Я еще раз глянул на столы.

– Это один кусочек мяса столько стоит? – уточнил я.

– Ага. Ладно, давай я тебе колбасы дам, нормальной, докторской. Чуть плесень по бокам, но я водочкой оттер. А чай надо подождать, – пошел на мировую Седой.

– И баночку кукурузы, – поспешно добавил я. Бармен крякнул от досады. Я же начал все сгребать со стойки. И, прежде чем ринуться на присмотренное место, посмотрел в хитрые глаза мужичка.

– Седой, я знаю, у тебя мой старый знакомый оседает. Бортником кличут. Мне бы с ним поговорить.

– Он после смены отсыпается. Не в моих принципах уставшего сталкера будить по пустякам, – отозвался бармен и недовольно скрестил руки на груди, намекая, что тема закрыта.

– Седой, Трофимыч меня от собак прикрыл, а тебе лень позвать человека? – сказал я строго и, не дожидаясь ответа, направился к столику. Место я выбрал так, чтобы сзади была глухая стена, исключающая возможность нападения со спины, и чтобы хорошо просматривались выход и барная стойка.

Я пришвартовался, разложил свое съестное богатство на столике, осмотрелся. С улицы вернулись любители никотина и холода. Взяв две бутылки водки, я приблизился к этой компашке. Помятые лица курильщиков напоминали серые здания Завода, в глазах виднелся отпечаток печали, который эти люди пытались прикрыть налетом пьяной веселости.

– Это у кого-то так денег нет? – воскликнул один из них, тот, курносый, что окликал меня на улице.

– Денег не подаю, не на паперти, – сказал я и, театрально взвесив в руках бутылки, поставил одну им на стол. – А вот выставиться тяжелой водой – за мной не заржавеет. Выбрал вам покрупнее, а меньшую мы с другом раздавим.

– Так они же обе поллитровые… – удивился самый замызганный из компашки. Курносый ткнул его в плечо:

– Сеня, это шутка юмора такая у молодого поколения.

Он взял бутылку, ловко свинтил крышку и начал разливать водку в щербатые стаканы:

– На такое скажу только одно: спасибо не заржавеет. Если что, подходи, подскажем, где хабар припрятан…

Я вернулся за свой столик, вскрыл консервы. Желудок урчал от нетерпения, пока я щедро намазывал тушенку на неровно порезанный хлеб и складывал горкой бутерброды.

Заодно я посматривал по сторонам: появились еще два сталкера, оба кашляющие, словно туберкулезники; за ними вошли какие-то непонятные ребятки, смахивающие на бандитов; в углу, уронив голову на стол, спал законовец.

Я прислушался к разговорам компашки курильщиков, которые шумно распивали подаренную мной водку.

– Да я вообще их не боюсь! Беспредел в Зоне устроили! Знаешь, что я скажу? Их свои же и прирежут. Перебили все поставки артефактов…

– Тихо. Лучше расскажи про ту тетрадь… Где стихи написаны. Небо смотрит на нас…

– Не тетрадь, а блокнот. Там еще фотография ученого…

Морщинистого я заметил сразу, как он показался из подсобки. Выполз, родимый. Бармен кивнул в мою сторону. Тот долго стоял, потом взял исходящие паром кружки со стойки, подошел ко мне, громко поставил их на мой столик.

– Черный. Сладкий. Пей и проваливай, Кузьма по кличке Шах.

– Угощайся, Бортник.

– Обойдусь, – проворчал старый сталкер. – И повторять не собираюсь…

Он совсем не изменился. Самый дряхлый сталкер из встреченных мной на дорогах Зоны. Морщины лежали на его лице глубокими рвами. Наверняка он в молодости был живчиком, а сейчас явно экономил на движениях. Цвет лица серый, болезненный. После пережитого – оно и понятно: избили его тогда очень сильно, а потом бросили умирать в яме.

– Бортник, ты же знаешь, какие сейчас опасные дорожки в Зоне. И я притопал сюда ради разговора с тобой, а ты меня посылаешь.

– Скажи спасибо, что не кричу про твои лычки, – прошептал сталкер.

– Да прекращай ты меня пугать. Куда выгонишь? На ночной мороз? Или будешь смотреть, как меня эти же красавцы забьют? – Я кивнул на соседей. Те, на мое удивление, очень быстро расправились с подаренной бутылкой водки. – Да и по правде сказать, Бортник, я уверен, что ты меня не сдашь. Даже сегодня, когда из каждого лезет гной и мерзость, в тебе я уверен как в родном отце. Пить будешь? – спросил я, резко меняя тему.

Морщинистый сталкер показал пальцами, сколько ему налить, взял бутерброд с колбасой. Понюхал, положил на место. Задумался.

