронтовик, мать с ним тоже немало прошла. Воспитывали, занимались, кормили, приучали к труду, кому было дело до моей папироски с пацанами, о которой никто и не знал, хотя явно догадывался. Так что слушай меня, не кури.

– Договорились, я постараюсь.

Дед затянулся, второй рукой провел по растущей лысине, уверенным слегка хрипловатым голосом продолжил:

– Помню, стояли мы так же с отцом, смотрели на этот же огород, на ту же речку и тот же камыш в конце. Только лоза была другая, мелкая, и поменьше. Это он со мной секретами виноделия поделился. А вот те деревья, – Он указал на череду пустившую свои корни вдоль тропинки, – и вовсе мы с тобой посадили лет десять назад. Новые черешни, абрикос, яблони, груша, – вон как вымахало все. Жалко, год не дождливый, нужно постоянно за водой ездить, чтобы полить нормально, иначе никакого урожая.

– А как твое чудо-дерево?

– О, его то мы еще с папой садили, лет сорок как ему, спасти удалось, позже сам увидишь – четыре сорта яблок, груша и айва – все прижилось.

– Да ты прям великий агроном.

– Это любой бы сделал с минимальными знаниями. Это тебе не сливу на яблоню скалировать.

– Помню. – С улыбкой произнес Линк. – Дед, а дай шмальнуть из ружья.

– Патронов не жалко?

– Да ладно тебе, патроны как патроны.

– Ну ладно. Хоть попадешь в мишень?

– Ну из автомата же маху не даю, так и с ружья не должен.

– Ну ладно, – согласился уже согласившийся Дед, затушил дотлевающую сигарету и закинул в большую жестяную проржавевшую кружку с десятком-вторым таких же окурков.

Вечер наступил быстро.

– Да. Алло. Слушаю. – Линк напрягся и заиграл мышцами лица вдавливаясь в кресло все сильнее. Гром в голосе с обратной стороны не прекращал своей вдавливающей все глубже тирады.

«Но если все обстоит именно так, я же не могу всех оставить и… Понял… есть три дня и не разглагольствовать… Будет исполнено… Есть не распространяться… Есть выходить на связь каждые двенадцать часов…»

Кровь отливала от лица юноши, и он остался с Телефонной трубкой в руках. Телефон был старый, с дисковым циферблатом, из верхней части красной обтертой временем трубки все ещё доносились быстрые гудки уже двадцать секунд назад завершённого разговора.

– Линк, что случилось?

– Мам, все в порядке, не переживай.

– Да уж мы видим, насколько у Тебя все в порядке, – сказал Дед и стёр каплю пота стекающую с растущей залысины на голове.

– Гасите свет! И несите свечи позже объясню.

Пока все молча смотрели и не понимали происходящего Грин уже тушил свет практически по всему дому. Минуту спустя ждали объяснений.

– Дед, и все. Присядьте. Мне пояснили коротко: военная тайна. Ситуация совершенно неясная и должна остаться между нами. Думаю, день два и все станет понятно. А пока – не включайте свет. Нигде. И все остаемся в комнате.

– Ты смотри какой генерал нашелся. Команды раздаёт.

– Па, не горячись. Буду знать больше – тогда поймем. Я ж курсант. Ты лучше меня знаешь, как оно, по-военному.

– Дурак! Забыл кто тебя в военную академию устраивал?! Где у нас тут второй телефон? – Грин вышел мощным шагом ненарочно громко заперев за собой дверь.

– Ба, да ты успокойся, – парень быстро встал и не успев разогнуться уже рылся во внутренностях тумбы, на которой располагался громоздкий телевизор, явно из тех, от которых пошло название «ящик». – Сейчас я тебе валерьянки накапаю.

– Спасибо, Линк. Я может и успокоюсь, но ты сам не свой.

Если бы в этот вечер кто-то заглянул во двор, в котором всегда ярко горел свет, у порога лежали кошки, а в будке спокойно лежала собака, то он бы удивился, увидев лишь глубокий свет свечей в одной из комнат, напряженные лица, скованные тревогой, и семью, которая давно не была в полном сборе, но очень это ценила. Но заглянул во двор совсем не тот, кто смог бы оценить эту ситуацию, а тот, кто изменил все, для всех и навсегда. Для всех. И навсегда.

2037 год. Адхесит-Сити.

Когда Линк оглянулся, револьвер был уже в руках и готов к выстрелу. Но стрелять было ни к чему. Он знал его.

– Кофе, Линк?

– Лео, никак жить надоело?

– А ты умеешь читать мысли? – Старик держал в руке кофейник. – Сейчас принесу чашки.

– Ты часто вспоминаешь тот вечер? – Старик почесал за ухом и принялся набивать измельченным табаком импровизированную самокрутку. Газета и табак. Немного огня и дым уже играет никотином в легких, вырываясь через ноздри курильщика.

– Леонард, не смеши. Ты прекрасно знаешь, что тогда я потерял больше чем…

– Ты потерял не более других, парень. Все тогда кого-то потеряли, плюс минус. А о нас я вообще молчу.

– Парень, да с того дня уж лет тридцать прошло, какой я тебе парень.