— Кто из вас додумался заколдовать бладжер?! — грозно спросила мадам Трюк, пряча палочку. — А ну, все сюда, живо! Палочки к осмотру!

Игроки обоих команд опустились на землю перед судьей и один за другим стали протягивать судье свои волшебные палочки. Строго говоря, это уже само по себе было нарушением, так как палочки на поле были строжайше запрещены, но это правило нарушалось настолько часто, что на него перестали обращать внимание веке примерно в тринадцатом.

Над каждой палочкой мадам Трюк делала несколько пассов, но, похоже, никто из присутствующих не накладывал никаких чар на бладжер.

— Хм... Кто-то взял вторую палочку? А ну, Бациллум ревелио! — произнесла мадам Трюк.

Ничего не произошло.

— Похоже, никто из вас не колдовал, — судья выглядела озадаченно, — а пробить защиту поля извне... — она посмотрела в сторону трибуны, где на фоне черных ученических мантий выделялось ярко-малиновое пятно. — Да нет, в присутствии директора на такое никто бы не решился. Ну что ж, придется списать все на неизбежные в квиддиче случайности. Счет 220:60, Когтевран победил.

— Ну почему опять! — Чжоу готова была расплакаться. — Гарри, я видела, что в тебя угодил бладжер, но клянусь, мне и в голову не пришло, что он заколдован...

— Все нормально, — Гарри улыбнулся. — Ты же не виновата, что у меня судьба такая дурацкая, вечно на неприятности нарываться.

— Я хочу победить сама, а не из-за твоих неприятностей! — упрямо произнесла девушка. — В следующий раз, если только почувствуешь, что что-то пошло не так, сразу подавай знак! Будем играть по-честному. И еще... Прости, я не могу изменить счет, но вот, возьми снитч... Ну, как залог дружбы и...

Чжоу запнулась и слегка покраснела, и Гарри подумал, что смущение ей очень идет. Он машинально перебросил метлу в левую руку, собираясь взять снитч, но не удержал древко, и метла, упав, больно ударила Чжоу по носу.

— Ой, извини, — теперь уже Гарри залился краской.

— Твоя рука! — воскликнула Чжоу. — Я видела, как тебя ударил бладжер, там наверняка перелом!

— Перелом? Где перелом? Кто перелом? Я мастер по лечению переломов! — услышали они уверенный голос преподавателя защиты. — Так, Гарри, не шевелись, это займет всего пару секунд! Брахиам Эмендо!

Ну что ж, перелом он действительно вылечил, а то, что при этом из руки Гарри исчезли все кости — это была, как выразилась мадам Трюк, неизбежная в квиддиче случайность.

— Вырастить новые кости очень легко, — сказала ему мадам Помфри. — Ты и пикнуть не успеешь, мальчик. А ну-ка, держите его!

Уизли и Малфой привязали Гарри к койке, Дамблдор одним ловким движением распорол руку сверху донизу, и мадам Помфри принялась запихивать в нее кусающихся, брыкающихся и царапающихся котят.

— Ровно тридцать штук, милый, — произнесла она. — По одному котенку на каждую косточку, здорово, правда?

— Гарри, потерпи, это же не больно, — ласково улыбнулась Чжоу. — Тебе же нужна здоровая рука, чтобы меня обнять.

Она протянула ему снитч и поцеловала в губы. Гарри еще успел подумать, как это странно, что Чжоу пришла к нему в палату совсем голая, в одних лишь квиддичных гольфах и перчатках, но в этот момент Рон изо всех сил врезал ему битой по руке и Гарри, вскрикнув, проснулся.

— Ах, зачем Гарри Олсен не послушал бедного Добби... — услышал он.

— Добби? Что ты тут делаешь? — Гарри протер глаза, пытаясь проснуться. Он еще не совсем отличал сон от яви.

— Добби предупреждал, Добби пытался предотвратить, Добби думал, что Гарри Олсен не попадет в школу... — причитал домовик.

— Так это все-таки был ты? — зашипел на него Гарри. — Наши машины, тот барьер на вокзале...

— Увы, — печально вздохнул эльф. — Бедный Добби хотел как лучше, но разве может один слабый домовик помешать тому, кто победил самого Темного лорда... Но Добби честно пытался, Гарри Олсен, сэр, хоть ему и пришлось прижечь руки утюгом...