Я скорее накапал, чем налил ему.

– Как самочувствие? Боевое? Таблетки помогают?

– Да тут не поймешь, таблетки или артефакты спасают. – Бортник открыл клапан на разгрузке, показал артефакт. – Вот присобачил.

Артефакт, который я принес с Фабрики, оказал чудотворное действие на организм старого сталкера. Несколько дней препирательства со Ставром, вылазка за новыми артефактами – и теперь Бортник был увешан ими, как новогодняя елка.

– Никто не отнимает? – спросил я и надкусил бутерброд. Было вкусно, аж слюни потекли, как у бешеной собаки. Острый голод мешал разговору. Старик сразу же понял, что меня отвлекло, подвинул ко мне тарелку.

– Да кто меня тронет? Я тут охранником устроился. Седого знаю давно, хабара ему немало наносил.

– Ты на вышибалу не тянешь, – высказался я.

– Хе. Чтобы нажать на курок, нужно уверовать в свою правоту. А для этого нужен умишко, который способен определить, кто и с какой целью заваливает в Бар. Вот я и сижу, наблюдаю. Веришь, почти всех знаю, кто в Бар шастает. Старую гвардию-то понятно, а теперь и младых.

– Что с Игрулей? – спросил я.

– Скоро выпустят. Он вообще заявил, что его фризовцы на Границе взяли в оборот, пытали, заставляли… Обгорел тока сильно.

К нашему столу приблизился курносый, и тут же его окликнул Седой:

– Эй, не лезь к людям!

На этот крик отреагировали все, включая законовца. Видимо, редко за кого заступался бармен.

– Ты их угостил? – спросил Бортник.

– Да. Традицию соблюдаю.

– Тоже верно, хотя сейчас наглые пошли, все им мало. Ладно, уважаемый, гри, чего топал по снегу?

– Загадка есть, хочешь послушать? Живут в домике тридцать поросят. Домик охраняется, двери заколочены, только вот подземные коммуникации и крыши… Как только поросенок выползает из домика, там кто-то его кровушку досуха и выпивает…

– Кровохлеб. Что не ясно?

– Ага. Уточняю. Поросята сами выходят на страшного-страшного кровохлеба. Да и просыпаются поросята от кошмаров, жалуются они, что голова болит по утрам. – Я понизил голос: – А недавно они в коллектор спустились. Там звук был, словно по мозгам кто-то ладошкой бьет – испугались сильно. Одни поросята стрелять стали, а один – в аномальный «кисель» пальцы засунул…

– Мозгоправ. Все? Разгадал я твой кроссворд?

– Тогда еще вопрос – на засыпку. Поросята с Кровохлебом схлестнулись на крыше домика, но монстр убежал. Часто убегают мутанты от поросят? Насколько мне подсказывает опыт встреч с этим шлангобородым, то он обязан был атаковать.

– Ну убежал. Может, шума испугался. Наверняка же поросята визг подняли на весь дом и всю территорию, – спокойно сказал Бортник.

– Угу. Зато когда мозгоправа пытались защемить, то кровохлеб в другом месте решил поохотиться на поросят. Словно отвлекая и давая уйти мозгоправу. Кстати, что за тварь такая интересная? Кровохлеба-то я видел, а этого – нет, – спросил я.

– Да мало кто его видел. Понимаешь, Кузьма, тут без сто грамм в него поверить невозможно. Слухи всякие ходят, описывают его по-разному. Да кто описывает? Не тот, кто повстречался, а якобы у костра рассказали, вот по испорченной связи и передают. Голова у него, мол, с дом советов…

– Чего? – не понял я.

– Большая голова и неправильная какая-то. Переходит сразу в плечи, да и затылок… будто прилепили оплавленный кусок пластмассы, – неторопливо рассказал сталкер.

– Звук он издает? Или как он работает? Не бодается же! – уточнил я.

– Ты же сам сказал: по мозгам дает. Знал я одного сталкера, он после встречи с таким мутантом выжил. И не просто выжил, а еще и убил эту тварь. Но с психикой у него стало плохо, Кузьма. Мозг – словно яблоко червивое. Смотришь, вроде нормальный мужик, а как общаться начинаешь, так и понимаешь: гниют у него мозги, – задумчиво произнес Бортник. – Короче, очередной выродок Зоны. И если остальные жаждут мяса и крови, то этот мозги сушит. Да. Поросятам кошмары он может наслать, да и заставить в аномалию залезть. Матерый, видно, завелся у вас мутант, но контролировать он может только глупых. Собак, например… И вас, поросят… Присматриваться к нему не стоит. Заметил странную человеческую фигуру – и сразу убегай.