Стой, подожди, сказал он.
Девчонка остановилась.
Ептвою. Боковая дверь фургона была заперта. В предварительной матрице задания четко было указано: дверь не должна быть заперта. Перед его мысленным взором появился Мелвин. На лице Мелвина застыло выражение искреннего разочарования, которое всегда предшествовало надиранию задницы, которое всегда предшествовало кое-чему другому. Подними руки, говорил Мелвин. Защищайся.
Справедливо, справедливо. Ошибочка. Нужно было два раза проверить предварительную матрицу задания.
Да ерунда.
Радость не страх.
Мелвин мертв вот уже пятнадцать лет. Мама – двенадцать.
Теперь эта сучка повернулась, посмотрела на дом. Такое своеволие – ни в какие ворота. Пресечь в зародыше. Не забыть наказать ее с самого начала, установить правила игры.
Ну-ка повернись, блядь, сказал он.
Она повернулась.
Он отпер дверь, распахнул. Момент истины. Если она войдет, позволит ему завязать себя скотчем, то дело сделано. Он нашел место в Саккете, кукурузное поле одного денежного мешка, туда ведет грунтовка. Если все, наперекор закону бутерброда, пройдет хорошо, то оттуда они выедут на хайвей. Практически, это угон фургона. Это фургон Кенни. Он позаимствовал его на день. В жопу Кенни. Кенни как-то раз назвал его дураком. Ай, как плохо, Кенни, это замечание стоило тебе фургона. Если все пойдет херово, не в ту степь, если она его не возбудит, как полагается, то он бросит нахер все попытки, посечет как капусту, выбросит то, что останется. Вычистит, как полагается, фургон, купит кукурузы, вернет Кенни машину, скажет, Эй, братишка, тут до хера кукурузы, я бы столько в моей машине не смог увезти. Потом заляжет на дно, почитает, что пишут в газетах о том, как он там поступил с рыжей лахудрой, на которую даже не стои́т…
Девчонка посмотрела на него умоляющим взглядом, типа, Пожалуйста, не надо.
Может, сейчас подходящий момент? Зафигачить ей в живот, чтобы не задавалась?
Подходящий.
Он и зафигачил.
Жеода была великолепна. Какая великолепная жеода. Что делало ее великолепной? Каковы главные характеристики великолепной жеоды? Ну-ка, подумай. Сосредоточься.
Она со временем придет в себя, мой хороший.
Это нас не касается, скаут.
Нас поразила твоя рассудительность, мой хороший.
Он как в тумане отметил, что Алисон получила удар. Глаза уставились на жеоду, и он услышал тихое «ой».
При мысли о том, чему он никак не препятствует, сердце его упало. Крекеры-рыбки у них были взамен монеток. Они строили мостики из камней. Вниз по речушке. Давным-давно. Господи Иисусе. Не нужно ему было выходить. Когда они исчезнут, он войдет в дом и сделает вид, что вообще никуда не выходил, будет строить из конструктора город, когда мама с папой приедут, так и будет строить. А когда ему кто-нибудь скажет об этом? Ну, тут он сделает известное лицо. Он уже чувствовал то лицо, которое сделает, на своем нынешнем, типа «Что? Алисон? Изнасиловали? Убили? Боже мой. Изнасиловали и убили, пока я тут строил игрушечный город, сидел на полу, скрестив ноги и не подозревая, что маленькую девочку…»
Нет. Нет-нет-нет. Они сейчас уедут. Тогда он сможет войти в дом. Позвонить 911. Хотя тогда все узнают, что он и пальцем не пошевелил. Вся его будущая жизнь будет изгажена. Он навсегда останется парнем, который ничего не сделал. И потом, от звонка не будет никакого толку. Они уже давно исчезнут. Автострада по другую сторону Физерстона, там типа миллион дорог, и развязок, и всяких ответвлений. Значит, решено. Он входит в дом. Как только они свалят. Вали, вали, вали, чтобы я мог войти в дом, забыть, будто ничего и…
И тут он побежал. По лужайке. О господи! Что он делает, что он делает? Черт, срань, сколько инструкций он нарушает! Бежит по двору (плохо для газона); переносит жеоду без защитной упаковки; перепрыгивает через ограду (нагрузка на ограду, которая обошлась в хорошие деньги); выбегает со двора; выбегает со двора босиком; без разрешения входит во Вторичную зону; потом босиком в воду (битое стекло, опасные микроорганизмы), и не только это; боже мой, он вдруг понял, что надумала эта его взбалмошная часть, – нарушение инструкции настолько серьезное, что это уже даже была и не инструкция, поскольку и инструкции не нужно, чтобы знать, насколько категорически запрещается делать…
Он выбежал из речушки – парень так к нему еще и не повернулся – и запустил жеодой в его голову, из которой брызнула странная тонкая струйка крови, казалось, даже еще до того, как череп проломился и парень сел на жопу.
