Тугой язык пробирается в рот юноши и старается раздвинуть его больше. Ловит, играет, ласкает немного неподвижный и даже онемевший язык Стайлза. Дерек разрывает соединение губ резко, звонко, а потом меняет положение головы и снова впивается поцелуем, стукаясь зубами, лаская их, щекочет небо, а потом замирает, лениво поглаживая. Стайлз мычит, а затем, вспомнив про нос, со свистом вдыхает, отчего ноздри раздуваются. Дерек осторожно поглядывает через почти закрытые глаза за реакцией юноши. Тот жмурится, ресницы его быстро склеиваются от влаги и Дерек озадаченно отстраняется, возможно, слишком резко, потому что парень внимательно смотрит на него в ту же секунду. Глаза у него влажные, блестящие. Вокруг царит море побеспокоенных пылинок, что кружат вокруг них подобно стаям маленьких рыб, холодные лучи пробираются сквозь дыры и прогоревшие доски, освещая лица двух странных влюбленных. Влюбленных ли?

- Почему у тебя такое лицо? – осторожно интересуется Дерек, незаметно вбирая воздух ноздрями.

- А почему ты всегда все нюхаешь? Ты все воспринимаешь через запахи? Я, кажется, где-то читал про таких людей, они эмоции по запахам ощущают… – юноша замялся, следя за расширившимся зрачком мужчины. – Как звери.

- Почему у тебя такое лицо? – с нажимом повторил Дерек, хмурясь, отчего юноша как-то непривычно криво улыбнулся, дернув уголками губ. Но быстро сообразив, что от такого супер внимательного и крутого мужика ничего не скроешь, просто опустил глаза, стараясь не встречаться взглядом.

- Мне… – оборвался он, начиная нервничать и ерзать, но Хейл не сдвинулся ни на сантиметр, так же внимательно вглядываясь в такой привычный нервный образ юноши, только теперь в воздухе разлилась соленая горечь так хорошо известного ему чувства. – Мне страшно от того, что все так хорошо. Такого со мной не бывает, понимаешь? Всегда, когда в моей жизни приходит что-то хорошее или стабильное, то кто-то или что-то это отбирает. Я быстро привязываюсь к людям, хотя стараюсь всеми силами оградить их от своей кривой и какой-то, наверное, искаженной ауры. Сейчас я стараюсь об этом не думать, ведь мы с тобой другие же, да?! Мы оба мужчины, мы разные, о нас никто не знает… Но то, что мы делаем, то, что ты делаешь… – он совсем разнервничался и уже начал просто метаться и кусать губы. Его монолог источал волны страха и беспокойства, взволнованности, надежды и затаенной радости от того, что его так внимательно слушают и не прерывают. Воспринимают всерьез. Ему легче, от того, что он это говорит.

- Что же мы такого делаем? – спокойно огласил Дерек. Стайлз прекратил метания и как-то воинственно обратился к нему полностью.

- Действительно влюбляемся, может, ты, конечно, этого и не заметил, – покривлялся юноша для галочки. – Ты сводишь меня с ума, полная головоломка, уверенность, сила, независимость и мужская стать, властность… Но вот твои глаза, – юноша привстал, протягивая руку и осторожно касаясь напряженного лица Хейла, что немного расслабилось от ласкового прикосновения подрагивающих пальцев. – Ты вот знал, что человек имеет два цветового пигмента на радужке, которые располагаются… Да плевать всем, где они там располагаются! К демонам этот пигмент поганый! Пока, пока что ничего не случилось, я буду влюблен в тебя, и буду отдаваться столько, сколько смогу! – жарко выпалил юноша, на что Дерек изменился в лице и плотоядно ухмыльнулся. Юноша сразу сообразил, в чем его промах, ведь за языком иногда не уследишь. – В смысле отдаваться чувству влюбленности, никаких постельных игр, нет! Я не кролик там какой-нибудь!

- Да?! – мужчина вскинул брови. – А когда тебя приласкаешь, трясешься точь-в-точь!

- Посмотрим, как ты у нас затрясешься, весь такой большой и крутой! Чего ты тут выпендриваешься, – Хейл в очередной раз удивленно вытянул лицо на наглые реплики недавно напуганного и верещавшего парня. – Поцелуй меня уже!

- Раз дамы просят, – хмыкнул мужчина.

