– Это хорошо, – глава незаметно выдохнул воздух и кривовато улыбнулся. Еще немного подумав, вновь спросил:

– А людское жилье, чужое, – он выделил интонацией последнее слово, – экипаж заметил?

– Да, несколько стойбищ из чумов по типу тех, в которых живут северные народы и, какие-то оборванцы возле них.

– Ну и куда мы попали? Надеюсь, сам факт переноса города с окрестностями сомнению не подлежит? – Глава оглядел угрюмо молчащих офицеров, затем упер тяжелый, пронизывающий взгляд, каким хищник, готовясь к нападению, смотрит на жертву в лицо летчика и, с силой прижал ладонь к зеркальной поверхности стола.

– Я не знаю, – устало ответил подполковник и опустил взгляд на столешницу.

– Хорошо…, – глава небрежно откинулся в кресле, – Фотографии окрестностей додумались сделать?

– Да, – проронил полковник, вялым движением достал из кармана куртки тощую стопку белых прямоугольников и передал ее Соловьеву.

Торопливо просмотрев фото и пару раз многозначительно хмыкнув, глава передал их офицерам. Пока они, передавая фотографии из рук в руки и, тихо переговариваясь между собой, рассматривали, он неторопливо выровнял лежащие перед собой листки бумаги, продолжая с лихорадочной поспешностью решать, как строить диалог дальше. Он обязан победить. Сейчас или никогда! Давить, давить и убеждать в собственной правоте и необходимости ему подчиниться. Пока вояки не опомнились, он должен взять их под контроль, иначе все планы пойдут насмарку. Сами погибнут и город погубят.

– Кто-нибудь знает, где мы оказались? – он обвел слегка сощуренными глазами офицеров. Те промолчали, пряча угрюмые взгляды в стол. Глава внутренне усмехнулся. Не им соревноваться с ним, половину жизни проработавшим в еще том гадюшнике – городской администрации, в искусстве подчинения людей.

– Значит так мужики, я тоже не господь бог и не знаю где мы, но в одном точно уверен, мы не в России двадцать первого века. На другую планету нас перенесло, в другое время, не знаю, пусть ученые разбираются. Главное страны под названием Российская Федерация здесь нет, и это реальность, в которой нам предстоит жить дальше! Я избран Главой города и для меня основное – любой ценой обеспечить безопасность, – он выделил голосом последнее слово, – и наладить материальную базу для нормального существования горожан. Мне и Вам вместе придется этим заняться, или.… Или мы все очень скоро погибнем.

– Кто нас перенес? Кто? – суетливо вскинувшись, истеричным голосом спросил главный таможенник, – Или это какое-то природное явление?

Собравшиеся за столом переглянувшись, промолчали, их и самих мучил тот же вопрос.

Цзинь-цзинь, – защебетала приземлившаяся на подоконник беззаботная весенняя птаха. Для нее ничего не изменилось, а мелкие проблемы людей важны лишь им самим. Толпа перед окнами здания, еще недавно с азартом выкликавшая Главу администрации, таяла, словно кусок сахара в кипятке.

Соловьев несколько пристально мгновений смотрел на таможенника, размышляя над тем, что ответить, потом, с небольшой заминкой, откликнулся:

– Я не знаю. Одно лишь скажу, считаю, что выяснение этого вопроса следует поручить ученым из нашей сельскохозяйственной академии и институтов города.

Он помолчал, в очередной раз поправил лежащие на столе в идеальном порядке документы и произнес:

– Мужики! Вся страна сейчас для нас – это наш город, это семьдесят тысяч горожан и несколько тысяч сельских жителей, и они нуждаются в Вашей защите. Есть тут враги, нет ли их, я не знаю, но рассчитывать необходимо на самый плохой вариант. Они есть, и они сильны. Поэтому необходимо определиться с новыми взаимоотношениями между городской властью и военными. Считаю, что в связи с переносом города черт знает куда, вы должны перейти в подчинение городской власти, – произнес он и увесисто шлепнул рукой по столешнице.

Ловко, подумал заместитель начальника отдела ФСБ, рассматривая большое желто-коричневое знамя города, висевшее в дальнем углу кабинета, рядом со стягом России. Начальник как обычно был занят. Вместо него представлял службу заместитель. В сейфе секретки отдела успело накопиться внушительное досье о незаконных делишках Соловьева, ждали лишь отмашку из центра, чтобы пустить его в ход. Из потенциального сидельца глава города разом превратился в спасителя.

