Пролог

21 июня 2015 года, Риверстоун.

Тысячи мыслей яркими, короткими вспышками проносятся в ‎голове одновременно и так быстро, что ни за одну из них не получается ухватиться. Со всех ‎сторон слышны отголоски громкой, весёлой музыки, радостный женский смех, ‎обрывки шумных разговоров, но не чётко, будто бы издалека, словно уши ‎залило водой. Так бывало, когда в детстве, дурачась с братом, я с разбега прыгала с высокого обрыва прямо в озеро в Джаспере. Мир вокруг взрывался оглушительным хлопком, а потом исчезал, затихая под водяной ‎толщей, чтобы опять возникнуть, когда мои ноги едва касались дна и меня выталкивало ‎на поверхность.

Вот только сейчас никак не получается выплыть.‎

Где-то за гранью сознания мгновения превращаются в секунды, ‎становятся минутами, летят дальше, а я продолжаю стоять, не в силах даже переступить через порожек беседки. Глаза на автомате ‎впечатывают в память каждую мелочь: безвольно обмякшие вдоль ‎туловища руки с длинными матово-розовыми ноготками; задранный подол платья; не‎глубокая ссадина на голени; сломанный каблук на одной из позолоченных ‎босоножек; посеревшее неподвижное лицо; перекошенный от ‎страха или боли рот.

И кровь… Много крови. Тоненькой струйкой она стекает по губам и ‎щеке Мишель, сочится из грубых, рваных порезов на её обнажённой спине, алым ‎ореолом растекается вокруг головы и дальше вниз к пояснице. На груди с левой стороны торчит воткнутый ‎по самую рукоятку охотничий нож.‎

Мне нельзя ни к чему ‎прикасаться. Да и вряд ли я могу ‎спасти подругу, даже если она каким-то чудом ещё жива. С этой минуты Беседка влюблённых — место ‎преступления. И единственное, что я должна теперь сделать — как можно быстрее ‎вызвать скорую и полицию. Потом найти отца с мамой… И ещё родителей ‎Мишель. Рассказать им о том, что здесь произошло, в секунды разбить их мир ‎вдребезги. ‎Снова. Как уже было семь лет назад.

…Звякнул больничный лифт. Металлические дверцы, подрагивая, ‎разъехались в стороны. В ярко освещённом холле приёмного покоя пахло лекарствами ‎и ещё, едва ощутимо, сыростью.

Я, продолжая сжимать в руке сотовый, неуверенно шагнула ‎вперёд и остановилась.‎ Моргнула, задерживая ‎дыхание, и тут же судорожно выдохнула, как мне показалось — шумно, со свистом. Успела подумать, что всё ещё не верю. Стив не мог… ‎Только не он. В полиции наверняка напутали или…‎

За полукруглой регистрационной стойкой звонкой трелью взорвался телефон, и служащая, миловидная пожилая блондинка, что-то тихо проговорила в трубку. ‎Нахмурилась, встречаясь со мной глазами:‎

‎— Мисс Трупер?‎

Я спрятала сотовый ‎в карман плаща и кивнула.

Сзади послышались громкие голоса. Из соседнего лифта, наверное служебного, ‎в спешке выскочили два санитара, остановились, помогая третьему ‎вытолкнуть в коридор каталку. На ней, неуклюже свесив окровавленную руку, ‎лежал мой брат.‎

Я в отчаянии бросилась к нему:

‎— Стив!‎

— Мисс! Мисс! Вам туда нельзя! — донеслось мне вслед, но я даже не подумала остановиться.‎ Санитары замешкались, расступились.

— Стив… — подскочив к каталке, я обеими руками схватила ‎пальцы брата, прижала к груди. —‎‎ Стив…‎

‎Землистые веки дрогнули, всегда смеющиеся голубые глаза больше не улыбались. Пересохшие окровавленные губы едва слышно шепнули: ‎

— Стэйси…

Кто-то схватил меня за предплечье, намереваясь увести, но я ‎только сильнее вцепилась в ладонь брата.

— Кто это… с тобой… сделал?.. — всхлипнула я, заметив, как его лицо, похожее на восковую маску, искривилось в гримасе боли. Машинально наклонилась к нему, ‎телом закрывая Стива от стоявших рядом людей.

