— Что значит "формула удержания"? — опять вылезла Регина.

— Полицейское заклинание, — недовольно пробормотал Ансельм, — От него маг временно не может использовать силу. Кроме того, это метка. По ней его можно всегда найти и доставить в суд. Ну так я дальше рассказываю. После формулы удержания полагается сказать, кого и за что я обвиняю. А я и мага, и его хозяина вижу впервые. Если бы маг был сам по себе, то тут без проблем, но обвинить-то в данном случае я должен был хозяина. Ответственность вся на нём. А я имени не знаю. К счастью этот умник стал орать: "Не имеете права! Я герцог Дармон!" Вот чудак, законов не знает, сам мне помог. Я тут же произнёс обвинение и напомнил, что это он права не имел, а не я. Тут как раз Лисимах откуда-то выполз и увёл ругающуюся красавицу. Его-то я давно знаю, ты помнишь, Тео, как мы на Острове магов познакомились. Он и тебя лечил, и меня. В смысле, выправлял огрехи моей лечебной магии.

Лисимах пока что сидел тихо, видимо, надеясь, что его ошибки не станут достоянием гласности. Но простодушный Ансельм так описал явление Виолы, что пришлось признаваться.

— Да тут вообще такая петрушка получилась… В общем, я занялся нашим малышом, отвернулся от Виолы, думая, что она спокойно лежит. А она вскочила и побежала к входным дверям. Видно, услышала, что их открыли. Побежала как была: в одной рубахе. И уже слышу — кричит: "Вон! Все вон из моего дома! Засужу! По миру пущу!" Ну и много чего ещё она орала. А я не могу ребёнка бросить. Пока запеленал, пока уложил… Выбежал как раз когда Ансельм обвинение предъявлял. Увёл её. А у Виолы от переживаний молоко пошло. Прямо хлынуло. Пока я её до комнаты довёл, рубаха была уже спереди вся мокрая. Чудо! Обычно у кормящих женщин от испуга молоко пропадает, а тут наоборот. В общем, покормила она ребёнка, успокоилась, да и я, признаться, чары сна наложил. Теперь спят. А Ансельм герцога выгнал и на прощание сообщил, что это дом Теодора Бенье и нечего тут делать всяким там сиятельствам и светлостям. Герцог здесь не в своей марке, где он творит что захочет, а на королевской территории. Тот ушёл, но обещал вернуться.

Тут раздался новый стук в дверь, но далеко не такой требовательный, как герцогский. Регина вскочила и, шепнув что-то мужу на ухо, умчалась.

— Похоже, нам обед из трактира принесли, — пояснил бывший наёмник, — Вы уж не взыщите, друзья, особенно ты, Ансельм. Домашними яствами мы тебя как-нибудь в другой раз попотчуем. А сегодня моя дочь только-только стала матерью, принесла мне внука, Эдмона. Поэтому еда из трактира. Сейчас её принесут, я достану вино и отметим это дело.

Ансельм не стал возражать, просто достал из своей сумки пару бутылок вина и сказал:

— Не надо никуда ходить, у меня всё с собой. Хотел распить за нашу дружбу, но это подождёт. Выпьем за твою дочь и её сына. Она такая же храбрая, как ты, и очень красивая. Если малыш Эдмон унаследовал эти два качества, у него будет яркая жизнь.

Лисимах грустно усмехнулся.

— Ты ещё не знаешь, какая она умная. В голове у твоей красавицы просто совет министров и счётная палата вместе. Если малыш унаследует хоть половину ума своей мамы, он станет великим человеком, даже если ему не достанутся ни храбрость, ни красота.

Тут распахнулась дверь, куда упорхнула Регина, и трактирный слуга стал выставлять на выдвижную доску буфета лотки и судки, а затем быстро и сноровисто сервировал обед. Тео недоумевал, куда поедвалась его жена, но неясный момент не затянулся. Слуга ещё крутился у стола, заканчивая приготовления к обеду, а в столовую вошли женщины. Первой шла Виола с младенцем на руках. Сейчас она была аккуратно причёсана и одета и винно-красный капот с глухой застёжкой спереди и вышитыми по подолу цветами. Эдмон был завёрнут в красное одеяльце в тон маминому капоту, как и полагалось мальчику. Считалось, что это цвет мужчины. Девочке же пристало белое.

