Она шагнула вперёд и погладила мой подбородок. Моя кожа согревала её, и глаза заблестели от слёз.

— Этого достаточно. Если ты сможешь держать меня в безопасности, этого достаточно.

— Расскажи мне об Эйвери. И помедленнее.

Аня начала снова. Каждая деталь, посылала холод страха через меня. Она увидела это в моих глазах.

— Думаю, что время, чтобы ты рассказал мне об Эйвери.

Я расстелил спальные мешки и разместил Аню рядом, прислонившись спиной к стене пещеры. Смогу её согреть, но сейчас не об этом. Позже, я поохочусь. Часть меня едва могла дождаться этого. Нужна ясность ума моего медведя. Потому что, сейчас, я сомневался в этом.

— Не уверен. Но то, что ты рассказала, если она была беременна, оборотнем… или что-то типа того. В кланах, у нас есть врачи и целители, которые знают, как облегчить боль женщины. Наши пары не должны отправляться в человеческий мир за помощью, как в этот раз. Неудивительно, что она была так истощена. Она принадлежала клану своей пары.

— Её пара, — Аня произнесла слова, будто они обжигали. — Ты думаешь, её заставили? Вот чего я боюсь, Каллен. Боюсь, что Аркадий к этому причастен.

Не хотелось отвечать ей. Мысль о том, что Аркадий изнасиловал женщину и оставил её без защиты и без должного ухода, казалась, такой жестокой, даже для него. Если ребёнок его или члена его клана, это не имеет смысла.

— Ты уверенна, что это всё, что доктор Путнэм сказала?

Аня покачала головой.

— Она сказала, что три женщины с пистолетами ворвались к ней в офис и забрали Эйвери. Не думаю, что они были оборотнями. Имею в виду, не спрашивала, но это довольно существенная деталь, чтобы уйти.

Я покачал головой.

— Нет. Есть лишь около шести медведиц, во всём мире. Они могут иметь «Анам Кара», но это не имеет особого смысла. Пара должна быть вместе, и Эйвери могла принадлежать им.

— Есть ещё одна вещь, — она сунула руку в карман и достала смятый жёлтый лист бумаги. — Доктор Путнэм говорила про отца Эйвери.

— Тот, что сидит в тюрьме?

— Нет. Я думаю, что она неправильно поняла. Эйвери записала имя. Доктор Путнэм думала, что это наш отец, потому что Эйвери так сказала. Я так не думаю. Скорее всего, это мужчина, который был отцом её ребёнка. Она сказала Путнэм, что, если что-то с ней произойдёт, она хотела бы, чтобы доктор попыталась найти его. Аня передала мне листок, и я его развернул. Первый раз, мой мозг не мог обработать информацию. Этого не может быть. Я заморгал и снова прочитал.

— Каллен? — Аня почувствовала изменения в моём настроении. Саймон Маршалл. Перечитывал имя снова и снова, надеясь, что слова размытые и изменятся прямо перед моими глазами. Конечно, нет. Это несовпадение. Чувствовал это сердцем.

— Каллен, это имя что-то тебе говорит?

Смял лист в кулаке и ударил стену. Не могу заставить себя произнести это. Не мог произнести эти слова. Саймон Маршалл. Если подозрения Ани правдивы, враг, который обидел сестру Ани не Аркадий или кто-то из российского клана. Да. Я знаю Саймона Маршалла. Он — глава одного из самых мощных кланов в Уайлд Ридж. Моего Уайлд Риджа, куда отчаянно хочу вернуться. Мужчина, который сильно обидел Эйвери один из моих людей, а не Аркадия.

Глава 11. Каллен

Она знала, что я что-то скрываю. Глаза Ани расширились, спрашивая меня, когда я держал в руке этот смятый лист бумаги. Сидеть так близко к ней, держать её руку в своей, и не говорить ей правду о том, что знал, как будто я украл что-то у нас обоих. Связь между нами крепла, но оставалась хрупкой. Но я не мог заставить себя сказать ей, пока. Пока я не понял роль Саймона во всём этом. Ничего не мог поделать с тем, что часть меня всё ещё чувствовала верность Дикому Горному хребту. Эта преданность всё ещё была в моей крови и сделала меня тем, кем я был.