Он вытянул вперед перевязанные какими-то грязными тряпками руки, и тут Гарри осенило.

— Так бладжер тоже твоя работа? Ты меня чуть не убил!

— О нет, нет, — замотал ушами домовик. — Добби никогда в жизни не осмелился бы поставить под угрозу драгоценную жизнь Гарри Олсена. Наоборот, если бы Гарри Олсен поехал домой с переломами, он оказался бы в безопасности!

— Ты же знаешь, что я не могу покинуть школу, — рассердился Гарри. — Мои родители — маглы, им нельзя...

Он осекся, сообразив, что если Добби поймет, что Гарри не может покинуть школу сам, то чего доброго, попытается его как-то подставить, чтобы добиться исключения. С точки зрения домовика лишение палочки и запрет на магию могли оказаться приемлемой ценой за спасение жизни «драгоценного Гарри Олсена».

— Послушай, Добби, — произнес он. — Я не покину школу, но если ты и правда хочешь мне добра, то лучше расскажи, что замыслил Люциус Малфой. Это ведь он твой хозяин, верно?

Добби усиленно закивал.

— Добби не может ничего сказать, Гарри Олсен, сэр, — зашептал он. — Добби может лишь предупредить... помочь... Вам надо уехать, потому что в Хогвартсе уже творятся страшные вещи, но то, что случилось — это лишь начало. Теперь, когда Тайная комната снова открыта и история готова повториться...

Домовик зажал руками рот, в его глазах мелькнул ужас, и прежде, чем Гарри успел что-то предпринять, он щелкнул пальцами и исчез.

15 ноября 1992 года

— Снова открыта... — задумчиво протянула Элин. — Выходит, что-то подобное уже было, но почти никто об этом не знает. А те, кто знают, предпочитают не распространяться.

— В твоей книге ничего про это нет? — спросила Гермиона.

— Нет, — покачала головой Элин, — но она издана в 1898 году. Если бы комнату открывали до этого, там бы наверняка было упоминание. Значит, ее открыли в последние сто лет...

— Но все же достаточно давно, чтобы об этом успели позабыть, — добавил Гарри.

— Может, расспросить призраков и портреты? — предложила Гермиона.

— Можно попробовать, но вряд ли из этого выйдет толк, — ответила Элин. — Они могут рассказать только о том, что случилось до их смерти. После этого им известно только то, что касается их самих или их... гм, «служебных обязанностей». Вот как отец Себастиан помнит каждого, кто учился на Пуффендуе с тех пор, как он стал факультетским призраком. Но вся остальная жизнь проходит для них, словно в тумане. Я это еще в прошлом году выяснила, когда расспрашивала про Фламеля. Про него никто из тех, кто умер до XV века, даже не слышал.

— Может, найти кого-то, кто умер недавно? — задумался Гарри. — Хотя как это сделаешь, они же все в мантиях, которые лет триста не менялись... А на то, чтобы расспросить каждое привидение в Хогвартсе, у нас жизни не хватит.

— Значит, остаются преподаватели, — хмыкнула Гермиона. — Кто у нас в школе дольше всех? Директор нам вряд ли что-то скажет, профессор Флитвик... Ну, я могу попробовать... Кто у нас еще остается?

— Кто там? — подозрительно спросил Хагрид, не открывая дверь.

— Хагрид, это мы, — удивленно произнесла Гермиона. — Неужели не узнаешь?

— А, ну вы это... заходите, конечно, я завсегда рад, — дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы ребята смогли протиснуться внутрь.

— Ты что, опять дракона выращиваешь? — подозрительно спросила Элин. — К чему такие предосторожности?

— Да нет, я так, — лесничий махнул рукой. — Боялся, что за мной придут, значит, потому как я... А, не важно. Все в порядке будет.

По лицу великана было видно, что он отнюдь так не думает.

— Хагрид, ты ничего не знаешь про Тайную комнату? — спросила Гермиона, когда ребята расселись с кружками вокруг стола.

— Да нет, откуда, это ж типа легенда... — лесничий так усердно старался не смотреть ребятам в глаза, что им все стало ясно.

— Хагрид, ну пожалуйста, это важно! — взмолилась Элин. — Одного ученика уже заколдовали, в любой момент может появиться новая жертва! Если ты что-то знаешь...