- Я тебя кастрирую сейчас, – пригрозил юноша, чувствуя, как смеющаяся улыбка грозного преследователя запечатывается в поцелуе. Теплые губы скользят по его искусанным дрожащим губам, снова увлекая в поцелуй, и юноша теперь не теряется. Руки его немедленно обнимают за мощную шею, притягивая ближе, колени сводятся и съезжают в сторону, чтобы между ними не было преграды, но интимно открываться не спешит. Дерек обнимает его стройный стан, легко напрягая руки и отрывая его тело от кривых досок. Они целуются долго, не стараясь делать это страстно, как в последний раз, веря, что у них еще много долгих дней впереди, чтобы вот так лениво и красиво наслаждаться друг другом. Стайлз словно наблюдал со стороны, все его сознание вышло за грани возможного. Он видел старый дом, руины чьей-то разбитой жизни. Виднелось морозное солнце, золотящее мертвую листву, сонный осенний лес, лежащую сумку, слышал шелест ветра, что перелистывал его исписанную вдоль и поперек тетрадь по физике. Он видел висящую на петлях старую дверь, слои потревоженной пыли, широкую парадную лестницу с некогда мягким, а сейчас выцветшим постеленным ковром. А на лестнице, в широком пролете разветвления лежали они. Стройный юноша, робко сжимающий своими цепкими пальцами куртку на широкой сгорбленной спине, тихие выдохи, смех, разлетевшиеся по грязному полу волосы, прикрытые в блаженстве и неге глаза. Сверху мужчина, темный и несколько мрачноватый, так увлеченно приникающий к мягким податливым губам, мычащий от удовольствия, сжимающий фигуру в сильных руках, упивающийся этим мгновением, отсутствием одиночества и затопляемый безграничным спокойствием и счастьем.

Юноша пришел в себя только тогда, когда почувствовал, что дыхание выравнивается, а тонкий нос спокойно водит где-то за ухом, осторожно переходя на шею. Он уставился своими карими глазами в дыры потолка, увидев, как там бродят голуби, тихо-тихо воркуя о своем. На губы наползла легкая улыбка, а по телу прошла приятная теплая волна, что бывает от прослушивания трогающей за душу музыки. Надо будет принести гитару как-нибудь, показать свои навыки, ведь Стайлз достаточно неплохо пел и знал даже несколько героических баллад, что так любил в детстве.

- Люди такие же животные, – внезапно прогудел Дерек ему в затылок, от чего юноша вздрогнул, отрываясь от ленивых мыслей. – Они находят пару по запаху, а истинный запах находится примерно за ухом, чуть ниже… Я хорошо различаю запахи, много чего… Видимо, ты моя пара, потому что твои эмоции я узнаю легко, только иногда запах сильно… искажается… Я не понимаю почему, это настораживает.

- Наверное, это из-за лекарств, которые я принимаю, – спокойно проговорил парень, ощущая как плечи напрягаются. – Да остынь, я не смертельно болен. Просто… Это гиперактивность. Если не приму лекарство, то буду весь день как комета метаться, с возрастом это исчезает, как правило, так что из-за этого я бываю слишком дотошным и приставучим!

- Ты бываешь дотошным и приставучим, потому что идиот, – недовольно заявил мужчина, поморщившись.

- Ага, идиот… Кто ж еще согласится тебя терпеть, как не идиот? – хохотнул парень.

- Не начинай, – возмутился Дерек, но Стайлз уже вовсю заливался смехом, разряжая печально-романтичную атмосферу. Хейл хмыкает.

- Кстати, я собирался попросить тебя помочь мне с лакроссом. Ты не поверишь, что я учудил в школе! – подскочил парень, сразу преображаясь из задумчивого юноши в обычного нервного и энергичного Стайлза.

- Боюсь представить, что случилось с этой доисторической школой, – покривлялся Дерек, поднимаясь с пола одни ловким тугим движением, а следом протягивая теплую широкую ладонь. Стайлз откровенно завис, все еще прокручивая то грациозное движение, которое лицезрел только что. Поэтому ему как самому тупому человеку на свете приходилось глупо пялиться на протянутую руку, складывая мозаику, которая никак не хотела отображать верную картинку. – Что?

- Слушай, – Стайлз расфокусировано смотрел в никуда, и создавалось ощущение, что говорит он с рукой, – давай ты не будешь вот так вот демонстрировать свои трицепсы, бицепсы, ноги сильные, фигуру красивую, не будешь делать всякие такие сексуальные движения… Я, кажется, начинаю от этого глупеть. Ты резко понижаешь мой уровень IQ…