— Потому и не хватает, — весело парирует Радамель, — что ничего не успел понять. А хочется! И еще ужасно хочется, чтобы мы с тобой вместе выиграли что-то очень — очень крутое.
— Шутишь? — Сашка и хотел бы не быть столь недоверчивым, но врать не получается. — Что мы можем выиграть?! Чемпионат Франции — без шансов в этом сезоне, про Лигу чемпионов я вообще молчу. Ну если только в Лигу Европы вылетим и поднапряжемся, как следует. И то не факт.
— Что-нибудь да обязательно выиграем. Неважно когда, — Радамель так неожиданно тверд, что у Сашки пропадает всякое желание спорить.
Он согласно кивает, закрывает глаза и, тихо вздохнув, расслабляется.
В его волосы вновь вплетаются умелые пальцы, которые так нежно ласкают волосы, так бережно касаются подушечками кожи головы, что Сашка, кажется, вот-вот растечется лужицей желе. Розового и пахнущего клубникой. Боже, во что он превратился в этом Монако?! Смущенно проскальзывает мысль, что, если бы его сейчас увидели пацаны из Калтана, то навек заклеймили бы позором и руку подавать перестали. Ну и похрен — вдруг понимает он. Кажется, в его жизни случилась глобальная переоценка ценностей.
И, кажется, что-то очень — очень крутое они уже выиграли.
Не перезагрузка.
Матрица: революция.
========== Лимон и ваниль ==========
18 сентября 2018 года
После матча «Монако» — «Атлетико»
У поражения вкус старого, испорченного лимона. Кислый, затхлый и отдающий плесенью. Этот вкус впитался в язык, осел на зубах, прописался в глотке, просочился в душу.
Радамель широкими шагами ходит по квартире, бездумно хватая то одно, то другое, и тут же остервенело швыряя все обратно. Сейчас он больше чем когда-либо оправдывает свое прозвище Эль Тигре, хотя и не видит себя со стороны. Он зол, нет, он взбешен и разъярен!
Как же его все задрало и бесит! Как его достало это неудачное, беззубое и жалкое начало нового сезона! Но до сего дня еще была надежда, что неудачи в чемпионате так и останутся локальными, что на Лигу Чемпионов они не распространятся. Сегодня выяснилось: эти надежды, как и многие другие, так бесплодными мечтами и останутся. А ведь был шанс если не на победу над «Атлетико», то хотя бы на ничью! Они довольно бодро начали матч и даже повели в счете. А потом все вернулось на круги своя: пасы в никуда, безволие, полное отсутствие взаимопонимания. Раз за разом оказываясь у ворот мадридцев один, в плотном кольце защитников, без всякой поддержки, он готов был орать от злости. Так что все закономерно закончилось поражением. Очередным поражением этого сезона.
Ничего не получается, ничего не клеится, ничего не вырисовывается на поле, а оттого и в раздевалке атмосфера становится все более удручающей и натянутой. Это, в свою очередь, не может не влиять негативно на многочисленных новичков команды, которые опять же напрягаются, нервничают, и в итоге на поле не показывают и половины того, на что способны. А это, как несложно догадаться, ведет к очередному проигрышу. Проклятый замкнутый круг, вырваться из которого сложнее, чем из самого «Монако».
Он замирает у огромного окна и вновь кривится при мысли, что никуда ему отсюда не деться. Да, конечно, в свое время именно на этой земле он нашел свой второй дом. Именно маленький и неказистый «Луи II» принял его, своего блудного сына, вновь распахнув объятия, залечив раны и не попрекнув ни словом, сделал чемпионом Франции, сдвинув с трона «ПСЖ», который не сходил с него вот уже четыре года. Да, тот сезон был наверно лучшим в его жизни, но нельзя же жить одними воспоминаниями, нужно идти вперед. Тем более, сколько этого «вперед» у него еще осталось…
Он машинально сжимает кулаки, вспоминая, как вкрадчиво — ласков был Васильев во время последнего разговора с ним, убеждая, увещевая, обещая, и как самоуверенно он же заявил в интервью, что Фалькао останется с ними еще на пару сезонов.
И все бы ничего — он не так уж мечтал покинуть ставшее почти родным княжество, — если бы он видел, ради чего должен бездарно профукать закат своей карьеры.
