Галина Юст
Кушайте, дети, кушайте.
Ришон Ле Цион
2017год
Этот рассказ, полный щемящей грусти о дорогих моему сердцу людях, детях войны, посвящается моим родителям Семёну и Эсе Сосновским.
Глава 1
Раздавшийся входной звонок созвал всех домочадцев к двери. Чета родителей и младший двеннадцатилетний сын не скрывали своей радости заключить в объятия дедушку и бабушку, родителей жены и среднего сына, привёзшего их на встречу.
-«Дедушка, бабушка, какие вы у нас сегодня нарядные!»- воскликнул младший внук.
-«Боже мой!- продолжила дочь-Мама, папа, зачем же вы так наработались столько наготовив. У нас стол и без этого ломится.»
А зять умиротворяюще пробасил:- « Проходите, ставьте всё на стол, если это к тому же «гыфылты фыш» , то ко мне поближе.»
Когда шумное семейство с шутками да прибаутками наконец уселось, хозяйка дома предложила :
-«Давайте подымем бокалы за сегодняшний особенный день – 9 мая, День Победы, день радости и печали о миллионах погибших и замученных в концентрационных лагерях. Ибо не было бы этой победы в той страшной войне, не было бы и нас. За Победу!»
-Дедушка, зачем ты мне всё время подкладываешь в тарелку, я уже наелся.-
- Я не хочу, что бы ты остался голодным. Кушайте, дети, кушайте.
-Бабушка, почему каждый раз, когда мы садимся за стол, дедушка уговаривает нас «кушайте, дети, кушайте»?
-Потому что, дорогой, когда нам было столько, сколько тебе сейчас, шла война и кушать было нечего. Голод- это ужасное чувство, мерзкое, заставляющее тебя терять человеческое лицо. Всегда, вспоминая об этом времени и обо всех перенесённых лишениях, я начинаю глотать слёзы. Когда Германия напала на СССР, мне исполнилось одиннадцать лет и мой папа, ваш прадедушка Лейба Кашвин, уже не молодой, страдающий ревматизмом сапожник, был призван в трудовую армию. Он шил для солдат сапоги. В его семье, кроме него, в живых было девять братьев и сестёр. Двух братьев, подлежащих призыву, как и папу призвали в армию, и они ушли на фронт. Семьи остались без кормильцев, помогая друг другу, чем могли. В то время, в нашем городке была большая еврейская община.Быстрое приближение немцев повергло жителей в смятение и страх. У всех на устах был вечный вопрос: » Что же делать.?»
Часть людей считало, что немцы ,такая культурная нация, ничего плохого евреям не сделают, что не имеет смысла сниматься с насиженных мест,оставив дома и отдать на разграбление тяжким трудом нажитое, что бы уехать бог знает куда. Особенно старожилы, они ещё помнили, что случилось в первую мировую войну.
Евреям во все времена было не сладко. Их гнобили, унижали, убивали все кому не лень и в царские времена, и в Деникинско –Петлюровские погромы, да и красные отряды махали шашками направо и налево, рубя головы всем подряд. Когда погромщики наезжали на городок, к ним приcсоединялись селяне с окружающих сёл, с вилами да топорами, помогая убивать и грабить евреев.
В один из таких погромов моя бабушка, папина мама, Рысля была дома одна. Когда бандиты зашли в дом, единственным среди всей бедности выделялся самовар, они его и забрали.
Рысля бросилась с криком : «Не забирай, это всё, что у меня есть!» Её в ответ зарубили на месте.
Немцы, оккупировавшие в то время Украину ( 1918 год ), защитили евреев, были вежливы, обходительны и опекали их пока не ушли.
Второй причиной укрепившей мнение сомневающихся уезжать, было отсутствие реакции со стороны официальных властей. Не смотря на то,что в Советском Союзе уже была известна антисимитская политика фашистов от беженцев из Польши, основанная на рассказах поляков информация о поведении нацистов по отношению к евреям, всячески скрывалась из – за мирного договора с Германией и эвакуацией еврейского населения никто не занимался. Людская же молва разносила о происходящем с евреями странные слухи. Некоторые из горожан в них не верили, считая, что в ответ на эти слухи, если бы они были правдивыми, власти объязательно приняли бы меры и были тверды в своём решении остаться, в том числе и папина младшая сестра тётя Голда с семьёй.
