Так как калитка по чьему-то недосмотру оказалась незаперта, герцог толкнул её и вошёл в сад перед домом. За ним ввалились остальные и устремились к дому.

Виола первая заметила, что кто-то приехал, но почему-то совсем не подумала о герцоге. Вместо того, чтобы подойти к другому окну и посмотреть повнимательнее, она шариком выкатилась к входной двери и открыла её перед носом у прибывших.

Герцог, уже было взявшийся за дверную ручку, онемел. Сильван, естественно, не сказал ему, что дорогая доченька живёт приживалкой у чужих людей. Дал только адрес. Поэтому он вообразил, что видит перед собой именно ту, к которой приехал. Взгляд сразу упёрся в огромный живот, на заднем плане которого болталось какое-то существо женского пола, не имевшее совершенно никакого сходства ни с самим герцогом, ни с его предками.

Ему не пришло в голову, что это ошибка, как любому другому в этой ситуации. Нет! Он, герцог Дармон, никогда не ошибается! Поэтому он заорал:

— Кто ты такая, наглая плебейка?!

Тут уж обалдела Вилька. Она не привыкла, чтобы на неё кричали, да ещё в собственном доме. Ей плевать было и на дорогой камзол, и на аристократическую внешность, и на карету с гербом. Поэтому она упёрла руки в боки, подняла подбородок повыше и сказала холодно и презрительно:

— Это вы кто такой, что лезете в чужой дом без приглашения? Здесь я хозяйка! А ну, вон отсюда! И чтобы я вас тут больше не видела!

На герцога никто никогда в жизни не повышал голос. Да он слова нет не слышал уже много лет! А тут какая-то… Он заревел от гнева как бык на бойне.

В эту минуту то ли от испуга, то ли время пришло, Виолу скрутило. Она перегнулась пополам так, что брюхо чуть не стукнулось об коленки, и издала стон. Тут уже перепугался герцог. Да если что случится с роженицей по его вине да ещё в её собственном доме, закон не посмотрит на то, что он герцог. Тысячей гитов и то вряд ли удастся откупиться. Конечно, сообразил он это не сам, стоявший за его спиной нотариус подсказал, но дело это не меняло. Дармон отступил на крыльцо.

Если честно, Вильке было не так уж больно. Просто она в последний момент догадалась, кого принесла нелёгкая на её порог, сообразила, что начались роды и тоже вспомнила про закон, который в этом случае был всецело на её стороне. Осталось чуть сильнее прогнуть спину и чуть громче застонать.

Одного она не учла: на крики и стоны из глубины дома первой выскочила Регина. Так как дверь все ещё стояла открытой, то герцог увидел наконец свою дочь. Тут уж у него не возникло никаких сомнений: Регина как две капли походила на свою аристократическую бабушку. Дармон забыл про рожающую Вильку и снова ринулся в дом с возгласом:

— Ну вот же она! Вылитая матушка! Просто одно лицо! Что вы мне тут всяких беременных подсовывали!

Увидев рвущегося к ней Дармона, Регина ойкнула и отступила назад. Зато сверху наконец спустился Теодор.

Обозрел мизансцену, оценил ситуацию и тоже стал кричать, призывая Лисимаха:

— Эй, парень, похоже, твоя подопечная сегодня подарит мне внука!

Герцога же он намеренно игнорировал.

Тот понял, что дочь нашлась, но ему здесь не рады, и готов уже было удариться в амбицию, но нотариус пошептал что-то амбалу в ливрее и тот на руках унёс своего господина в карету, мерно бурча ему в ухо, что негоже так позориться перед низкородными. Герцог поначалу отбивался, но потом уступил голосу разума и дал усадить себя в карету. Вскоре она скрылась за ближайшим поворотом.

Виола разогнулась и спросила спокойно:

— Как думаете, он скоро вернётся?

— Не о том думаешь, — поправил её спустившийся сверху Лисимах, — Лучше скажи: тебе правда было больно, или это инсценировка для высокого гостя?

— Правда, — подтвердила Виола, — как скрутит что-то внутри… Думаешь, началось?

Лисимах закивал и жестом указал дорогу в спальню, которую для Виолы оборудовали на первом этаже как только она впервые пожаловалась, что ей трудновато взбираться по лестнице.