Но кровь Ани также пела в моей. Она сказала, что Эйвери была частью её клана, и она была. Я закрыл глаза на видение того, что должно было быть для неё в конце. Она была одна. Незащищённая. Её тело предавало её без должного ухода, в котором она нуждалась. Аня сказала мне, что чувствовала смерть Эйвери много лет назад. Я прекрасно понимал это чувство. Как часть медвежьего клана, каждый из нас мог почувствовать смерть другого, пронзительный удар боли, а затем пустота. Эта новая информация подтвердила её опасения. Ни одна человеческая женщина… «Анам Кара» или нет, не смогла бы пережить рождение вермедведя без правильного лечения. Это была единственная самая большая причина, почему брать пару без поддержки клана было против законов медведей.

А если ребёнок тоже умер? Боже, ужасно всё это. Как Саймон мог быть частью такого? Как мог какой-либо медведь? И всё же, вот я здесь, держу Аню рядом со мной, требую её и, возможно, подвергаю её опасности так же, как Саймон, скорее всего, подверг Эйвери. Я был не лучше. На самом деле, может быть, я был хуже, потому что теперь знал, что может случиться. Я был эгоистом. Должен найти способ всё исправить.

— Столько всего, — вздохнула Аня напротив меня, вторя моим собственным мыслям, хотя она не знала, как глубоко они ушли.

— Я знаю, детка, я знаю.

— Просто не понимаю, почему она не чувствовала, что может позвонить мне или попросить о помощи? Она была так сильно ранена? Разве она не доверяла мне?

Я прижал голову Ани к груди.

— Может, она хотела защитить тебя.

— Знаешь, я так устала от этого. Меня тошнит от людей, разрывающих себя на части, потому что они думают, что могут этим защитить меня, — она села и встретилась со мной взглядом.

— Аня.

— Нет. Я серьёзно. Должен быть способ для нас выяснить это. Что ты такого ужасного натворил?

Провёл руку через её волосы. Всё. Вот что я хотел ответить. Я сделал всё неправильно, когда она была заботлива. Но, тяга моих инстинктов и моя растущая любовь к ней были слишком сильны, чтобы отрицать. Очень скоро мне нужно будет измениться и почувствовать лес вокруг меня. Я не уйду далеко, но, если буду сдерживать медведя слишком долго, не смогу думать ясно.

— То, что случилось с Эйвери, должно сделать всё более ясным для тебя, чем когда-либо, Аня. Я не знаю, как или почему, но если Эйвери пыталась связаться с верами, и она осталась одна, чтобы сделать это так, как… ну… это самое худшее, что может сделать медведь. И теперь я сделал это с тобой.

— Ты ничего не сделал! — Она махнула руками. — Боже. Медвежий закон глуп, если ты спросишь меня. Ты говоришь мне, что тебе нельзя любить того, кого ты хочешь, и ты несёшь ответственность за глупые решения своего отца. Ну, угадай что? У меня тоже был говнюк отец. Если бы я была медведем, значит ли это, что мне пришлось бы сидеть в тюрьме вместе с ним?

Я любил в ней это. Любил в ней всё, что она давала мне. Огненная страсть танцевала в её глазах. Она встала и начала вышагивать, сложив руки на груди. Её медные волосы разлетались позади неё, когда она снова повернулась передо мной. Я бы убил ради неё. Умер за неё, ради неё. Достаточно скоро мне придётся сделать и то, и другое. На данный момент, однако, мы были здесь. Вместе. С охотой, прикосновениями Ани и хорошим ночным сном я почувствовал, что могу покорить мир.

Она стояла надо мной и стучала ногой.

— Ты думаешь о сексе, не так ли?

Я засмеялся, и это превратилось в кашель. Она села на корточки передо мной, её лицо покраснело. Чувствовал эхо её собственного желания.

— Я думаю, что ты тоже, моя любовь.

Она зажевала нижнюю губу. Её лицо покраснело, и крошечный пульс у её горла оживился.

— Я чувствую тебя. Здесь, — она прижала руку к груди.

— Я знаю.

Анна наклонилась вперёд и поцеловала меня. Кинетическая энергия потекла, между нами. Она позвала моего медведя на новом для неё уровне и взволновала меня. Боже, мне нужно было измениться. Но более того, она была права. Мне нужно было трахаться.

— Мы ещё не закончили, — ахнула она.