Глава 1
Я распаковала комплект нижнего белья. Он был великолепен – шелк и кружева, казалось, разработаны дизайнерами для соблазнения, сладкого искушения, для чувственных эротических фантазий. По крайней мере красотка на упаковке выглядела потрясающе и весьма эротично.
Я нетерпеливо нацепила обновку, глянула в зеркало и.. вздохнула. Моё отражение сильно отличалось от фото рекламной дивы. У той – высокая упругая грудь, тонкая талия, а животик… Да его просто нет, живота. Все ровно, плоско. У нее. А вот мой выпирал и даже немного свисал поверх кружев. Я сделала глубокий вдох. Животик уменьшился. Но… "Никаких "но"!" – велела я себе. Милка говорит, что нужно любить себя такой, какая есть. А-то себя люблю. А вот… Ленька, мой муж, уже полгода как перестал меня любить. Нет, он отдает зарплату, чмокает по утрам в щеку. Но без былой любви и страсти. Для него этот чмок и "Доброе утро, любимая" – просто привычка, традиция. Для меня же небольшой утренний ритуал до сих пор имеет огромное значение.
Мне кажется, что я для Леньки больше не нимфа(так он называл меня в первые годы брака!), а что-то вроде старого кресла, к которому привык, в котором приятно расслабиться после работы.
На глаза навернулись слезы. Но я взяла себя в руки. Машка, прекрати ныть! Сегодня тебя Ленька точно захочет, как же иначе в таких-то шелках-кружевах. Ну и пусть я полновата! Вон жена соседа Димки вообще толстая. В ней аж 95, а во мне всего… 92! А как ее Димка любит, аж зависть берет. Я повеселела, накинула поверх ажурной красоты легкий шелковый халатик под цвет. Нацепила туфли на высоченной шпильке. Выглядит, конечно, дурацки. Но туфли Милка посоветовала. Говорит, шпильки мужиков с пол-оборота заводят. Ну вот и все, пора на выход!
Еще раз взглянула на себя в зеркало и вышла из спальни. Муж, по своему обыкновению, развалился в зале на диване, уставился в телевизор. Продефилировала мимо. Ноль реакции! Ленька по-прежнему пялился в чертов ящик. Прошла еще раз, специально мимо экрана. Любимый недовольно заерзал, вытянул голову вбок, не переставая следить за шайбой. Что там Милка советовала? Ежели никак, то самой проявить инициативу. Я схватила пульт и вырубила телек. Ленька беспомощно, как младенец, оставшийся без игрушки, закрутил головой. Хочешь, милый, дальше хоккей смотреть? А выкуси! Обойдешься, сейчас я инициативу проявлять буду! Двинулась решительно к мужу. Тот, наконец, меня заметил. Выпучил глаза, испуганно вжался в диван:
– Ты… чего, Маш? Сериал хочешь смотреть? Ладно, я на кухню пойду!
– Отставить кухню, любимый! Я тебя сейчас каак совращу!
Я ловко и изящно(ну мне так казалось) скинула халатик. Решила прокрутиться вокруг своей оси. Начала разворот, и тут чертова шпилька (отвыкла от них!) подвернулась, я споткнулась.... Вторая туфля слетела с ноги и прямехонько прилетела в правый глаз Леньке. А я совсем потеряла равновесие, всем весом впечаталась в стеллаж со статуэтками. И мы упали. Сначала я, потом полочка. Фарфоровые собачки, рамки с семейными фотками, ракушки и прочая дребедень посыпалась на мою голову сувенирным дождем. Ленька орал, держась за глаз. Я подвывала от страха, боли и отчаяния. Внезапно в комнате появился сосед по общему балкону Артур. Уставился на нас, пробормотал:
– Я … это… услышал крики, подумал, может, случилось чего. А вы… вон секас устроили. Молодцы! Страсти какие, полквартиры разнесли. Ну ладно я пошел…
Артурка скрылся на балконе, намереваясь вернуться в свою квартиру. Но Ленька его окликнул:
– Артурыч, покурить есть?
– Так ты ж бросил.
– Бросил… Но ты дай, а?
– Без проблем. Могу и стопарик налить.
– Стопарик мне сейчас тоже не помешает.
Ленька, двинулся к балкону, держась за правый глаз. Левый, невредимый, смотрел на меня с… ненавистью. Муж исчез из виду. А я осталась лежать, обдумывая свое незавидное во всех смыслах положение. Мерзавец даже не помог мне подняться, не подал руки… Не пожалел, не вытер горьких слез. Да что там! Он даже полку с меня не снял, так и валяюсь под ней.