— Рожать будем, — объявил целитель не сводившим с него глаз Теодору и Регине, — Вы уж постарайтесь тут без шума и скандалов. В принципе, всё, что нужно, у меня есть, обеспечьте только кипячёную воду. И не волнуйтесь: как носила, так и родит.

* * *

Потекли часы ожидания. Лисимах придерживался новомодной теории, по которой роженица вовсе не должна лежать всю дорогу как приклеенная. Так что Виола вставала, бродила по первому этажу, пила воду. Только есть целитель ей не позволил. Регина на всякий случай ходила с ней вместе: вдруг начнёт падать? Она так разволновалась, что почти забыла про визит так называемого отца.

Ближе к вечеру Лисимах сказал, что дело, видимо, может затянуться, так что Виоле надо отдохнуть. Напоил ей зельем, уложил в кровать и сам устроился в соседней комнате на диванчике. Ни Тео, ни Регина спать не могли. Они уселись вдвоём в опустевшей столовой. Бывший наёмник выставил бутылку вишнёвой наливки и стаканчики.

— Давайте выпьем за здоровье нашей девочки, — предложил он, — Хоть напряжение снимем, раз уж не можем ей помочь как-нибудь по-другому.

Регина скорбно улыбнулась, что должно было означать "ох уж эти мужчины, но отказываться от угощения не стала. Наливка была ещё из прошлогодних запасов Виолы, которые они привезли из Эделя. Душистая и вкусная, она скоро развязала обоим языки.

— Что это за тип пытался к нам ворваться? — спросил Тео, вспомнив разыгравшуюся в прихожей комедию.

— Герцог Дармон, — призналась Гина.

— С какой радости? — обалдел от таких известий будущий счастливый дед.

— Он вроде как мой отец, — призналась женщина.

Слово за слово она рассказала Теодору всю свою историю. Тот аж глаза вытаращил. Нет, он знал от Вилечки, что её подруга — женщина с непростой судьбой, уважал Гину за преданность его девочке и разумное поведение, но почему-то до сих пор не удосужился расспросить и узнать, что же скрывается за сдержанностью и услужливостью. Спрашивать Виолу? Вроде как сплетничать. К самой Регине прицепиться? Неудобно. Да и не надо оно было ему. Теодор принимал эту женщину как часть своего нового быта, но не спешил узнать её получше. Других дел хватало.

А вот сейчас так случилось, что есть на это время. Всё равно ни он, ни она не способны были ничем заниматься, пока Виола мучается в родах. Помочь они ей ничем не могли, а вот отвлечься разговором — милое дело. Тем более что беседа вышла интересной.

— Да, — резюмировал Тео, по обыкновению запустив пятерню в седую, но всё ещё густую шевелюру, — Дела… Неважнецкие. Прямо скажем. Работал я как-то на этого твоего Дармона. Не напрямую, сам с ним дела не имел. Да и неважно оно, всё равно за давностью лет я это всё быльём поросло. Но одно запомнилось. Обсчитал он меня тогда. Его слуга выдал денег в оплату вдвое меньше положенного. Когда я слово посмел возразить, то мне сказали, что таково обыкновение его светлости. Его люди говорили, что с герцогом лучше дела не иметь. Ну, деньги-то гильдия вернула. Они там и не таких обламывали. Короли знают, что с гильдией лучше жить в мире и рассчитываться по честному. Видимо, раньше герцог нас ни на какое дело не нанимал, поэтому не знал об этом. А то бы не рискнул. А может и рискнул. Видел я его сегодня: чисто буйвол бешеный. Как на Вилечку нашу набросился. Не посмотрел, что она на сносях! Не повезло тебе с родителями, Гина.

Женщина резко вскинула голову.

— Мне в этой жизни повезло только один раз: когда я встретила Виолу.

Тео широко улыбнулся.

— В этом я с тобой, пожалуй, соглашусь. Мне тоже тогда сильно повезло, когда я её встретил. Но это лирика. Ты мне лучше скажи: чего боишься? Если герцог Дармон — твой папа, вряд ли он сделает тебе что-то плохое. Ну, денег даст, земли, там, дом купит, замуж выдаст.

— За кого? — вдруг яростно зашипела Гина, — За одного из таких же как он, властных богатых засранцев?! Чтобы он всю жизнь меня в грязь мордой тыкал за незаконное рождение и недостаточное воспитание? Очень надо! Бить меня уже били, не впервой. Думаешь, соглашусь? Да я лучше руки на себя наложу!