Да! Гол! Развлекуха! Лучше развлекухи для взрослого нет ничего! Развлекуха с невероятной скоростью, еще не известной в истории человечества – на бесшумных газельих ногах преодолеть пространство и уделать этого неуклюжего качка, который иначе, прямо сейчас мог бы…
Что было бы, если бы он не решился?
Господи, что было бы, если бы не решился?
Он представил, как этот тип складывает Алисон пополам, словно светлый мешок для хранения одежды, тащит за волосы, пихает, а он, Кайл, трусливо и покорно сидит, строит крохотный железнодорожный виадук на свой идиотский детский…
Ё-моё, он промахнулся и шандарахнул жеодой о лобовое стекло фургона, и оно взорвалось, рассыпалось осколками, произвело звук тысяч крохотных бамбуковых музык ветра.
Он вскарабкался на капот фургона, поднял жеоду.
Правда? Правда? Ты собирался погубить ее жизнь, мою жизнь, ты животное, поносный членосос-дыркострадалец? И кто тут теперь кем командует? Дрочила поносная, говноеб…
Он никогда еще не чувствовал себя таким сильным/злым/бешеным. Кто ты такой? Кто твой папа? Что еще он должен сделать? Сделать так, чтобы это животное никому больше не принесло вреда? Ты еще шевелишься, дебил? План у тебя был, мастурбант херов? Хочешь поверх твоего пролома в черепушке еще один – побольше, верзила? Думаешь, я не смогу? Думаешь…
Спокойнее, скаут, ты потерял контроль над собой.
Сбавь обороты, мой хороший.
Спокойно. Я сам себе хозяин.
БЛЯ!
Какого черта? Что он делает на земле? Он что, упал? Кто-то ебнул его по башке? Дерево упало? Черт побери. Он потрогал голову. Посмотрел – рука в крови.
Длинноногий мальчонка наклоняется. Подбирает что-то. Камень. Он почему сошел с веранды? Где нож?
Где девчонка?
Боком, ползком к речушке.
Перелететь через двор.
В ее дом.
В жопу, все пошло в жопу. Лучше линять. С чем – с его красивыми глазами? У него всего, если поскрести, восемь долларов.
Господи боже! Парнишка расхерачил лобовое! Камнем! Кенни это очень не понравится.
Он попытался подняться, но не смог. Кровь текла с него ручьем. В тюрьму он больше не пойдет. Ни за что. Вскроет себе вены. Где его нож? Он себя заколет. В этом было благородство. Тогда люди будут знать его имя. У кого из них хватит духу засамураить себя ударом ножа в грудь?
Ни у кого.
Кишка тонка.
Давай, красавец. Сделай это.
Нет. Король не забирает собственную жизнь. Тот, кто возвышается над другими, молча принимает бессмысленный укор толпы. Ждет, когда поднимется в небеса и снова полетит. И потом, он понятия не имел, куда делся нож. Хотя нож ему и не нужен. Он уползет в лес, убьет какого-нибудь зверя голыми руками. Или изготовит капкан из какой-нибудь травы. Гггг. Что это, он блюет? Ну да. Прямо себе на колени.
Да ты и самое простое дело просрешь, сказал Мелвин.
Мелвин, поимей совесть, ты видишь, как у меня кровь хлещет из башки?
И это сделал мальчишка. Ты пустышка. Тебя паренек отмудохал.
О, сирены, отлично.
Да, для копов это печальный день. Он сразится с ними врукопашную. Он будет сидеть до последней секунды, произнося беззвучно смертельную мантру, которая сосредоточит всю его силу в кулаках, будет смотреть, как они приближаются.
Он задумался о своих кулаках. Это были громадные гранитные валуны. Каждый из них почище, чем дуб инка. Он попытался встать. Ноги почему-то не слушались его. Он надеялся, что копы вот-вот появятся. Голова у него сильно болела. Когда он потрогал, там что-то двигалось. У него на голове словно была шапка из костных осколков. Сколько там швов понадобится? Он надеялся, что будет не слишком больно. Хотя, наверно, будет.
