Наклонившись, копаю и копаю, пытаясь вычерпать достаточное количество грязи, но заполняется еще больше, что делает невозможным решение проблемы. Я стараюсь изо всех сил и прилагаю все усилия, и все же этого не достаточно. Из этой дыры не выбраться, и сейчас я это понимаю. Эта дыра, эта вонючая куча грязи — моя жизнь.

Я понимаю, что, когда другие люди ходят на любимую работу и вступают в браки, больше похожие на сказку, я, Мэделин Тэтчер, обречена на более жесткую жизнь. Ничего не дается мне легко, и с каждой грудой грязи, которую я вычерпываю, мне становится лучше. Большинство людей уже сдались бы, но не я. Я жесткая. Я могу сделать это. Я копаю и копаю, вставляя палки под колеса моего автомобиля, пока мне не становится достаточно, чтобы изменить ситуацию.

Прежде чем вернуться в машину, я стряхиваю с рук и ног столько грязи, сколько могу. В боковой двери со стороны водителя есть несколько салфеток, и я использую их, чтобы вытереть руки. Этого недостаточно, но хоть что-то.

Я завожу машину, включаю задний ход, а шины вращаются и вращаются, извергая из-под себя грязь и палки.

Часы на приборной панели показывают 22:45. Я торчу здесь около часа и не становлюсь ближе к освобождению.

Дождь продолжается, неумолимый и неподатливый.

Я опускаю голову на руль и закрываю глаза от слез.

Прости, Мышонок.

Мне очень жаль.

* * *

Стук. Стук. Стук.

Капли дождя лениво стекают по моему окну, едва вытаскивая меня из глубокого сна.

СТУК. СТУК. СТУК.

Звук становится громче.

Я стону и пытаюсь украсть еще минутку или две, дабы поспать. Я не знаю, сколько время, но еще слишком рано вставать. Мышонок не тычет в меня носом, а это значит, что сейчас, должно быть, середина ночи. Он более надежный, чем будильник.

Мышонок...

МЫШОНОК!

Рывком просыпаюсь и тру сонные глаза, с удивлением обнаруживая себя на переднем сиденье своей машины, а не дома в постели. Я, должно быть, случайно заснула. Я сидела здесь, пытаясь вывести мою машину во второй раз. Немного поплакала, съела раздавленный батончик-мюсли, который нашла между задними сиденьями, поставила компакт-диск с печальными песнями и представила себе, что это моя жизнь, еще поплакала, а потом в какой-то момент я, должно быть, опустила голову на центральную консоль и задремала.

СТУК. СТУК. СТУК.

Я подпрыгиваю и обращаю свое внимание туда, где кто-то стоит по ту сторону двери с моей водительской стороны, светя фонариком в мое окно. Не дождь меня разбудил, а он.

Через несколько секунд в моей голове разыгрывается тысяча сценариев из фильмов про маньяков. Я далеко от людей. До сих пор идет дождь. Там человек, одетый во все черное, пытается попасть в мою машину. Сначала я переживаю, что он захочет развлечься со мной, но потом вспоминаю, что я покрыта грязью, немного воняю и вообще выгляжу как страшная девушка из «Звонка».

— У МЕНЯ НЕТ ЗДЕСЬ НИЧЕГО ХОРОШЕГО! — кричу я. — У меня нет денег, и никто меня не любит, поэтому вознаграждение вы не получите!

Фонарик выключается, и все темнеет.

Я закрываю глаза и готовлюсь к быстрой смерти.

Глава 26

Адам

Отъехав от квартиры Мэделин, я позвонил Лукасу, чтобы предупредить его о ситуации. Он привлек Дейзи, и через несколько минут казалось, что все в городе начали поиски Мэделин. Мышонка я отвез к себе и помыл его. Убедившись, что у него есть еда и вода, и, проверив, чтобы все двери были надежно заперты, я поехал обратно и сам присоединился к поиску.

Дождь не утихал часами, и около полуночи Дейзи настояла, чтобы мы позвонили Картеру. Я не решался привлечь полицию — в конце концов, не без вести же она пропала — но по мере того, как шло время, и никаких признаков Мэделин не было, я решил, что мы могли бы использовать всю помощь, которую могли получить.