Я слышала, как папа , прощаясь с нами, сказал маме: « -Шейндл, бережённого и бог бережёт, соберись и поезжай с девочками к своей сестре. Пересидите это время там. Даст бог, всё это ненадолго. Скоро встретимся. Держись Йосифа, он тебе поможет. » Йосиф, мой дядя, папин младший брат, был членом партии, он понимал, что не взирая на отсутствие чёткого представления об опасности нацистской оккупации евреев, нельзя оставаться, лучше рисковать имуществом, а не жизнью, что следует поторопиться вовремя эвакуироваться, пока есть такая возможность. Благодаря его объяснениям многие стали собираться. Дядя организовал повозки, помогал складываться, так он нас спас. 08/07/41 года, покинув свой родной дом, мы сели в поезд до города Днепропетровска.
Ранее, мне не приходилось выезжать за пределы городка. В своё первое путешествие я отправилась, чувствуя себя эдакой маленькой былинкой среди тысячь других гонимых злым роком и было это путешествие совершенно безрадостным. Вместе с мамой, старшими сёстрами Фаней и Розой и остальной роднёй мы пробирались в Крым, где мама, следуя папиному напутствию, планировала остановиться и переждать лихо у своей родной сестры, моей тёти Брухи. Тётя жила и работала вместе с семьёй в еврейском колхозе. Здесь мы познакомились с тётиными соседями семьёй Спиваков и семьёй Хволис. Но маминым планам не суждено было сбыться. Сына тёти, моего двоюродного брата, Виктора и его закадычного друга Александра Хволиса, как и других молодых колхозников призвали в армию и они ушли воевать. Из-за стремительного натиска немцев и не менее быстрого отступления советских войск, нам в спешном порядке пришлось убегать. Теперь мы всем кагалом спешили на Кавказ. Помогая тащить узлы с пожитками с телег на пороход , я осталась без рук , а мои ноги были все в синяках.
Глава 2
Какое- то время мы жили в Кабардино - Балкарии. Помню, как хозяева уступили нам комнату, половину которой занимала большая печь, как хозяйскому сыну понравилась наша Роза и он оказывал ей всяческие знаки внимания. Мой папа нашёл нас по переписке и прислал посылку, в ней была селёдка. Мама сварила картошки и пригласила хозяйского сына на обед. Увидев селёдку, он сказал, что ему такое есть нельзя и стал жарить её на плите. Вонь поднялась такая, что мы закрыв носы бросились бежать кто-куда, наверное, эта селёдка протухла в дороге.
К лету 1942 года немцы подобрались к Северному Кавказу и нам вновь пришлось бежать, кочуя дальше в Казахстан. Тяжелы перезды, длинны дороги. Утомительно, холодно и голодно по ним идти, к тому же мне было страшно. Это переполнявшее меня, неприятное, давящее чувство тревоги, было сродни обезумевшей от страха лани убегающей от нагоняющей её стаи псов , жаждущих схватить и убить. Подобное чувство страха и беспомощности мне довелось пережить в жизни ещё раз, гораздо позже тех событий, о которых я вам сейчас рассказываю. 5 марта 1953 года Сталин обвинил 10 врачей, шестеро из них было евреями, в заговоре с целью отравить и убить советское правительство. Невиновных людей арестовали и пытали, что бы выбить признание. Подогретая атмосфера ненависти к евреем искрила в воздухе. Я никогда не забуду, как в этот период, оголтелая пьяная Корсунская молодёжь, каждый вечер приходила к нашему дому бузить. Стучали в двери, бросали камни, писяли на окна и на стены, горланя: «Бей жидов, спасай Россию». Мы сидели с мамой обнявшись и тихо плакали, а папа дежурил у двери со своим сапожным молотком, на случай, если ворвутся, что бы нас защитить. Позже, стало известно, что «дело врачей «было провокацией для начала еврейских погромов и вывоза евреев в Сибирь. Последовавшая вскоре смерть вождя спасла всех. С врачей же были сняты все обвинения и их отпустили домой.
