Глава 1
На веранде в японском стиле у низенького стола сидел ребенок семи лет. У него были приятные азиатские черты лица, также был он немного полноват, что его совершенно не портило. Мальчик упорно пытался что-то записать в свою тетрадку, но у него это очень плохо получалось, его пальчики слишком уж неуверенно сжимали ручку, которая все норовила выскользнуть и была явно большевата для него. Но он не сдавался и иногда поднимал глаза к потолку что-то вспоминая, а потом опять начинал старательно выводить ручкой корявенькие буквы, которые раз за разом складывались в слова и предложения. Писал он долго и упорно, не в тетрадке, а, как гласила её обложка, в дневнике, свои воспоминания. На детских пальчиках были видны мозоли, свидетельствующие о том, что такой труд он исполняет не впервые, но так и не приобрел сноровку в этом нелегком деле. Но что же может вспоминать ребенок? А вспомнить ему было что, достаточно прочитать пару записей из дневника:
– Здравствуй, незнакомец. Не знаю, как ты нашел мой дневник и смог расшифровать его. Возможно, о чудо, ты знаешь русский, который неизвестен в этом мире, вполне возможно, что я кого-то обучу ему, в чем я все же сомневаюсь, так как могу очень скоро окончить жизненный путь и в этом мире, но перейдем к нашему знакомству. Меня зовут Дэйчи и мне сейчас семь лет, а если быть точнее семь лет и два месяца, но если уж быть совершенно точным в подсчетах, то мне тридцать семь лет. Не надо удивляться и говорить, что у меня разыгралась детская фантазия, поверь на слово, это не так. Дело в том, что когда я умер мне было тридцать, и я тогда подбил танк, вот так-то. Взял тубус, вышел на линию огня и подбил, но и моджахеды дураками не были, и, поняв, откуда прилетел реактивный снаряд накрыли меня плотным огнём, и всё, вот так и закончилась песня моей жизни. Не было у меня тогда особо выбора, я знал на что иду. Был выбор, или я пожертвую собой или танк выйдет на позицию и погибнут сотни ни в чем не повинных людей.
Ну а после была пустота, что дала мне время успокоиться, смириться со смертью и даже немного заскучать в ожидании перерождения. Я почему-то был уверен что оно будет, и вот наконец-то сознание начало затухать и меня ждала новая жизнь. Возможно она будет более счастливой чем прошлая, я очень на это надеялся, так как прошлая жизнь была не особо радостной.
Как же я заблуждался. Голова болела, а первое что я увидел, открыв глаза, оказалось жирной, волосатой задницей. Хозяин задницы стоял на коленях со спущенными штанами и возился с ремнём джинсов лежавшей на земле девушки, на голове которой виднелась большая шишка. Я коснулся лба на своей голове, которая ужасно болела, и увидел что у меня детская ручка и пальцы! Моя рука была в крови, и тут меня словно током прошибло, в моей голове начали пролетели нехитрые воспоминания Дэйчи, мальчика, в чье тело я попал. Воспоминаний было так много что сплошной поток информации даже немного запутал меня.
Лежавшая девушка на земле – моя мама, и её обижают. Нельзя допустить чтобы кто-то вредил маме! Желание защитить было не моё, но я и не сопротивлялся, понимание того что сейчас совершит голозадый не оставляло мне иного выбора как попытаться защитить новообретенную маму. Я усилием воли вернул свои эмоции в порядок, мысленно повторяя что я должен быть спокоен и только выверенные действия смогут мне помочь спасти ту, что оказалась так внезапно дороже всего на свете.
Пользуясь тем что я так и остался незамеченным, я подобрал с земли палку, длинную, достаточно прямую и легкую для исполнения моего плана, и ускорил шаг. Сжимая изо всех сил в руках палку я молился, мне было без разницы кто поможет, но вариантов я нашел немного, закричать, а потом получить еще раз по голове. И замолкнуть навсегда плохой вариант, был еще один вариант действий. Боги, демоны, да хоть кто-нибудь направьте мою руку, дайте спасти свою мать!