Ансельм вскочил и Теодор его представил.

Виола смущённо улыбнулась. Сказала:

— Я рада приветствовать вас в нашем доме, господин Ансельм. Отец столько хорошего о вас рассказывал и так беспокоился, что эта история могла закончиться для вас дурно…

Ансельм вскочил, сверкая глазами, и заговорил с жаром:

— Напротив, прекрасная Виола, она закончилась для меня просто великолепно! Наши приключения мне засчитали как практику на отлично и выдали диплом. А господа из Коллегии тут же предложили работу. Я до сих пор не искал Теодора только потому, что не мог: проходил подготовку в специальной школе. Ну, знаете, законодательство, права и обязанности, методы ведения допроса, техника следствия, вещественные доказательства… Но как только мне присвоили звание и дали работу в городе, я тут же стал искать друга, с которым мы столько пережили. И вот, как видите нашёл, да ещё в такой счастливый час, когда он обрёл семью, о которой мечтал: дочь, внука и жену.

Виола резко обернулась к Регине. Та опустила глаза, а затем снова подняла на подругу и в них сиял нежный голубой свет.

— Ты всё правильно расслышала, Виола. Мы с твоим отцом не только мальчика зарегистрировали, а зашли по дороге в храм Доброй матери. Ты ведь не против?

— Да я обеими руками за! — воскликнула Вилька, — Наконец-то! А то я думала, что вы никогда не соберётесь и очень расстраивалась. Но вы — молодцы. Не стали говорить, просто взяли и сделали! Здорово! Теперь мы все — одна семья!

Она сунула младенца Теодору со словами: "Подержи внука!" и бросилась обнимать Регину. Ансельм, представлявший встречу с другом совершенно иначе и неожиданно попавший на семейное торжество, чувствовал себя неловко и подумывал, чтобы сейчас откланяться и прийти в другой раз. Не так уж это сложно. Выходной бывает раз в декаду, а до Кассена от столицы час пути.

Но тут Виола наконец решила, что наобнималась, и снова переключила своё внимание на новоприбывшего.

— Анселм, извините, но эти поганцы не сказали мне, что собираются пожениться. Спасибо, что не скрыли, как собрались назвать моего сыночка, — она снова взяла у Тео кулёк и с нежностью заглянула в детское личико, — Но вы не стесняйтесь. Садитесь, угощайтесь. Сегодня есть много поводов для радости.

Все думали, что она уйдёт, не станет сидеть со всеми за столом, Лисимах даже попытался её увести, но Виола не далась. Просто заставила бедного целителя притащить ей удобное кресло из кабинета и большую шаль. Свернулась на кресле как кошечка, шалью привязала к себе кулёк с Эдмоном, а сама взяла тарелку и набросилась на еду. Даже целитель не нашёл к чему придраться. Если только к нарушению приличий, но о чём вообще могла идти речь в такой день?

Подкрепившись, Вилька вцепилась в нового знакомого. Её интересовало: что теперь будет? Можно ли наказать герцога и удастся ли заставить его отцепиться от Регины. Тот поначалу никак не мог усвоить, кто кем кому приходится и зачем герцогу жена Тео, но потом сообразил и даже сумел толково ответить на все вопросы.

По мнению Ансельма герцог действовал глупо. Он находился на чужой территории, там, где следовало действовать по закону. А он решил орудовать по привычке, так, как ему удобнее. Если бы он просто привёл молодцов и они сломали бы дверь, то городской страже он мог бы запорошить глаза золотой пылью. Дал бы патрулю десяток гитов и они бы не заметили нарушения. А он мага привёл. В этом была его ошибка. Коллегия предпочитала взымать с нарушителя мзду в рамках закона: в виде штрафа, особенно если в дело были замешаны не маги. Тут как раз такой случай. Проникновение в чужой дом с использованием магии и магическое же нападение на хозяйку.

Свидетельства Ансельма для особого суда Коллегии будет достаточно. Магу вынесут порицание и запретят служить у герцога. Это всё, он в данном случае не считается виноватым. Вот если бы наступили неблагоприятные последствия… Тогда он ответил бы за применение вредного заклинания лично. Сейчас же вся ответственность ложится на того, кто отдавал приказы. Так как герцог не маг, то отделается штрафом, но сумма будет впечатляющей. Двести гитов, триста — как решат судьи.