В 1912 году Распутин отговорил императора от вмешательства в Балканскую войну, что отодвинуло начало Первой мировой войны на 2 года. В 1915 году, предвидя Февральскую революцию, Распутин требовал улучшения снабжения столицы хлебом. В 1916 году Распутин решительно высказывался в пользу выхода России из войны, заключения мира с Германией, отказа от прав на Польшу и Прибалтику, а также против русско-британского альянса.

Меж тем, вокруг Николая к тому моменту сформировался достаточно устойчивый круг аристократии и буржуазии, которым продолжение войны было просто необходимо. Вся Дума во главе с Родзянко стояла в оппозиции к царю, который был по понятным причинам был против войны со своим двоюродным братом. Позже костяк этой Думы образует Временный Чрезвычайный комитет, многие члены которого пополнят ряды Временного правительства князя Г.Е. Львова. Эти люди будут клятвенно обещать уставшему от войны народу скорое ее окончание, но ничего для этого не сделают.

А народ от этой войны устал очень быстро – когда на себе начал ощущать, как вся промышленность вместо того, чтобы быть почвой для его, народа, жизнедеятельности, только и работала, что на разогнавшуюся военную машину, лишая страну необходимого обеспечения инфраструктуры. Говоря устами Распутина, он требовал окончания войны.

Но эта страна без войны жить не может! С одной стороны, уставая от выматывающих боевых действий, с другой стороны она жаждала удовлетворения своих имперских амбиций и присущего ей чуть ли не с момента образования самостоятельного государства великодержавного шовинизма. Хотя тут надо уточниться – жаждал не сам народ (в противном случае не поддержал бы он так горячо в 1917 году революцию, первую объявившую о прекращении боевых действий и задекларировавшую это в своих обещаниях комитетам), а те военные круги, которые имели к народу некоторое отношение и могли разжигать в нем эти негативные эмоции. Они жаждали реванша за проигрыш в японской войне, и потому внушить им необходимость прекращения этой войны было невозможно. Возглавлял их Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами великий князь Николай Николаевич.

В участии России в войне была заинтересована и Великобритания, которая претендовала на расширение за счет боевых действий своей сферы влияния в Восточной Европе. Самостоятельно им было не совладать с Германией, и потому русская военная помощь была просто незаменима. В то же время, как видим, Распутин уговаривал Императора прекратить сношения с Лондоном по военному вопросу.

Дабы пресечь его деятельность в данном направлении, в Петербург был выслан агент британской разведки МИ-6 некий Освальд Райнер, который по прибытии вскоре познакомился с представителем крупнейшего дворянского рода – Юсуповых – Феликсом, мужем племянницы государя, и, располагая сведениями о бисексуальных наклонностях последнего, вступил с ним в интимную связь⁶…

Итак, в 1914 году созрел антираспутинский заговор, во главе которого встали Николай Николаевич и Родзянко.

Помимо военных позиций Распутина, не могла знать ему простить и еще одного немаловажного обстоятельства. К 1914 году говорили, что Распутин фактически сместил двух премьеров – настолько велико было его влияние на Государя в вопросах внутренней кадровой политики Правительства. Здесь лукавить смысла нет, он действительно ходатайствовал перед Императрицей, а та, в свою очередь, перед августейшим супругом о назначении и снятии с должностей целого ряда глав правительства и министров внутренних дел – ключевых должностных лиц в тогдашнем кабинете министров. И во многом за назначениями этими стояло взяточничество и личные отношения кандидатов с Распутиным. Впрочем, долго они на своих постах не засиживались – симпатия Распутина имела свойство меняться.

Причем сказать, что кто-либо из них на посту оказал существенное влияние на ход российской истории нельзя. В целом, это были министры как министры – они не обладали теми мощнейшими личностными качествами, которые присущи политическим тяжеловесам и способны менять русло течения общественного мнения. И потому прошли часы этих халифов очень быстро и практически незаметно для страны.

