— Да какая разница? — пожала плечами Элин. — Кем бы они ни были, я отказываюсь играть по их правилам! Ни одну лишнюю книгу больше не открою. И вам с Гермионой не дам!

14 февраля 1993 года

— Ну здравствуйте! — Элин остановилась в дверях Большого зала и недовольно посмотрела на то, что творилось внутри. — Это какому же, интересно, идиоту пришла в голову сия светлая мысль?

Весь Большой зал в этот день был забран аляповато-розовой драпировкой, вместо знамен факультетов над столами висели огромные надувные сердца и бело-золотые херувимчики, а с потолка на головы учеников сыпалось конфетти.

— Неужели ты не любишь розовый? — скорчив невинную мордашку, осведомилась Гермиона, прекрасно осведомленная о вкусах подруги.

— Не-на-ви-жу, — сквозь зубы прошипела Элин. — Как только я найду того, кто это проделал... А хотя чего его искать, вон он, за профессорским столом сидит. У-у-у, ирод! Дай только до него добраться, я... Я на него близнецов натравлю, вот. А то они что-то в последнее время заскучали, даже не взрывают ничего.

— Не трогай профессора, — моментально встрепенулась Гермиона. — Сегодня же день Святого Валентина, он хотел как лучше! Посмотри, всем, кроме тебя нравится! Ну... почти всем... большинству... некоторым... — честно добавила она, глядя, как ее однокашники с кислыми минами пытаются очистить овсянку от блесток и выловить конфетти из тыквенного сока.

— Это мой любимый праздник! — объявил в этот момент Локхарт, — что, несомненно, уже знают те, кто успел прочитать мою автобиографию! И чтобы разделить свою радость со всеми вами, я решил устроить вам этот маленький сюрприз...

Локхарт ослепительно улыбнулся.

— Я благодарен авторам тех сорока шести валентинок, которые я уже получил. Если же кто-то захочет отправить еще — что ж, к его услугам будут мои дружелюбные купидончики!

Он хлопнул в ладоши, и в Большой зал строевым шагом вошли две дюжины дварфов с золотыми крылышками за спиной.

— Какие милашки, — фыркнула Элин. — Гарри, не хочешь отправить с ними валентинку своей избраннице? Если, конечно, у тебя есть избранница... Гарри?

Ее брат внезапно очень заинтересовался содержимым своей тарелки.

Это был один сплошной кошмар. В этом году день Святого Валентина пришелся на воскресенье, и студенты не могли скрыться от «купидончиков» на занятиях. Вездесущие дварфы настигали своих жертв где угодно — в гостиных факультетов, в спальнях, в квиддичных раздевалках и даже в туалетных кабинках.

Элин и Гермиона, не выдержав царившего в школе хаоса, сбежали в единственную известную им тихую гавань — кабинет Снейпа, где настаивалось оборотное зелье. Это был тот редкий случай, когда профессор зельеварения был почти похож на человека: сочувственно вздохнув, он достал из шкафа огромный ящик с сушеными корешками и принялся рассказывать про принципы разделения растительных компонентов на живые, мертвые и зомбиобразные.

Увы, ничто хорошее не могло длиться вечно. Войдя вечером в Большой зал, Элин обнаружила, что возле ее места уже караулят два дварфа.

— Это ты Алин Ольсин? — проворчал самый мрачный из них. — Сколько можно ждать! Тут тебе послание. Тайное. Не скажу, от кого.

— Надеюсь, там тоже будут стихи, — Луна вздохнула и посмотрела на потолок. — Гарри свои уже получил. Такие искренние... Жалко, что мне такие никто не прислал...

— О да, — засмеялся Гарри. — Я не знаю, кто автор, но эти строки я не забуду до конца жизни!

«Как кожа у жабы глаза зелены,

А волосы — как доска в классе темны,

Моим стать бы мог, хорош словно бог,

Избавил от Тёмного Лорда нас ты»[21]

— мелодичным голосом пропела Луна.

Элин хихикнула и раскрыла первую валентинку.

— О, и у меня тоже поэзия, — сказала она.

«Лишь твоей любви мне надо,

Будь всегда со мною рядом!

