В большой мере отчужденность в отношениях Анны с отцом объяснялась тем, что он вдобавок ко всему исповедовал какую-то странную религию. Утром и вечером Олег обязательно молился, хотя жену и дочь не обязывал принимать участие в придуманном им ритуале. Он считал, что каждый человек сам должен осознать эту необходимость. И старался привить окружающим свою веру, без какого-то было насилия.

– Видимый нами мир, тот который называется реальным, – с наставлением многократно повторял Олег дочери, – не может быть полностью воспринят с помощью наших обычных органов чувств, он со всех сторон проникнут другим, неощущаемым большинством людей миром, населенным более и менее развитыми живыми существами, но из других видов материи. Поэтому, когда мы думаем, наши мысли воспринимаются этими существами и могут произвести определенное изменение в их состоянии.

– А откуда берутся эти существа, и какие они из себя? – спрашивала в ответ Анна.

– Они рождаются в неизвестности по отношению к нашему знанию об окружающем нас мире и наше воображение недостаточно развито, чтобы их себе представить. Поэтому и описать их невозможно. Но они существуют и порой очень могущественны. Они могут быть или благосклонны к тебе, или враждовать с тобой. Поэтому молись и упражняйся в медитации и тогда быть может, ты научишься чувствовать их волю.

Анна хотя и не была особо близка с отцом, но слушала его с интересом.

Но такие беседы имели место редко, потому что Олег был, в общем, очень замкнутым и не очень-то и стремился к духовному сближению с дочерью. Но когда возникали ситуации, требовавшие от него воспитательного внушения, он старался производить его в рамках суровых моральных принципов.

В отличии от отца, мать Анны, Юлия несомненно была грубой материалисткой и сторонницей идей сексуальной революции. Как-то на пляже она в присутствии Анны обнажилась по пояс. Уже тогда Анну впервые затронула приятная и волнующая округлость женской груди, вызывающая и влекущая выпуклость ее сосков.

Поймав удивленный и одновременно заинтересованный взгляд дочери, Юлия улыбнулась.

– А ты ведь вовсе не такая тихоня, какой хочешь казаться! – она задумалась. – Я убеждена, что ты девочка с темпераментом.

Анне стало не по себе, оттого, что ее уличили в чем-то, что ей самой не было понятно, но что необходимо было утаивать.

– Тебе хочется понравиться кому-то? – Вдруг изменила направление разговора Юлия.

– Да. – Поразмыслив, в нерешительности ответила девочка, скрывая свое увлечение наблюдением обнаженного женского тела.

– Тогда не будь такой угрюмой и скованной. У мужчин больше обостряются чувства, когда они ощущают независимость своей подруги.

Поняв по-своему это наставление, Анна решительно расстегнула застежку купальника. Но не успела она оголиться, как Юлия стремительно остановила ее.

– Нет, нет. – Запрещающим тоном проговорила она, восстанавливая туалет дочери. – Не надо строить из себя русалку, не имея на то достаточных оснований.

Она огляделась вокруг и продолжала.

– Это очень расточительно, преподносить себя, не определившись в обстоятельствах. Прежде необходимо сформироваться как личность, узнать себе цену и определиться с жизненными ориентирами.

– Но ведь тебе можно? – Немного обиженно заметила Анна.

– Я! Я – это совсем другое дело. – Ответила Юлия, ласково потрепав ее по волосам. – Я уже научилась получать удовольствие от такого представления.

Она с гордым видом, легким движением откинув с дороги сухую ветку, направилась к воде и зайдя в реку по пояс нырнула и поплыла, высоко поднимая руки.

Анна, после недолгих колебаний, бросилась вдогонку, и вскоре до берега донесся их веселый, заливистый смех.

После этого случая они с Юлией как-то еще более сблизились. И когда вместе ходили в сауну, Анне доставляло огромное удовольствие касаться тела матери, намыливая ей спину. Девочке так и хотелось погладить упругие, влажные ягодицы, но при этом она испытывала некоторую неловкость и максимум, на что решалась, так это на легкое, как бы случайное, прикосновение.

