Стивен засмеялся.
— Ты должно быть смеёшься надо мной.
— Это был довольно-таки неплохой поцелуй…
— Я был под влиянием!
— Всё равно. Она красавица, ты так не думаешь?
Повисла мучительная пауза.
— Я не знаю, я никогда не думал об этом.
— Ты понимаешь, что брак не значит, что тебе больше никогда не будет позволено посмотреть на другую женщину?
— Да не в этом дело, — ответил Стивен, — просто…
— То, как она ходит за тобой словно пускающий слюни щенок?
— Именно, — согласился Стивен, — она такой ребёнок. И неважно сколько лет ей исполнится, ей всегда будет нужен кто-то, кто скажет, что ей делать.
— Согласен, — сказал Роберт, — но Валентин уверен, что в ней есть что-то большее.
— Никто не может быть правым всегда, — произнёс Стивен, и они рассмеялись, — даже он.
— Главное, чтобы он это не услышал!
Селин не заметила, чтобы бежала, пока не почувствовала капли на своём лице. Она прижалась к холодному камню фасада, желая раствориться в нём. Превратиться самой в камень; заключить в камень свои нервы, чувства, сердце; чтобы ничего не чувствовать… если бы она могла.
Их смех эхом отдавался в её ушах.
Она была просто шуткой.
Она была жалкой.
Стивен никогда не думал о ней, никогда не заботился и никогда не хотел. И никогда не захочет, ни при каких условиях.
Она была жалким существом. Ребёнком. Ошибкой.
На улице никого не было. Тротуар блестел после дождя. Свет прожектора Эйфелевой Башни погас, как и все остальные огни города. Селин чувствовала себя совершенно одинокой. Её нога пульсировала. Её слезы не прекращались. Её сердце разрывалось на куски. Ей некуда было пойти, но она не могла вернуться на эту лестницу, в эту комнату, к этому смеху. Она пошла вперёд, в слепую Парижскую ночь.
Селин чувствовала себя как дома, в темноте дремлющих улиц. Она слонялась несколько часов. Через Марэ и мимо Помпиду, с правого берега на левый, и обратно. Она была у горгулий Нотр-Дама, тех самых отвратительных каменных демонов, восседающих на готических шпилях, ожидая своего шанса обрушиться на верующего. Было нечестно, что город полон каменных существ, которые ничего не чувствовали, и была она, чувствующая слишком много.
Она была в Тюильри — больше кровавых призраков, больше существ, замурованных в камень — когда заметила след ихора. Она всё ещё была Сумеречным охотником, охотником, который отчаянно хотел отвлечься, поэтому она последовала за ним. Она наткнулась на демона Шакса в районе Оперы, но осталась в тени, чтобы понаблюдать. Шаксы — демоны шпионы, их использовали, чтобы найти людей, которые не хотели быть найденными. И этот демон точно за кем-то следил.
А Селин решила последить за ним.
Она последовала за ним через дремлющие сады Лувра. Из его раны сочился ихор, но он не двигался как существо, которое ищет тихое место, чтобы залечить свои раны. Его гигантские клешни клацали по брусчатке. Он замирал на поворотах, решая куда двинуться. Это был хищник, выслеживающий свою жертву.
Демон остановился в арке Лувра возле Понт-де-Артс. Маленький пешеходный мост, пересекающий Сену, все его перила были увешаны замками влюблённых. Люди верили, что, если пара повесит замок на Понт-де-Артс, их любовь будет длиться вечно. Мост был безлюден, за исключением одной молодой пары, заключённых в объятия друг друга. Они совершенно не замечали демона Шакса, выскользнувшего из теней и нетерпеливо щелкавшего клешнями.
Селин всегда носил с собой клинок. Его острое лезвие точно должно было пробить панцирь демона.
По крайней мере, она надеялась на это.
— Гадрииль, — прошептала Селин, называя клинок серафима.
Она подкралась к демону сзади, также как крался до этого он. Она тоже могла быть хищником. Одним уверенным движением она ударила лезвием в панцирь, за ним в открывшуюся рану последовал клинок серафима.
Демона распался.
Всё произошло так быстро и тихо, что пара на мосту даже не оторвалась от своих объятий. Они были настолько поглощены друг другом, что даже не поняли, как были близки к тому, чтобы стать ночной закуской демона. Селин немного задержалась, пытаясь представить, каково это, вот так стоять на мосту с кем-то, кто любит её, с мужчиной, который смотрит в её глаза, не замечая ничего вокруг.