Давай советы, помогай,

Жизнь добротою озаряй!»[22]

Элин раскрыла было рот, собираясь высказать все, что думает о неизвестном авторе, но увидев покрасневшего до кончиков ушей Лонгботтома, вовремя прикусила язык. Обижать друга ей не хотелось, и она мысленно взмолилась всем богам, чтобы парень не отправился признаваться в любви лично и ей не пришлось бы разбивать ему сердце. Она-то испытывала к Невиллу исключительно дружеские чувства.

«Ну ладно, с Невиллом потом разберемся, а это кто? — подумала она, открывая вторую валентинку. — Надеюсь, не еще один непризнанный поэт».

«Если рассудок и жизнь дороги тебе, держись подальше от Тайной комнаты в темное время суток, когда силы зла царствуют безраздельно».

«Опять Добби? — Элин на секунду задумалась. — Да нет, вряд ли. Несчастный домовик, скорее всего, и писать-то не умеет...»

Она еще раз осмотрела валентинку. Послание было составлено из вырезанных из газеты букв и слогов, но слова «Тайной комнаты» были написаны зелеными чернилами аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Сама же открытка выглядела намного элегантнее предыдущей — не такая аляповатая, с тонким, тисненым серебром рисунком на хорошей бумаге.

— Ах ты сучка крашеная! — услышала она вопль со стороны слизеринского стола. — Не трожь моего Дракусика!

Привстав со своего места, Элин увидела, как Панси Паркинсон, вцепившись в волосы Дафны Гринграсс, тщетно пытается повалить ее на пол. Кричащая от боли Дафна в ответ молотила по сопернице кулаками и пыталась пнуть в коленку, не достигая, впрочем, видимого успеха. Про висящие у них на поясе палочки обе чистокровные волшебницы, судя по всему, даже не вспоминали.

— Прекратить, — подлетевший к дерущимся Снейп одним движением разделил девочек. — Обе ко мне. Живо.

Он развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к выходу из зала. Растрепанные и раскрасневшиеся соперницы, разом растерявшие весь свой боевой задор, поплелись вслед за своим деканом.

Элин посмотрела на сидящего с потерянным видом Малфоя, перед которым все еще стояли два купидончика с валентинками от соперниц, перевела взгляд на свое письмо и удивленно подняла брови. Она и представить себе не могла, что чистокровный волшебник, настолько подчеркнуто кичащийся своим отличием от маглов, тайком читает Конан Дойла.

[21] «Гарри Поттер и Тайная Комната», перевод Potter's Army.

[22] Текст взят из сети, автор неизвестен.

Элин не знала, чего хотел добиться Драко своим посланием, но подходить к нему с расспросами не стала. Во-первых, был шанс, что она ошиблась с определением автора, а во-вторых, при наличии поблизости Панси Паркинсон это было попросту небезопасно — бешеный мопс готов был растерзать любую девушку, посмевшую подойти к «ее Дракусику» ближе, чем на пару шагов.

Да и самому Малфою, похоже, в последнее время было совсем не до Тайной комнаты. Мало того, что вся школа упорно продолжала считать его наследником Слизерина, так еще и в матче с Когтевраном факультет потерпел сокрушительное поражение, оказавшись на последнем месте в чемпионате. Чжоу Чанг снова подтвердила свою репутацию лучшего ловца Хогвартса, Драко же провел игру из рук вон плохо, и на Слизерине уже открыто начали говорить, что Маркусу Флинту следует исключить из команды неудачливого ловца, даже если из-за этого и придется вернуть Люциусу Малфою подаренные им «Нимбусы-2000».

Впрочем, Драко на эти разговоры никак не реагировал, расхаживая по школе с еще более самоуверенным видом, чем прежде, и всегда в сопровождении Панси, за которой после четырнадцатого февраля закрепилась твердая репутация будущей миссис Малфой. Официально о помолвке не объявляли, но школьные сплетники были уверены, что две семьи уже заключили соглашение, и расходились лишь в вопросе о том, успели ли обрученные подкрепить соглашение постелью или пока ограничились лишь поцелуями в темных коридорах. То, что «жениху» двенадцать, а «невесте» — тринадцать лет, сплетников не смущало. Вообще, насколько успела понять Элин, ранние помолвки среди чистокровных были в порядке вещей, а секс между обрученными считался чем-то само собой разумеющимся. Даже Устав школы, строго запрещавший уединенные встречи юношей и девушек, для официально помолвленных пар делал исключение.