В кабинете воцарилось напряженное молчание. Перспектива превратиться из привилегированных федералов и областников в подчиненных городской администрации, никого не радовала. Это и снижение статуса и, повседневный контроль со стороны главы города, в то время как командиры успели привыкнуть к самостоятельности. Из Москвы или областного центра все не проконтролируешь. Тем более что еще тлела надежда, что перенос не навсегда, немного потерпеть, и они вернутся назад и все возвратится на привычные рельсы. Планов действий при фантастической ситуации, произошедшей с городом, не существовало, от слова совсем. Не у МЧС, не у военных не у полиции и даже в администрации города. Их, возможно было использовать лишь несколькими фрагментами в части касающейся карточной системы и, перевода экономики на мобилизационные рельсы. Есть от чего растеряться.

Задумчиво нахмурившись, начальник пожарного гарнизона машинально почесал бритый затылок и приподнял руку. Дождавшись кивка Соловьева, он поинтересовался:

– Вы полагаете, что обратный перенос в наш мир невозможен и главным вопросом станет выживание?

– Полагаю – быстро и громогласно произнес, сверкая от возбуждения глазам, Соловьев, – раз нас перенесло неведомо куда, значит здесь нам жить. Считаю, что необходимо исходить из этого, и делать все возможное, чтобы выжить. Все согласны?

– Мы давали присягу России, а не городу, – сверкнув неприязненным взглядом, произнес молодой, едва за тридцать подполковник, командир радиолокационного батальона, – у меня нет приказа переходить в подчинение городской власти!

С Главой у офицера сложились очень непростые отношения. Еще на первом своем сроке у власти, Соловьев обещал ему выделить землю под дачные участки военным, но так и не сделал этого. Офицер тогда не сдержался и высказал все, что думал о Главе города. Соловьеву доброжелатели об этом немедленно донесли, он даже ездил в штаб округа жаловаться и требовать убрать неугодного командира. Но там лишь посмеялись над излишне деятельным главой муниципалитета.

Несколько мгновений они мерились взглядами, потом Соловьев не выдержал и отвел глаза. И тут же, спохватившись, что присутствующие на совещании могут истолковать это как непростительную слабость, густо побагровел. На память он никогда не жаловался и врагов вместе с друзьями этих врагов он помнил хорошо и никогда не забывал. Бросив гневный взгляд в сторону локаторщика, он произнес голосом, в котором уже лязгал металл:

– Многие из Вас прошли через Чечню, и вы должны понимать, что если вы не защитите горожан, то кто? Присягу принимали защищать Россию? Сейчас вся она это город и его окрестности! Или мы будем вместе, одним кулаком, – он приподнял крепко сжатый кулак над собой, – или нас переломают поодиночке! Докажите делом, а не трескотней, что вы настоящие патриоты, а не балаболки!

Глава остановился, медленно обвел взглядом внимательно слушавших его военных, зрачки его сузились, и он продолжил:

– И не забывайте, что вам как любому другому жителю города необходимы продукты питания, тепло зимой, вода, свет и главное безопасность. Город будет вас обеспечивать всем необходимым, а вы станете сидеть на его шее и ждать приказа неведомо от кого? Не бывать такому!

Крыть – нечем, глава прав… покрасневший подполковник – локаторщик катнул желваками и в досаде опустил взгляд вниз.

– На ближайшие дни… и годы… безопасность, и развертывание производства всего необходимого для выживания – это главная проблема, – произнес глава.

Уже пару минут с напряженным вниманием что-то читавший в телефоне начальник горотдела полиции, воспользовался паузой:

– Р-разрешите? – слегка заикаясь, спросил он. Во время командировки в Чечне его контузило. С тех пор он, когда волновался, заикался. Дождавшись кивка Главы, он поправил очки и зачитал сообщение, пришедшее на телефон, – на Гончаровке наряд задержал подозрительного бомжа на коне, по-русски не понимает, говорит на языке, напоминающем башкирский, – полицейский оторвал взгляд от экрана, произнес с задумчивым видом, – похоже попался абориген.