Шерлок может быть саркастичен, болтлив, угрюмо молчалив и неуемно энергичен. Он выстреливает рожицы на стене и не спит по ночам, ходит по дому в расстёгнутой рубашке и сидит в кресле, завернувшись в один только плед и жалуясь, что его колени — между прочим, голые — замерзают. У него почти никогда нет наличных, а когда есть, то быстро отправляются в карманы к бездомным мальчишкам. Он громко молчит, он рассуждает вслух, у него в голове хаотический порядок, он гений и сумасшедший.

Шерлок может быть каким угодно, и с ним Джон почти ни в чем не уверен, кроме одного: когда они наедине, Шерлок искренен.

Когда они одни, когда одеяла не хватает, когда скрип кровати вот-вот донесется до миссис Хадсон, когда Шерлок на грани и начинает заходиться бредом, закрывая глаза и до боли сжимая руки Джона, — Джон знает: в эти моменты Шерлок может быть самим собой. Почти все остальное время он — лишь маска, но Джону везёт — ему удаётся миновать её, увидеть настоящее лицо Шерлока. Посмотреть ему глаза и заглянуть в душу.

Джон думает, что знает — а иногда и понимает — Шерлока. Он надеется, что не обманывается, что у Шерлока, как бы тот ни отпирался при чужих, есть к нему чувства.

Джон надеется, что они…

Впрочем, нет. Не надеется.

Шерлок может быть саркастичен, а его шутки — казаться злыми насмешками. Шерлок может признавать существование любви, но не похоже, чтобы он верил в неё, а родство душ в его глазах — полная чепуха и утопия.

— Человек — довольно жалкое существо, — говорит Шерлок, — не нужно лишний раз лишать его выбора.

— Что за глупости, — говорит Шерлок, — соулмейт, не соулмейт, если человек влюбляется, пусть уж изволит сам знать, надолго ли это и правильно ли он поступает.

— Какой бред, — говорит Шерлок, — узнать, что вы были родственными душами, только после смерти одного из вас.

— Тебе не кажется, — говорит Джон, — что это жестоко?

Они никогда не обсуждают свои отношения, но не потому, что оттягивают неизбежное. Да, Шерлок не особо желает признавать свои чувства, но они есть — это просто факт.

Чувства. Отношения. Но не более того. Родство душ, истинная любовь… это как будто чепуха. Выгодное и приятное партнёрство — вот что между ними.

Джону не хочется проверять, связывает ли их что-то действительно большее.

Человек — довольно жалкое существо, и у него нет выбора.

Шерлок может быть своенравен и эгоистичен.

Шерлок может спрыгнуть с крыши и навеки спрятаться под несрываемой маской.

Отметина с его именем не появляется.

— Ох, Джон… может, он не был твоим соулмейтом, — говорит миссис Хадсон, качая головой.

— Ох, Джон… как поживаешь? — говорит Молли, теребя какую-то безделушку в руках.

— Ох, Джон… очередное дело, снова яд, — говорит Лейстред, виновато отводя взгляд.

— Ох, Джон… может, он не умер, — говорит Андерсон, разглядывая стопку измятых бумажек.

Джон думает, что, помимо прочего, Шерлок был настоящей сволочью.

Мэри умна, внимательна и красива. Она уверенно держит себя, задорно смеётся и нежно треплет его по щеке. С Мэри Джон счастлив. С Мэри не нужно срывать никаких масок, она нормальный человек, она открывается перед ним, впуская в своё сердце.

— Ты его любил, — говорит она, — и это оставило свой след.

— Я люблю тебя, — говорит он, — и это тоже оставит свой след.

Мэри умна, внимательна и красива, и когда она садится за стол и слушает его сбивчивую, наполовину отрепетированную речь, наверняка догадывается, что за этим последует.

Джон счастлив.

Джон не учёл одного: что Шерлок был настоящей сволочью.

Точнее, это он учёл — он не учёл того, что Шерлок настоящей сволочью так и остался.

— Не мертв, — коротко говорит он, и в его взгляде появляется что-то хоть отдаленно, но похожее на вину.

— Почему? — говорит Джон, и у него перед глазами снова и снова появляется чёрная фигура на крыше.

— Он мне нравится, — говорит потом Мэри с мягкостью и энтузиазмом.

— Если ты не умер, — шепчет ночью Джон, — то как же я узнаю?

Шерлок признает существование любви.

— Человек — довольно жалкое существо, — говорит он. — Если бы у меня был выбор, я бы хотел, чтобы ты был моей родственной душой. А ты?

— Если бы у меня был выбор, — отвечает Джон, — я бы тебя собственноручно придушил. И только посмей пошутить, что твоя смерть вышла из моды!

Шерлок может быть саркастичен, циничен и способен причинить боль, но, когда он целует Джона, прижимаясь крепко-крепко и отдаваясь до конца, Джон уверен: соулмейт, не соулмейт, а Шерлок его любит.

Шерлок выбирает его.