Практическая работа в НАТО по расширению функций международных сил и более плотному вовлечению Альянса в Афганистане стала проявляться к осени 2002 г., после достижения договоренностей о переходе командования МССБ по ротации от Турции к Германии и Голландии. При этом июньский инцидент с германскими военными не только не сказался на планах ФРГ, но, наоборот, только закрепил германскую сторону во мнении о целесообразности расширения контролируемых зон безопасности в афганских провинциях. Вместе с тем Берлин и Гаага заявили о готовности приступить к своей миссии не ранее середины февраля 2003 г. В качестве предлога власти ФРГ, в частности, выдвигали незавершенность переговоров с Москвой о транзите в Афганистан. Поэтому Анкару пришлось уговаривать на продление ее мандата «лидирующей нации». Перед тем как приступить к командованию, немцы и голландцы (намеревавшиеся в том числе использовать наработанный опыт в рамках Еврокорпуса НАТО) последовали примеру турок и договорились о содействии штабных структур НАТО в планировании операций, организации связи, доступе к банкам данных, оперативной и разведывательной информации Альянса. В этом же контексте очередным значительным шагом в его закреплении на афганском военно-политическом пространстве стали договоренности между ФРГ, Голландией и штаб-квартирой Альянса в Брюсселе в сентябре 2003 г. о возможности в рамках натовской концепции мобильного развертывания привлекать соответствующие мобильные подразделения Альянса. При этом в Берлине исходили из того, что трехсторонние договоренности создают хорошую основу для полной передачи в НАТО командования МССБ к завершению мандата совместного германо-голландского командования осенью 2003 г.
Обсуждение возможных модальностей дальнейшей миссии международных сил поначалу выявило разные подходы в Белом доме, Совете национальной безопасности, Госдепартаменте и Пентагоне. Если Госдепартамент выступал за расширение мандата, то в Министерстве обороны опасались, что это может в определенной мере сковывать американскому воинскому контингенту «свободу рук» в проведении операций в стране. Однако постепенно, особенно по мере приближения решения о вторжении в Ирак, начала превалировать точка зрения, что более активная вовлеченность контингентов Альянса в афганские дела может дополнительно стимулировать союзников к направлению в Афганистан своих военнослужащих и расширению финансово-экономического содействия Кабулу. К этому их уже обязывала бы дисциплина в НАТО. Строились планы и на возможность переброски высвобождавшихся контингентов США в Ирак (2). Постепенно Вашингтон превратился в основной локомотив расширения присутствия Запада в Афганистане через структуры НАТО. Окончательное же решение о развертывании в стране миротворческого присутствия по классической схеме «операции, ведомой НАТО», созрело в Брюсселе весной 2003 г. В Кабуле планировалось создание штабной структуры, а стратегическое командование и управление передавалось главкому Альянса, наделенному полномочиями назначать командующего операцией под политическим контролем со стороны Совета НАТО.
Для реализации новых задач требовались новые силы и дополнительные ресурсы, что ставило натовцев перед необходимостью почти двукратного увеличения контингента (не менее чем на 5,5 тыс. человек). Обновленная схема предполагала в том числе более активную практическую вовлеченность НАТО в восстановление и реконструкцию страны, в подготовку афганских силовых структур, обеспечение реинтеграции бывших комбатантов, а также в создание так назазываемых «островов МССБ» прежде всего в крупных городах центральных и северных районов, т.е. в относительно «благополучных» провинциях. Обсуждались также варианты возможного расширения зоны действия международных сил для обеспечения временных краткосрочных операций в провинциях, включая операции по оказанию чрезвычайной помощи или эвакуации. Схема операции была обговорена с Х. Карзаем, и уже с середины августа НАТО, по существу, начала замыкать на себя планирование, координацию и руководство операциями МССБ. Реорганизация международных сил, по замыслу ее авторов, способствовала бы и более организованной подготовке к проведению в декабре 2003 г. высшего общеафганского национального собрания – Лойя джирги для одобрения новой Конституции и избрания президента.