‎— Майк… Осторожно… — успела прочитать по губам я, когда на помощь ‎санитарам пришёл охранник.‎

‎— Мисс, вашему брату необходима срочная операция,— он ‎потянул меня в сторону, вынуждая отпустить руку Стива. —‎‎ Пройдёмте, пожалуйста, со мной. Ваша мать уже едет…

В ушах опять звучит монотонный голос врача. Как семь лет назад, он снова и снова повторяет ‎страшные слова, смысл которых доходит до меня не сразу: Стив не выжил. Нападавший не оставил ему ни единого шанса на спасение. Уже чудо, что ‎его довезли до больницы — слишком большая потеря крови, задеты ‎жизненно важные органы. Мой брат умер прямо на операционном столе.

А теперь Мишель…

Судорожно выдыхаю, ощущая, как ставший ‎ледяным воздух дерёт мне горло, как проникает внутрь, впиваясь миллионом ‎осколков. Потом вдруг оцепенение исчезает, ‎выпускает меня из плена, выбрасывая яростной волной в безжалостную действительность. Медленно отступаю назад, собираясь выбежать из беседки, но в ‎последнюю секунду замечаю, как дрогнули веки Мишель. В мои уши вонзается её обжигающий шёпот: ‎

— Ты… пришла… хорошо… опоздала…

Я бросаюсь к ней, падаю рядом на ‎колени, нахожу пальцами её холодную руку, прижимаю ‎к своей груди. ‎

— Держись! Пожалуйста, только держись! Ты не можешь умереть, слышишь?!

Господи, ну почему она? Почему?! Да, я злилась, может, даже ненавидела Мишель, но никогда не желала ей ‎смерти.

Взгляд выхватывает резную рукоятку ‎ножа, и слова застревают в груди невысказанной болью, смешанной с ужасом. В голове тревожным эхом всплывает весёлый голос жениха, полтора часа назад ‎насмехавшийся над тем, что в платьях подружек невесты, с одинаковыми ‎причёсками мы с Мишель похожи на близняшек. Что, если нас ‎перепутали? Что, если запланированной жертвой на свадьбе сестры должна была ‎стать именно я, а подруга по нелепой случайности оказалась на моём месте?.. ‎Что, если кто-то очень сильно не рад моему возвращению?.. Что, если…‎ Если бы я ‎пришла раньше, возможно, Мишель бы не пострадала. И сейчас на каменном полу в луже крови лежала бы ‎я сама.‎

— Прости меня… Ты… Я не хотела. Клянусь, не хотела…

Но подруга, кажется, не слышит. Растерянно смотрит ‎сквозь меня куда-то наверх. Сипло, со свистом хрипит: ‎

— Майк… Осторожно… — Зрачки Мишель сливаются с ‎радужкой и превращаются в чёрные бездонные дыры. Посиневшие губы дрожат, ‎искривляясь в слабой улыбке. — Стив… Наконец-то… — Мутный взгляд гаснет, тёмные глаза стекленеют, превращая лицо в безжизненную маску.

— Нет, господи, нет… нет…

Трясущимися руками пытаюсь нащупать пульс. Напрасно — сердце Мишель больше не бьётся.

Она мертва. Убита. Но я отказываюсь это принять, отказываюсь верить. Жду, что она снова заговорит, но ничего не происходит.

Трудно, невыносимо трудно дышать. Грудь будто сжало в тиски и не отпускает.

Хватаю ртом воздух, лихорадочно прокручивая в голове, что же случилось. Как вообще я оказалась сегодня здесь — в Беседке влюблённых в Саду невест Риверстоуна?

Часть I «В плену прошлого». Глава 1

Комментарий к Часть I «В плену прошлого». Глава 1

**‎Эдмонтон** — столица провинции Альберта.

**«Озеро сияющих вод»** — перевод названия озера Онтарио.

**Оквилл** — город в провинции Онтарио, пригород Торонто.

**«Золотая подкова»** (англ. Golden Horseshoe) — густонаселённый промышленный регион вокруг западной части озера Онтарио.

**Даунтаун** (англ. downtown) - деловой центр города в Северной Америке.

**Си-Эн Тaуэр** (англ. CN Tower) — самое высокое свободно стоящее сооружение в мире с 1976 по 2007 год, находится в центре Торонто.

15 июня 2015 года, Торонто.

‎Семь лет назад наша с Майком свадьба должна была стать спасительным лекарством. Доказательством, что горе ничтожно в сравнении со счастьем. Но ‎я не смогла. Предпочла убраться, увозя с собой за сотни километров невидимый ‎для остальных «хлам». Наверное, по-своему я лечила раны города, одновременно ‎разрушая его традиции: наше несостоявшееся венчание — первая и, возможно, ‎последняя отменённая брачная церемония в Риверстоуне.