Всеслав не торопился гнать своего коня по мягкой траве, он двигался неторопливо, поворачивая из стороны в сторону, и Призраку явно нравилась перемена ландшафта, он вдыхал новые запахи, встряхивая головой. Рядом так же осторожно вышагивал Адху, Остромир сдерживал его, стараясь попасть в один ритм с конём предводителя бродников.

– А ты не хочешь промчаться вместе с друзьями? – спросил волк.

– Боюсь, что ты будешь укорять меня, – ответил тот. – Скажешь, что негоже воину терять голову, резвясь как дитя малое.

– Нет, не скажу. Боги устроили так, что сердце человека радуется при виде новых мест, и всем нам полезно иногда вспоминать, что мы были детьми. Пусть радуются, пока есть возможность, ибо теперь начнутся настоящие тяготы. Нам предстоит глубоко войти в эту степь, дабы найти становища кочевников.

– Хотел спросить тебя, – юноша только сейчас решился заговорить о событиях своей недавней отлучки. – Ты, ведь, не просто так рассказал мне о Коршуне? Ты хотел, чтобы я отправился на поиски героя? К тому же, ты не поведал мне, что сам встречался с ним.

– Да, ваше позднее прибытие наделало некоторый шум, однако начальствующие ничего не узнали. Хотел ли я, чтобы ты встретился с ним? Скажу так – я дал тебе выбор, которым ты мог воспользоваться или же отказаться от этого. Любому из нашего рода было бы полезно увидеть Коршуна, дабы понять, что грёзы о вечной славе и старом могуществе нужно забыть как несбыточный сон. Не мог же я подумать, что бедные тиверы доставят тебе хлопоты. Они всё же доставили?

– Ничего особенного, – улыбнулся Остромир. – Об этом вы говорили с ним? О славе и наследии нашего рода?

– И об этом тоже. Мы с ним чем-то похожи, и наши божественные отцы не особо жалуют нас, однако есть и немалые различия. Он видит саму вечность, никогда не старея, никогда не умирая, ибо у него нет смертной крови, я же для него – лишь мимолётная встреча, как и все люди. Уверен, что он заметил силу Руяна в тебе.

– Он сказал, что я должен следовать по своему пути, который сам выбрал.

– Что ж, я бы доверял ему. Он видел многих героев, даже Сваруну, сильнейшего из смертных, и его слова немало значат.

– Теперь куда? Будем искать кунов? – спросил младший.

– Мы уйдём от реки, путь наш ляжет огромной дугой по степи, дабы обнаружить их становища, уязвимые кибитки с быками, кочевые города из шатров. Однако прежде необходимо соединиться с хвалиссами. Ратислав уже отправил гонцов к ним, со дня на день мы ждём выхода их конницы к Итилю. Теперь, вот, ты узнаешь, что значит изнурительная скачка.

– Ничего, я готов. Адху бежит легко, совсем не тряско, да и я сам уже привык. Обещаю, что смогу тебя удивить, когда дойдёт до сшибки с копьями.

– Только не теряй голову.

Они ехали всё дальше, и на людей, оказавшихся здесь впервые, открытые пространства действовали угнетающе, им казалось, что они отовсюду видны, и негде укрыться от возможного врага. Словно чёрная, извилистая змея, конное войско разрезало тучную степь, уже побуревшую под натиском осени. Всадники пока не отрывались от флота, они ждали, привставая в стременах, и напряжённо вглядываясь в линию горизонта. Сам воевода ехал в первых рядах, тяжёлый панцирь он не надевал, но всё же оставался защищённым, ибо на его плечах поблёскивала позолоченная кольчуга. Он также часто всматривался вдаль, но небо оставалось чистым.

Утром третьего дня, как они вошли в степь, сразу многие закричали, указывая руками на лёгкое марево, что зависло справа от реки. Сомнений не было – к ним приближалась большая масса конников, что поднимали копытами облако пыли, несясь на хорошей скорости. Была некоторая опасность, что это враги, но Ратислав смело выехал им навстречу, не оставляя места для сомнений. Скоро люди смогли разглядеть стяги над головами всадников, и опасения их развеялись окончательно, ибо там красовался золотой олень. Около тысячи хвалиссов вытянулись в параллельную линию близ склавов, их точёные кони звенели удилами, воины же не скрывали желания пустить оружие в дело.