Конечно, он всегда знал, что основной вектор развития клуба — покупка многообещающих юнцов, развитие их в течение пары сезонов и последующая продажа за сумму, в разы превышающую затраты на покупку. Знал, но все же не предполагал, что эта политика будет такой несгибаемой и основополагающей. Он вообще не понимал, как Жардим до сих пор не плюнул на все и не свалил туда, где ему хотя бы пару сезонов дадут поработать со стабильным составом. Да, «Монако» рвал всех конкурентов в бизнесе, да, он зарабатывал на трансферном рынке больше «Реала» и «Барсы», но толку от этого, если все деньги, в конечном итоге, не оборачивались трофеями?! Как-никак, изначальная цель спортивного клуба все еще победы и кубки, а не внушительные суммы на счету.
Радамель твердо уверен, что русские владельцы клуба — пусть они в свое время и вытащили «Монако» со дна второго дивизиона и превратили его в европейский топ-клуб — все равно крайне странные люди.
Вообще все русские с придурью, это он знает точно.
Вдруг раздавшийся звонок телефона, заставивший его вздрогнуть, это лишь подтверждает.
— Тебе не кажется, что несколько поздно для звонков? — недовольно бросает он, не тратя время на ненужные церемонии. Не то, чтобы он не рад слышать Алекса, просто… Просто он вообще никого не хочет сейчас слышать!
Его собеседник, видимо не ожидавший такого наезда, медлит с ответом, но после небольшой паузы хмыкает и негромко отвечает:
— Ты же все равно не спишь.
— С чего это ты взял? Может быть, я спал сном младенца, а ты меня безбожно разбудил!
— Вот еще! Ты явно мечешься сейчас по квартире и, наверно, думаешь, что бы разбить.
Радамель окидывает взглядом стены и думает, что вот та дурацкая пузатая ваза — первый кандидат на экзекуцию во имя возвращения душевного покоя.
Вкус лимона ядовитым смрадом першит в горле и отравляет мысли.
— У меня есть на это основания, тебе не кажется?
— Согласен, — спокойно признает Алекс.
Радамель желчно усмехается, невидящим взглядом смотрит на бесчисленные огни Монако, и гневно цедит:
— Не жалеешь еще, что приехал? Травма на тренировке, ни одного выхода на поле, 15 место в Лиге, почти гарантированный вылет из группы в Лиге Чемпионов и уже вполне отчетливо забрезживший вылет во вторую французскую Лигу. Ты сделал отличный выбор, Головин! Какое нахрен «Челси», в сравнении с этой феерией?!
— Все? — еще невозмутимее интересуется мальчишка. — Высказался?
«Вот же зараза!» — против воли Радамель не может не признать, что он почти восхищен. Он отлично себя знает и понимает, что зачастую обуревающий его гнев настолько силен и неукротим, что окружающие в лучшем случае стараются сбежать куда подальше и подождать, пока он успокоится и придет в себя. Сам. Всегда только сам. Потому что он уже давно не ждет, что кто-то поможет ему в этом…
Но вот сейчас — откуда такое спокойствие у совсем молодого мальчишки, хотелось бы знать?
Он не может не нанести еще один удар: проверить, испытать, поверить в невероятное.
— Ты идиот?! — намеренно повышает он голос, подбавив в него столько ярости, что кажется, даже телефон испуганно вибрирует. — Ты, что, не понимаешь, в каком дерьме мы все оказались?! И ты особенно! Ты — русская надежда, — ты лоханулся, Алекс! Мы-то хоть знаем, ради чего мы тут. А ты?! Струсил ехать в Англию? Так вот получай теперь по полной!
Выпалив это, он морщится от отвращения к себе, но с нетерпением ждет ответа. Психанет? Обидится? Бросит трубку? Он уверен, что уже очень хорошо знает мальчишку, но Алекс умудряется его удивить. Легкий, непринужденный смех в трубке заставляет его изумленно поднять брови.
— Фалькао, ты такая истеричка, кто бы мог подумать, — почти весело заявляет тот. — Ради чего, говоришь? Ну, если бы это был любовный роман, то я бы должен ответить, что мне все это неважно, ведь я встретил тут тебя, — сердце Радамеля моментально переворачивается и дальше продолжает колотиться именно так, вверх ногами, — но мы не в романе, а потому я отвечу, что даже сейчас, при всех проигрышах, я уже узнал столько нового, что мне и не снилось. Так что Англия пока идет лесом. Понятно?