Почему же тогда аристократия так сильно возмущалась происходящему? Тут все просто. До появления Распутина царь советовался по вопросам назначения на эти должности с теми же дворянами, с Думой, с Николаем Николаевичем. Теперь он это делать перестал. Клика или, как ее назовут позднее, «великокняжеская фронда», стала терять власть и не хотела мириться с таким положением вещей.

29 июня (12 июля) 1914 г. на Распутина в селе Покровском было совершено покушение. Его ударила ножом в живот и тяжело ранила Хиония Гусева, приехавшая из Царицына. Распутин показал, что подозревает в организации покушения Илиодора – мятежного священника, распускавшего про него с подачи заговорщиков различные не подтвержденные слухи и даже опубликовавшего по настоянию Горького пасквильную книжонку «Святой черт», но не смог представить каких-либо доказательств этого. 3 июля Распутина перевезли на пароходе в Тюмень для лечения. В тюменской больнице Распутин оставался до 17 августа 1914. Следствие по делу о покушении продлилось около года. Гусеву в июле 1915 объявили душевнобольной и освободили от уголовной ответственности, поместив в психиатрическую лечебницу в Томске. 27 марта 1917 г. по личному указанию А. Ф. Керенского Гусеву освободили⁷.

Позже последует целая череда попыток Николая Николаевича, Александра Михайловича, матери Феликса Юсупова Зинаиды и других либо устранить Распутина физически (чужими руками), либо ограничить его влияние в императорском доме. Все тщетно. После чего эта самая фронда великих князей, состоящих в родстве с императором, но постепенно отлучаемая от власти, решила сделать то, что, как пишет Э.С. Радзинский, издревле делают баре на Руси – убить мужика своими руками.

Дальше надо предоставить слово самому Феликсу Юсупову, чью версию убийства, основанную на собственных мемуарах и считающуюся основополагающей на сегодняшний день, несмотря на наличие в ней противоречий, мы приводим в своем романе «Человек из раньшего времени»⁸:

«-Что же до самого, – продолжал разливаться Распутин, – он как уедет из Царского, так сразу и верит всем негодяям. И теперича вот он от меня аж нос воротит. Я было к нему: мол, кончать надо бойню, все люди – братья, говорю. Что француз, что немец, все одна… А он уперся. Знай твердит – «стыдно», говорит, мир подписывать. Где ж стыдно, коли речь о спасенье ближнего? И опять людей тыщами погонят на верную смерть. А это не стыдно? Сама-то государыня добрая да мудрая. А сам что? В нем от самодержца и нет ничего. Дитя блаженное, да и только. А я чего боюсь? Боюсь, почует что-нито великий князь Николай Николаич и почнет вставлять нам палки в колеса. Но он, хвала Господу, далеко, а достать оттель досель у него руки коротки. Сама поняла опасность и услала его, чтоб не мешался.

…Настал заветный вечер 17 декабря 1916 года… Войдя в дом, услыхал я голоса друзей и веселые куплеты – наверху, в кабинете поручик Сухотин, Митя, Пуришкевич и Лазоверт создавали иллюзию вечеринки у моей супруги. Крутили американскую пластинку. Распутин насторожился.

– Что это? – спросил он. – Праздник у вас, что ль, какой?

– Да нет, у жены гости, скоро уйдут. Пойдемте пока в столовую, выпьем чаю.

Спустились. Не успев войти, Распутин скинул шубу и с любопытством стал озираться. Особенно привлек его поставец с ящичками. «Старец» забавлялся как дитя, открывал и закрывал дверцы, рассматривал внутри и снаружи.

И последний раз попытался я уговорить его уехать из Петербурга. Отказ его решил его судьбу. Я предложил ему вина и чая. Увы, не захотел он ни того, ни другого. «Неужели почуял что-нибудь?» – подумал я. Как бы там ни было, живым ему отсюда не выйти.