Как-то Анна подслушала разговор родителей.

– Тебе не кажется, что ты ведешь себя чересчур раскованно в присутствии дочери? – с претензией и строго спросил Олег.

– У тебя сложилось такое впечатление? – невинно переспросила Юлия.

– Я уверен, что любой верующий человек признал бы твое поведение греховным. – Уточнил он свою точку зрения.

– Очень печально! – Вызывающе кинула она ему в ответ. – Ты просто не осознаешь, какой вред может нанести ребенку твое пуританство. Возможно ты считаешь, что у моего тела есть такие части, которые не только показывать нельзя, но и говорить о которых не следует.

– Да, это грязно, быть такой откровенно распущенной. – Подтвердил Олег.

– А я другого мнения. – Весело противостояла Юлия. – Ты что, хочешь чтобы у девочки зародился комплекс вины при возникновении естественных потребностей?

– Не знаю, про какой комплекс ты говоришь, но привить ей определенную скромность не помешает. – Не сдавался муж.

– Твое понятие скромности, это испытание искусственно привитого стыда, связанного с сексуальностью. А я хочу, чтобы, когда Анна повзрослеет, ничто не мешало ей вкусить любовные удовольствия во всей их полноте. – наступала Юлия.

– Да, уж! – Многозначительно заметил Олег. – Послал Бог наставницу… Да ведь если говорить образно, ты просто депоэтизируешь понятие о любви.

– А тут ты ошибаешься еще больше! – возмутилась супруга. – Ведь отсутствие ложного стыда вовсе не означает склонность отдаваться без размышления и следовать всякому своему сексуальному капризу с первым попавшимся партнером, не испытывая при этом взаимного уважения и любви! Просто сексуальность должна проявляться свободно, не зажатая рамками искусственных ограничений и необоснованных запретов.

– Но ты забываешь еще об одном. Проявление сущности человека, в какой бы то ни было сфере, сопровождается мыслительной деятельностью. А еще в древние времена один из известнейших исследователей оккультизма Синнет говорил, что всякая мысль может определенное время существовать как создание активное и влияющее на окружающих. Следовательно, человек непрерывно окружает себя множеством образов, представляющих детища его фантазий, желаний, стремлений и страстей. Вместе с тем, одно из самых дорогих и труднодостижимых состояний человека, а возможно и других, невидимых нами живых существ, это состояние покоя, в частности душевного. Я не хочу, чтобы моя дочь была неспокойна сама и вдобавок стала нарушителем чьего бы то ни было покоя, ввергая ничем не повинные живые существа, и более того, разумные существа, в пучину неуправляемых вожделений.

– Ты опять придумываешь и стараешься внушить мне существование какого-то загадочного, невидимого мира! – Возмутилась Юлия. – Оглянись, вокруг никого нет, а ты и шагу ступить не можешь спокойно, лишь бы не потревожить никем неведомых зверюшек.

Дальше Анна не могла больше слушать, поскольку родители перешли в другую комнату. Но в этот день она, интуитивно приняв сторону матери, впервые задумалась над тем, что ведь действительно, в жизни все порой прикрыто преднамеренной, иногда ничем не обоснованной стыдливостью, которая лишь лицемерно прикрывает истинные желания и чувства окружающих.

К словам отца она отнеслась поверхностно, только отметив про себя, что вероятно и он в чем-то прав. Внутреннее, неосознаваемое течение ее мыслей противостояло его точке зрения. Это объяснялось тем, что ей, в данный момент, было интересно не то, что она не могла ощутить, а то, что она могла видеть, слышать, чувствовать. Особенно ее интересовало, что происходит вне сферы ее осведомленности, когда многие из тех, кого она хорошо знает, в том числе и отец с матерью, уединяются. Например, тогда, когда за ними закрывается дверь спальни или ванной комнаты. При этом ее совершенно не интересовало, что в это время происходит внутри у них. В том числе не интересовало и то, каким образом ее или чьи-то еще мысли и действия отражаются на окружающих. В том числе и загадочных невидимых живых существах, о которых так часто говорил ее отец, и которых она не видит и не слышит.