Но воображение Селин подвело её. Реальность накрыла её. Пока Стивен не замечал её, она могла фантазировать, что произойдёт, если она заметит.
Но теперь она знала. Не могла не знать.
Селин вытерла лезвие и вернула его в ножны. Затем она подкралась поближе к паре, достаточно близко, чтобы расслышать их разговор. Она была под защитой гламура, в конце концов. Поэтому не было опасности, что её могут застать за подслушиванием. Что мужчина говорит своей любимой женщине, когда никто не может их услышать? Она может никогда не узнать, если будет ждать, чтобы кто-то ей сказал эти слова.
— Не хочу произносить это, но я же говорила, — сказала женщина, — но…
— Кто знал, что с такой готовностью доверится магу?
— Кто знал, что кто-то поверит в то, что ты был давно потерянным потомком некой благородной линии Сумеречных охотников? — произнесла она и рассмеялась, — ой, подожди, я знала. Признаю, глубоко внутри, ты знал, что это сработает. Просто ты не захотел.
— Конечно, я не хотел, — он коснулся её щеки, невероятно нежно, — я ненавижу это. Я ненавижу оставлять тебя здесь.
— Это ненадолго. И это к лучшему, Джек, я обещаю.
— И ты найдешь меня в Лос-Анджелесе, как только позаботишься обо всём? Клянёшься?
— На Теневом Рынке. На нашем старом месте. Как только удостоверюсь, что след исчез, — она поцеловала его.
Когда женщина коснулась его щеки, Селин заметила вспышку обручального кольца.
— Розмари…
— Я не хочу видеть тебя рядом с этими людьми. Это небезопасно.
— Но для тебя безопасно?
— Ты знаешь, я буду в порядке.
Мужчина опустил голову и засунул руки в карманы плаща. Он выглядел дорогим, не считая гигантской рваный дыры слева.
— Ага.
— Ты готов?
Он кивнул, и она достала маленькую бутылочку из своей сумки.
— Лучше этому сработать.
Она отдала бутылочку своему мужу. Он открыл её, выпил содержимое и выбросил склянку в реку.
Мгновением позже, он прижал руки к лицу и начал кричать
Селин запаниковала. Ей не следовало вмешиваться, но она не могла просто стоять и смотреть, как эта женщина убивает своего…
— Джек, Джек, всё в порядке, с тобой всё будет хорошо.
Она держала его, потому что мужчина стонал и дрожал, и, в конце концов, он замолчал и упал в её руки.
— Я думаю, это сработало, — проговорил он.
Когда они отошли друг от друга, Селин резко выдохнула. Даже в тусклом свете уличных фонарей она увидела, что его лицо изменилось. Он был блондином с блестящими зелёными глазами и точёными чертами лица, ровесник Стивена и практически также красив. Сейчас он выглядел на десять лет старше, лицо исказилось, волосы потемнели, улыбка стала кривой.
— Отвратительно, — одобрительно сказала женщина по имени Розмари.
Затем она снова его поцеловала, также отчаянно, как в прошлый раз, как будто ничего не изменилось.
— Теперь иди.
— Ты уверена?
— Уверена так же, как люблю тебя.
Мужчина растворился в темноте ночи.
— И избавься от плаща! — крикнула Розмари, — он слишком заметный!
— Ни за что! — крикнул он в ответ и исчез совсем.
Розмари осела и спрятала лицо в ладонях. Поэтому она не замечала горгулью позади неё. Горгулья повернула каменную морду в её сторону, мерцая глазами.
Неожиданно Селин вспомнила: на Понт-де-Артс нет горгулий. Это была плоть и кровь демона Ахаерал, и он выглядел голодным.
С разъярённым рёвом, монстр поднялся с моста, раскрыв два громоздких, словно у летучей мыши, крыла. Он раскрыл пасть, обнажив подобные бритве зубы. Он нацелился прямо на шею Розмари. С шокирующей скоростью Розмари обнажила меч и взмахнула им. Демон завизжал от боли, ударив когтями по клинку с силой, способной выбить меч из рук женщины. Розмари споткнулась. Демон воспользовался моментом. Он прыгнул ей на грудь, зашипев, зубы приблизились к плоти.
