— Зачем это? — поинтересовался крутившийся рядом Ульрих.

Он он внимательно изучал всё, что делал Мельхиор, надеясь, что сможет повторить при случае.

— Моё маленькое изобретение, — сознался маг, — отсрочка называется. Представляешь, мы сбрасываем одного из наших пленников среди леса, я снимаю "покрывало сна"… Он же вскочит и мы неприятностей не оберёмся! А если дополнить наши действия этим маленьким заклинанием, то проснётся он через час, когда мы будем уже далеко.

— Я слышал о таком заклинании, его зельевары применяют, — удивился Ульрих, — почему ты говоришь, что это твоё изобретение?

Мельхиор усмехнулся и гордо посмотрел на младшего коллегу.

— Я изобрёл не заклинание, а амулет. Материальный носитель, который упрощает дело во много раз. Никаких дурацких выдумок, сложных формул, невыполнимых условий. Просто положить бумажку на тело. При соприкосновении с кожей процесс запустится: через час заклинание улетучится и человек проснётся.

— То, что надо! — захлопала в ладоши слушавшая их Виола.

Она одна в этой компании не страдала от излишнего человеколюбия и с удовольствием бы избавилась от Хельмута и его сподвижников окончательно и бесповоротно, но не своими руками. Убивать беззащитных — это не для неё. Вот если бы они все в одночасье заболели и умерли… Яду им, что ли, подлить… Но озвучивать подобные мысли, да ещё при сыне, считала непедагогичным. Пусть всё идёт как идёт. Авось, хитрый план прокатит и ничего худого не случится.

Эдмон, сидя на коленях у матери, тоже с интересом вглядывался в то, что делал Мельхиор. Он мало что понимал, но ему просто нравилось наблюдать за работой мага. Вот он вырастет и тоже так сможет!

Вечер наступил задолго до того, как зелье было готово. Уснувшего Эдмона Виола отнесла в кровать, а сама вернулась: надо было собрать еду для путешествия. Пришлось обобрать Стефана и его милейшую супругу, мало не ополовинив их запас круп, колбас и солений, но Вилька утешала себя тем, что не поскупилась, вместо припасов положила на полку в кладовке целый кошель с монетами. На оставленное золото они купят себе всё, что пожелают. А вот бродить в горах без еды глупо и опасно.

Мельхиор тоже готовился. Доварил зелье беспамятства и разлил его по мерным фиалам, которые нашлись в его запасах: как раз по глотку в каждом. Повезло: полученного варева хватило ровно-ровно на семь порций, ни каплей больше, ни каплей меньше.

Бумажки с заклинанием уже покоились в кармане жилета создавшего их мага. В отличие от точного количества в случае с зельем, Мельхиор перестраховался и наделал таких не семь, по числу бандитов, а гораздо больше: пятнадцать или шестнадцать, мотивируя тем, что они ещё могут понадобиться в будущем. А вот найди у них кто-нибудь запрещённое зелье, это закончилось бы очень печально: хорошо, если двадцатью годами каторги.

Стефан изучал карту Теодора и показывал, как лучше обойти опасные с точки зрения встречи со стражей места. Заодно прикидывал, где лучше всего скинуть груз в виде бывших замковых стражей. Эльза встала с кровати, залезла в сундук, стоявший в пристройке, и вытащила оттуда старые, рваные, но чистые штаны и рубахи, приготовленные ею на тряпки и тщательно сохранённые. Будет во что переодеть мерзавцев, нечего им сверкать золотым галуном.

Ульрих мотался от одного к другому, стараясь всем помочь. Ничего, кроме "подай", "принеси", "подержи" ему никто не поручал, но он и этому был рад. Особенно когда Виола принималась им командовать. Но когда Эльза собрала семь комплектов старья, Ули возрадовался. Ему есть чем заняться! Тем более что на бытовой магии он не так давно изучил переодевающее заклинание. Разработанное для армии, оно не нашло там особого применения, наверное потому, что редко у какого генерала был денщик-маг. Но студентам его действие показалось забавным, вот они и заучили эту никому, казалось бы, не нужную ересь наизусть. А вот сейчас она пригодилась.