Осенью 2003 г. МИД Афганистана и генеральный секретарь НАТО обратились к Генеральному секретарю ООН с предложением о расширении миссии МССБ (такая возможность предусматривалась и Боннским соглашением). Резолюция 1510 СБ ООН санкционировала перенесение их мандата на всю территорию страны, в том числе и для обеспечения безопасной деятельности гражданской администрации Афганистана и международного персонала. Признав «наличие сдерживающих осуществление Боннского соглашения факторов», резолюция констатировала обеспокоенность осложнением общей обстановки в стране, особо подчеркивала необходимость тесного сотрудничества МССБ с кабульскими властями, аппаратом МООНСА и коалицией, проводящей операцию «Несокрушимая свобода» (21).
Расширяя сферу вовлеченности в Афганистане, США и НАТО помимо проведения боевых операций уделяли повышенное внимание трем важнейшим для выживания режима Х. Карзая элементам: формированию новой афганской национальной армии (АНА) сил безопасности и правопорядка; распространению влияния центрального правительства в регионах; оказанию экономической помощи центральным и местным властям. В этом контексте предметом особой озабоченности США был такой важнейший институт, как силовой блок. К моменту свержения режима талибов в стране фактически не существовало боеспособных общенациональных воинских подразделений. Исключение составляли формирования бывшего Северного альянса, состоявшие прежде всего из представителей национальных меньшинств – таджиков Панджшира, а также узбеков и хазарейцев, которые и внесли значительный вклад в операцию США «Несокрушимая свобода». Ранее они же являлись и основной силовой структурой правительства «моджахедов» и в соответствии с Боннскими договоренностями должны были быть расформированы. Вместе с влиятельным пуштунским крылом в правительстве Х. Карзая Запад был активно заинтересован в восстановлении традиционной доминирующей роли пуштунов во внутриполитической жизни страны, которая в последние десятилетия пошатнулась как за счет деятельности «коммунистического» режима НДПА, так и в период правления «моджахедов». Немаловажным было и то, что с созданием боеспособных вооруженных сил Вашингтон в значительной степени увязывал и сроки вывода возглавлявшихся им коалиционных сил10.
По первоначальной концепции, подготовленной экспертами Пентагона при координации с МООНСА еще весной 2002 г., численный состав АНА не должен был превышать 80 тыс. человек (60 тыс. армия, 8 тыс. ВВС и 12 тыс. человек подчиненной МВД пограничной жандармерии). Вместе с тем многие афганские гражданские и военные представители сразу же выступили за формирование значительно большего контингента, что не встретило поддержки у США и НАТО. Более податливыми они были в отношении укрепления Национальной гвардии, непосредственно ответственной за обеспечение безопасности главы государства и других высших должностных лиц. Подобные калькуляции натовцев отражали не только сложности поиска средств извне для финансирования проекта, но прежде всего являлись следствием недооценки сложности и непредсказуемости общей ситуации в стране.
США взяли на себя роль локомотива в решении основных организационных, профессиональных и финансовых вопросов создания АНА, разделив конкретные направления боевой подготовки будущих солдат и офицеров с Великобританией, Германией, Францией и Италией. В конце 2002 г. в соответствии с утвержденным американским сенатом «Актом о поддержке свободы в Афганистане» на период с 2003 по 2006 г. Вашингтон выделил Кабулу около 3 млрд. долл. на формирование вооруженных сил и правоохранительных структур (2 млрд. долл.), а также экономическую и гуманитарную помощь (1 млрд. долл.). Было запланировано направление в страну до полутора сотни инструкторов. Вместе с тем запущенный механизм сразу же столкнулся со многими проблемами. Наиболее болезненным было массовое дезертирство новобранцев, нередко с оружием в руках. Особую трудность представлял набор из пуштунских районов. Представители же национальных меньшинств сталкивались с недоверием как влиятельного пуштунского крыла правительства, так и представителей стран НАТО. К осени 2002 г. было подготовлено три первых батальона, в марте 2003 г. – две бригады, а в конце августа восстановлена основная боевая единица вооруженных сил – Центральный армейский корпус11. Параллельно был запущен механизм «трех эр»: разоружение, реабилитация и реинтеграция в мирную жизнь ополченцев из числа бывших «моджахедов». При этом, поскольку речь шла прежде всего об отрядах бывшего Северного альянса, программа встретила особо болезненную реакцию у представителей национальных меньшинств.