Есть контакт, пробитие. Задница резко дернулась в сторону, обламывая палку и поглотив сорокасантиметровый обломок ветки тем местом, откуда ничто и никогда не возвращается. Вот и всё, я смог, а для визжащего хозяина задницы существует теперь только палка и его седалище, нет ничего что волновало бы его больше чем его задница и обломок ветки внутри неё. Осмотревшись я понял, что нахожусь в каком-то парке и уже наступил поздний вечер, на крики озабоченного и отползшего на несколько десятков шагов мужика к нам приближались люди. Это было понятно по крикам и свету фонариков, мерцающих в сумерках. Подойдя к своей матери и проверив что она дышит, я немного успокоился. И сел рядом, больше я ничего не мог сделать, я маленький ребенок, что и так смог обмануть судьбу и спасти свою маму. Теперь я Дэйчи. Почему она моя мать? Ну, тут все просто, похоже что приняв память Дэйчи я также принял в себя и его чувства. Теперь я испытывал к своей маме Каори истинные и очень теплые чувства. Каори была очень красива: правильные черты лица, красивое спортивное телосложение, да и Дэйчи считал маму самой красивой на свете, и я с ним был согласен, она прекрасна даже сейчас, лежа на земле. Я слился с Дэйчи, теперь я уже не тот вояка, каким был в прошлом, чувства и желания мальчика стали моими, а мои его, больше невозможно разграничить меня и Дэйчи. Мы – одно целое.
Люди, подошедшие к нам, очень быстро поняли что случилось и вызвали все нужные в таких случаях службы, а за повизгивающим мужчиной присматривали чтобы не сбежал. Не буду скрывать, хотелось спровоцировать их своим плачем, чтобы этому уроду досталось еще. Но я не стал так опускаться.
Очень быстро приехала скорая, но полицейские все же приехали раньше. Каори уже очнулась и объяснила полицейским, что когда она возвращалась домой с сыном кто-то напал на неё сзади и ударил по голове. От удара она потеряла сознание и очнулась незадолго до приезда полицейских от визга ползающего по земле мужчины. Спустя пару минут приехала и машина скорой помощи, и нас с мамой увезли в больницу.
Пока мы ехали до больницы Каори нашла в сумочке, которую нашли недалеко от того места где она лежала без чувств, телефон, и позвонила моему папе. Ей не ответили, и печально вздохнув Каори позвонила своему отцу и матери мужа. А после телефонного разговора мама вновь прижала меня к своей груди успокаивая как ребенка. Впервые за много лет я понял, вот она, моя мама, которая меня любит и очень дорожит мной, и что она сейчас насмерть перепугана.
Не прошло и часа как мы приехали в больницу, а нас уже обследовали, оказали помощь и выделили отдельную палату. Полицейские потребовали объяснения у Каори, а также выслушали мой сбивчивый рассказ о том, что произошло в то время как Каори была без сознания. Несмотря на абсолютно незнакомый язык я мог разговаривать, похоже что память Дэйчи помогала мне, ну, насколько он умел структурировать слова в предложения так я и рассказал, не забывая что выдавать себя нельзя ни в коем случае. Я старался говорить и объяснять свои действия как ребенок, благо это было довольно просто. Но тут полицейский спросил сколько мне лет.
Для меня было шоком – узнать, что я не просто ребёнок, а малыш, и, как сказала Каори полицейским, мне четыре с половиной года. Шок от услышанного был настолько силён, что хотелось волком выть и лезть на стены, полицейские увидев моё состояние тихо ушли, больше не став нас беспокоить, а Каори вновь начала успокаивать меня, ласково говоря какой я сильный и храбрый. Уткнувшись в ее грудь, я начал глубоко дышать стараясь успокоится. За что? Зачем? Почему боги так со мной жестоки?
В этот момент к нам в палату без стука зашел седой, умудренный годами, пожилой мужчина в кимоно. В руках у него была металлическая трость, сам же он был огромен: широченные плечи и мускулистые руки, по сравнению со всеми, кого я видел в больнице и в парке, он был великаном. Но не рост пугал, а его лицо: чуть смуглая кожа, пронзительные голубые глаза и длинный шрам, который тянулся от подбородка через глаз и бровь и терялся где-то в волосах. Он выглядел пугающе, я бы даже сказал устрашающе. Я знал этот взгляд, это человек что в своей жизни не раз убивал и его не мучали кошмары. И это мой дед, ох, чую я не зря Дэйчи его побаивался. Отец моей мамы, Изама, был тихим человеком, но, как говорится, злить его не стоит, опасно это для окружающих, а именно – грозит сломанными конечностями и выбитыми зубами, так, по крайней мере, говорила старшая сестра Дэйчи, Эйко.