Эльза пошла с ним, чтобы посмотреть, как юный граф будет ворочать "этих висельников", и была поражена. Ульрих клал то, во что надо было переодеть человека, ему на грудь, щёлкал пальцами и читал глупые рифмованные строчки. В результате то, что было надето на теле и то, что требовалось надеть, менялось местами так, что никто не успевал уловить, как это происходит. Правда, пришлось читать заклинание семь раз, а потом ещё поправлять на каждом "покрывало сна", но оно того стоило. Эльза вовеки уверовала, что милый Ульрих — великий маг.

Услышав восторженное квохтанье женщины, Мельхиор с Тео заинтересовались и тоже пошли посмотреть на результат, за ними увязалась Виола. Мнение наёмника Ули было безразлично, а вот остальных… Вилечка просто широко ему улыбнулась, довольная, что на этот раз он не ударил лицом в грязь, Тео меланхолично поцокал языком и произнёс свое "эх", зато Мельхиор пожал руку и сказал:

— Впечатляюще! Быстро и эффективно. Не знал этого заклинания. Научите, коллега?

То, что магистр попросил его научить, сразу подняло Ульриха в собственных глазах, а ценность утраченного графства снизило в разы. Хватит уже метаться и мечтать о несбыточном: совместить заботы графа и труд мага в современном мире не получится ни у кого. Конечно, для мага это ещё возраст юности незрелой, но пора уже становиться мужчиной. Раз Гремон его отринул, демоны с ним, с Гремоном! Надо идти по выбранному однажды пути и на нём искать совершенства. Ему уже почти тридцать, а он всё витает между небом и землёй.

Вон Мельхиор: намного ли он его старше, а уже магистр. Дар у него по сравнению с Ульрихом не так уж велик, так что к его годам можно достигнуть большего, надо только стараться, долбить в одно место, а не бросаться из стороны в сторону. Тогда и Виола… Впрочем, нет. Ульрих, отказавшись от розовых очков, честно взглянул на ситуацию с девушкой и увидел, что тут ему нечего ловить. Жалко, конечно, он ещё не раз вспомнит и пожалеет, что ничего у них так и не сложилось, Но сейчас надо признать: она свой выбор сделала. Непонятно, что она нашла в своём носатом магистре, но он явно нравится ей больше. Так что нечего за ней гоняться. Он представил себе, как это выглядело со стороны съёжился от стыда. Он, мужчина, красавец, маг вымаливает крохи внимания у неблагодарной, которая предпочла другого. Стыдоба! Нет, теперь он больше не унизится. Только бы не запрещала общаться с сыном!

Ульрих видел в Эдмоне самого себя, только улучшенный вариант, и это грело его сердце: мальчишка был поистине очарователен и привлекал все сердца. Вот только толкового общения у них никак не получалось: Ули не умел разговаривать с детьми, всё время сбивался то на высокий стиль, то на приторное сюсюканье, а Эди в такие минуты смотрел на него с недоумением. Но мужчина не унывал: рано или поздно они найдут с мальчиком общий язык, а таким сыном можно только гордиться.

Ему не приходило в голову, что всё, что так восхищало его в Эдмоне, не свалилось с неба, а было с любовью и тщанием взращено и воспитано Виолой, Теодором и Региной, о существовании которой он просто позабыл.

Около полуночи все угомонились: подготовка на завтра завершилась настолько, насколько это было вообще возможно. Виола, уходя в выделенную ей спальню, столкнулась с Мельхиором, который, вместо того, чтобы просто пожелать ей хорошего сна, вдруг поймал её за руку.

— Нам надо поговорить, Виола, — произнёс он взволнованно, — это очень важно.

— Хорошо, — ответила она, — я тоже хотела кое-что с тобой обсудить. Но давай завтра?! А то у меня уже ноги заплетаются, а глаза слипаются.

— Тогда, — сказал Мельхиор, — можно?

Виола не поняла, о чём он спрашивает, но на всякий случай утвердительно кивнула, а в следующее мгновение маг её уже целовал. Нежно, страстно, томительно… Она закинула ему руки на шею и ответила с неожиданным пылом, а затем вырвалась и метнулась в комнату, куда Мельхиор не рискнул за нею последовать. Ведь в маминой кровати мирно спал Эдмон, а будить его не входило в планы мага.