Я возвращаюсь в ее квартиру около полчетвертого утра. Записка, которую я оставил на двери, валяется на земле в нескольких футах, промокшая. Я звоню ей на мобильный, и на этот раз рингтон из квартиры не слышно. Без сомнения, телефон разрядился. Сколько людей пыталось позвонить ей за последние несколько часов?

Я поворачиваюсь и опускаюсь на землю, сгибаю колени и утыкаюсь в них лбом. Меня измучили и истощили идеи. Я знаю, что могу быть не здесь и делать куда больше — возможно, есть места, которые мы еще не проверили.

Гамильтон — невелик, но, когда вы ищете одну женщину среди сотен акров и сельскохозяйственных угодий, затея кажется безнадежной.

Она в порядке.

Она в безопасности.

Даже повторяя это про себя, в голове не укладывается.

Если бы она была в порядке, то уже вернулась бы. Пришла бы за своим телефоном или проверила вернулся ли Мышонок, а если бы она это сделала, то увидела бы записку и позвонила мне, или Дейзи, или Лукасу.

Ничто не имеет смысла.

Я знаю, что должен поднять голову и встать, вернуться туда и продолжать искать ее, но идти некуда. Хочется быть здесь, когда она вернется, поэтому я закрываю глаза и жду.

В какой-то момент засыпаю, на несколько минут или несколько часов — не могу сказать.

Моргаю и смотрю на часы. Едва шесть утра, а Мэделин еще нет. Она бы разбудила меня, если бы заходила внутрь.

Я звоню Лукасу, и когда он не отвечает, борюсь с желанием швырнуть телефон о стену. Это бесполезно. Мне больше некому позвонить. У меня нет номера Дейзи или Картера. Я снова пытаюсь дозвониться до Лукаса, и меня перебрасывает сразу на голосовую почту.

Затем к квартирному комплексу Мэделин подъезжает полицейская патрульная машина. Фары гаснут, но сквозь тонированные окна мне ничего не видно. Предполагаю, что копы здесь из-за звонков о пропавшей без вести — возможно, Дейзи заставила их ускорить процедуру — но потом вижу, что из машины кто-то выходит, а с пассажирской стороны за ним следует Мэделин.

Я вскакиваю на ноги.

— Мэделин!

Она поднимает глаза, и я сразу вижу ее истощение. Она полностью разбита. Ее ноги по колени в грязи, руки так же грязные. На плечах серое полицейское одеяло, а когда она идет ко мне босиком, то вздрагивает, словно от боли.

Картер спешит обойти машину, чтобы помочь ей, но я оказываюсь там раньше, по большей части придерживаю ее, пока мы идем к квартире.

— Что с тобой случилось? — спрашиваю я, весь мой остаточный гнев и усталость исчезли.

Я так счастлив видеть ее, узнать, что с ней все в порядке.

Она улыбается мне немного застенчиво.

— Длинная история. Ты видел Мышонка?

— Он у меня дома, возможно, уже хочет в туалет.

Она на мгновение закрывает глаза и вздыхает, словно находит умиротворение после самой длительной ночи в ее жизни.

— Я хочу пойти с тобой, когда ты его выпустишь.

Картер стоит рядом с нами, когда Мэделин открывает дверь. У меня так много вопросов к ней. Где ее машина? Ее обувь? Почему она уехала из дома без телефона? Как Мышонок вообще выбрался? Почему Картер привез ее в патрульной машине?

Вместо того чтобы забросать ее вопросами, я проглатываю каждый и спокойно иду за ней внутрь.

Она стоит в пороге, пытаясь собраться.

— Картер, после того как я возьму обувь и мобильный, я собираюсь к дому Адама. Ты можешь встретить нас там.

— Что? — спрашиваю я, глядя между ними.

Мэделин кладет руку на мое предплечье.

— Картер попросит своего друга помочь с моей машиной. Она застряла в грязи в парке для собак, в нескольких милях отсюда.

Чувство собственного достоинства поднимается во мне, словно я раздраженный шестнадцатилетний пацан.

— Я могу помочь тебе с машиной. Уверен, что Картер устал.

Ее пальцы сжимают мою руку, а глаза умоляют услышать ее.

— Просто пусть это сделает он. Я хочу, чтобы ты отвез меня к себе, чтобы я могла увидеть Мышонка, а затем мне нужны кофе и еда. Я умираю с голоду.