– Думаешь, он рассчитывал на большее? – спросила Искра у велиградца, оглядывая эту силу. Она уже не так скептически относилась к кочевникам, увидев их в битве при Белограде.

– Может и так, но даже эти станут нам хорошим подспорьем. Они знают степь и проведут нас кратчайшим путём к становищам кунов, – ответил младший.

– Смотри, их вождь встретился с Ратиславом, – девушка указала рукой на двух всадников, что остановились между воинствами. – Хотелось бы знать, это предводитель всего народа или лишь начальник одного из отрядов…

– Вам повезло увидеть правителя Кумары, утигура Крума, которого можно назвать страшим среди всех наших владык, – сказал подъехавший сзади Кубрат, хвалисс из отряда Всеслава. – Его можно назвать предводителем народа, но не таким, как у склавов, ибо мы – люди свободные.

– Что-то у него маловато воинов для правителя, – сказала воительница.

– Для меня тут дело ясное. Этот поход стал неожиданным не только для белоградцев, но и для наших людей. У Крума не было времени разослать гонцов к главам родов, поэтому он пришёл лишь со своим личными силами, что состоят из его родственников, данников и тех, кого он кормит из своих средств. Мы называем их асхабами, боевым отрядом. Будьте уверены, что это лучшие бойцы.

После короткого отдыха и завтрака, когда конница располагалась на берегу близ флота, Ратислав объявил о начале рейда. Военачальники условились, как вновь соединятся через несколько дней, всадники пополнили припасы и ещё до полудня двинулись в путь, уходя всё дальше от Итиля. Немногие из хвалиссов знали склавский язык, поэтому они скакали отдельно, ориентируясь на команды своих предводителей. Теперь встреча с врагом была куда более вероятна, и воины облачились в доспехи, хотя не надевали шлемов и не отвязывали щитов от сёдел, дабы не затруднять коням хода, да и себе свободы в движениях.

Степь текла перед ними множеством красок, удивляя тех, кто оказался здесь впервые. Жёлтые полосы сменялись рыжими, иногда в глаза бросались зелёные пятна, где-то трава казалась выцветшей, где-то обнажилась красная земля. Всё менялось очень быстро – цепи небольших холмов исчезали, и вместо них уже спали под солнцем раскалённые песчаные косы, а за ними возникали кустарники и даже отдельные деревья, что свидетельствовали о близости источника. Неизменно было лишь небо, на котором не имелось ни единого облака, оно словно лежало на плечах земли, ночами же люди видели звёзды ближе, чем когда-либо.

Скачка была изнурительна, но временами они всё же сбавляли ход, дабы не загнать лошадей, и в такие моменты, желая развлечь себя в этом монотонном движении, юноша приближался к Кубрату, дабы поговорить. Хвалисс охотно отвечал на вопросы велиградца, рассказывая о жизни своих соплеменников.

– Сейчас неплохое время для войны в этих землях, – объяснял он. – Погода стоит ещё хорошая, у коней достаточно корма, поэтому можно делать стремительные набеги. Как сказали люди Крума, многие роды кунов сейчас отправились разгромить ивиров, что живут за Сиверскими горами, ибо те изрядно разозлили кабаров. Кривоногие ныне словно цепные псы у кабаров, бьют их врагов в надежде на хорошую плату. Это нам на руку, ведь в становищах у них воинов осталось меньше.

– А ваши ведут какую-нибудь войну? – спросил Остромир.

– Большая часть проводит время в праздности, лишь несколько отрядов нанялись к левкам. Говорят, что у тех назревает большая война с хиватами. В последнее время обитатели Царства были успешны против хиватов, поэтому многим теперь кажется, что и новые битвы принесут добычу и славу, даже путешествие за море их не пугает.

– Всё же есть в вас, степняках, что-то чужое, – к ним подъехала Искра, конь которой заметно притомился. – Вот, слышала я рассказы Остра, что вы помогли нам разбить обров и долго уже состоите в союзе со склавами, но всё же другие вы люди… Нет у вас полей и городов, вы не сеете и не пашете, не ищете укрытия под сенью леса, словно нет у вас корней, но все вы – птицы, коих несёт ветер. Мать говорила мне, что людям, живущим лишь грабежами и набегами, доверять нельзя.