Как говорится, спасение заваленных дело рук самих заваленных. Двигаясь задом, стала потихоньку выползать. Задела торшер, тот тоже покачнулся и рухнул. Да и черт с ним! Мое сердце разбито вдребезги, не время горевать об осветительных приборах. Наконец я высвободилась, встала на ноги. Одна из нижних конечностей болела. А еще сильно кружилась голова. Нужно на воздух. Доплелась до балкона, вдохнула пропитанный сиренью майский аромат и замерла. Судя по всему, Ленька и Артур устроились у соседа в зале и теперь вели беседу. Слышимость отличная, чему я порадовалась, потому что разговаривали мужчины обо мне.
– Да не было у нас страстного секса, Артур! – доказывал Ленька. – Машка, дура, что-то вроде стриптиза хотела устроить, да толстым задом этажерку снесла. Ну какой с ней секс… Не могу я больше с женой, не хочу! Слышал выражение "Хороша Маша да не наша"? В моем случае все с точностью до наоборот. Нехороша Маша, хоть и наша. Расплылась вся как… как сдоба!
– А тебе больше кириешки по приколу? – возмутился Артур. – Неее, Машка твоя классная. Любит она тебя, да и душа у нее красивая! И глаза невероятные.
– Красивые. Да только за глаза не потрогаешь, не потискаешь.
Но Артур вдруг неожиданно встал на мою защиту:
– А не зря ты Машку винишь? Может, у самого проблемы, ну… того сексуального характера.
– Нет у меня проблем. С другой бабой – точно.
– Другая есть?! Ну ты кобелина, Ленька! И какая она?
– Стройная, упругая. Зовут Анжелочка, Энжди. С ней несколько раз за ночь могу. Завтра у нас свидание. И вот те на! Туфель мне прилетел. Куда я теперь с таким глазом?..
– Ну, фингалы только украшают мужиков, – хохотнул Артурчик.
– Шрамы украшают, а не заплывший глаз! Ладно, давай еще по стопарику для душевного успокоения.
Я вернулась в комнату. Несмотря на жару меня трясло. Мысли путались, на грудь словно упала тяжеленная плита. У Леньки, моего Леньки, есть любовница? Анжела? Стройняшка Энджи? Нет, не может быть. Не можеееет! Я стиснула губы, сдавила с невероятной силой, чтобы не закричать от боли, не заголосить, пугая соседей. Потом вдруг резко отпустило. Вместо боли появилась злость. Значит, нехороша Маша, Ленчик?! Мало тебе, мерзавцу, глаз подбила! Сейчас по второму схлопочешь. Рванула за кухню вооружиться. Выбрала самую увесистую сковородку и остановилась. Вспомнила, что говорила мама. "Если узнаешь, что мужик тебе изменяет, Машка, оглохни, ослепни, немой стань! Не вздумай сказать, что правду знаешь, скандал закатывать. Потеряешь тогда мужика. А так, глядишь, побегает да вернется. Они из семьи уходить не любят".
Я представила, что Ленька уходит из семьи, и лоб покрылся испариной. Не бывать этому! Я на мерзавца потратила лучшие годы жизни, и на тебе! Не нужна. Нехороша Маша. Обида захлестнула вновь, слезы полились водопадом. Но я велела себе прекратить ныть, собрать волю в кулак и сделать вид, что ничего не случилось. Это было непросто. Когда Ленька вновь вернулся в квартиру, что-то изменилось. Между нами словно встала стена. И она, эта стена, состоящая из предательства, обиды, растоптанных чувств, могла стать непреодолимой и разделить нас навеки. Муж потирал правый глаз. Я сочувственно произнесла:
– Лед приложить, Ленечка?
– Не надо, – буркнул супруг и скрылся в ванной.
Только вот в руке он держал телефон. Я подкралась к двери, приложила ухо. Так и есть, разговаривает. Самих слов из-за льющейся воды я не расслышала. Жаль, конечно. Вздохнула, пошла, поставила воду на пельмени. Сготовила, позвала мужа:
– Ленька, кушать будешь? У Артурки, поди, одним на двоих огурцом закусывали. Пельмехи сама лепила.
Против домашних пельменей Ленька не устоял. Правда, жевал молча, злобно поглядывая на меня одним глазом. После ужина сразу отправился в спальню и вскоре захрапел под колыбельную спортивного комментатора. Я зорким орлом огляделась в поисках мобильника мужа. Телефон Ленька оставил на кухонном столе. Он знал, что я никогда не сую туда нос. Да и о подслушанном разговоре ему было неведомо. Последний абонент, которому звонил благоверный, был записан как "Рыбка". Увидь я этот контакт несколько часов назад, не заподозрила бы ничего криминального. Ленька –заядлый рыбак. Может, так номер специализированного магазина записал. Или пивбара. Но сейчас меня терзали мутные догадки и подозрения. Я не стала отправлять контакт, чтобы не оставлять улик. Просто переписала номер. И отправилась спать. Но уснуть не могла до самого утра. "Нехороша Маша да наша"… Слова, словно заевший ролик, проносились в моей голове вновь и вновь. Было больно, грустно и страшно…
