- Живой? – осторожно произнес Дерек, удивившись от того, насколько сел и охрип его собственный голос. Юноша лишь кивнул, нервно облизывая красные истерзанные губы. Мужчина осторожно убрал руку со своего затылка, поцеловал в ладонь, а затем коснулся губами взмокшего лба Стайлза. Неужели юноша настолько перенервничал, что от простого поцелуя покрылся потом? Он перекатился вбок уже дважды за этот вечер, привлекая к себе все еще тяжело дышащего юношу и обнимая его. – Неужели я нашел способ, как обезвредить несносный словесный поток Стайлза Стилински?!
- Плевать, шути… сколько влезет! – устало пробубнил юноша, отходя от упоительного экстаза. Это было волшебно! Даже колючая щетина приносит только удовольствие. Теплые руки обнимают его, и становится как-то спокойно и умиротворительно. Но время поджимает, ему нужно вернуться домой, потому что бедный отец все равно будет нервничать и переживать. – Д.. Дерек?
- М?
- Не говори, что ты уже уснуть успел!
- Мне просто хорошо, почему бы нет? – недовольно забубнил мужчина, возможно, чуть-чуть краснея от сложившейся ситуации.
- Мне тоже, если быть честным, – задумчиво ответил парень. – Но, отец, мой отец будет опять волноваться! Я все же несовершеннолетний, да тем более… О Господь всемогущий! – Стайлз так подлетел на кровати, что она нервно завибрировала, словно бы чем-то задели высокую пирамиду из желе, которая резко стала взволнованной и подвижной. – Что я вообще натворил-то!?
- Стилински, заткнись, – поморщился мистер Хейл, подтягиваясь на локтях. Стайлз с укором посмотрел на него через свое обнаженное плечо, и дыхание его перехватило, а вопиющие реплики застряли где-то в горле, а потом были проглочены мощным глотком. Взгляд таких светлых сейчас глаз немного растерян, затуманен, его темные волосы растрепались и торчали во все стороны, на правой щеке красный узор не то от подушки, не то от волос Стайлза. Тот неуверенно водил плечами, хмурил свои большие брови, и казалось, что Дерек не знает, какую эмоцию ему выражать. Не у одного Стилински сегодня резко были внесены коррективы в мировоззрение.
- А почему ты фамильярничаешь?
- А что еще с тобой делать? – ядовито откликнулся Дерек. Они уставились друг на друга долгими испытующими взглядами.
- Раз уж такие дела, мог бы обратиться ко мне… Э! Не знаю… «Любимый»? – выпалил юноша, свирепо уставившись в мужественное лицо.
- От поцелуя совсем башню сорвало? – не смотря на его грубоватый голос, он покраснел и отвел глаза, а Стилински и подавно уткнулся пылающим лицом в прохладные измятые подушки. Какой к черту «любимый»?! Стайлз, ты и в правду лишился последних мозгов! – Так что случилось-то?
- Я, кажется, угрожал Джексону, сбежал с тренировки, оставив там одежду и вещи, – юноша бессильно застонал. – Скотт точно расскажет все моему отцу, во всяком случае, он точно занесет мои вещи домой, а дома не окажется даже моего духу и вот тогда отец чухнет, что никакой Делфины у меня нет! Мне конец… Боги пресвятые, я точно отправлюсь к праотцам!!!
- Делфина? Ты серьезно?
- А чем тебе не нравится это божественно ангельское имя? – запыхтел юноша.
- Ты идиот, – со вздохом констатировал Дерек и фыркнул, а потом рассмеялся Стайлз и подхватил хозяин. Они препирались некоторое время, одеваясь. Дерек проводил его до края леса. Между ними возникла неловкая ситуация, когда дело дошло до прощания, потому что прощальный поцелуй сейчас казался крайне смущающим и чем-то непозволительным. Хейл так растерялся, когда Стайлз развернулся к нему всем корпусом, а темные глаза его превратились в жадные раскаленные угли. Парень был не красавцем, вроде Уиттмора, и не был страшным, вроде местного дурачка Липа Машарл. Мужчина впервые видел такого Стайлза Стилински. Он был достаточно крепким для своих лет, немного угловатым, но кто ж не был таким в шестнадцать! Юноша этот не был стыдливым или каким-то болезненно закомплексованным, хотя популярность в школе у Стилински оказалась на уровне подпольной мухи, но это его мало волновало и самооценку ну никоим образом не подпортило. Хотя, его многочисленные родинки и веснушки… Дерека они иногда зачаровывали, не сказать, что он был падок на что-то подобное, но в такие моменты ему казалось, что он рассматривает огромный холст, на котором прорисовано все до мельчайших точек, единых линий и изгибов!
Его большой рот, не девчачья форма губ, широкие шероховатые беспокойные руки, вздернутый нос, подозрительные глаза – все это было отдельным и в общей сложности не привлекательным.
Но вот его мимика и жесты! О-о-о… Прикушенные губы от досады, которые кривятся, исторгая какие-либо реплики; подвижные руки, с помощью которых он заполняет собой все пространство; а вздернутый нос добавляет азарта, особенно в те моменты, когда он спорит и вскидывает голову, сдерживая в себе смех, от которого он щурит свои темные глаза и весело скалится. И в эти определенные моменты этот юноша становится самым обаятельным, самым заботливым и дружелюбным! А в моменты грусти таким открытым, честным и эмоциональным. Дерек совсем не такой. Но он хотел бы научиться, хотел бы довериться.
И вот когда темные глаза жадно словили холодный свет месяца, мужчина взял его за руку и в легком поклоне приник горячими губами к теплой юношеской кисти, а потом коротко вскинул глаза, словно хищник, застывший и наблюдающий за реакцией на проявляемую ласку. Но Стилински лишь покраснел, что-то пробубнил на прощание и убежал домой. Реакция определенно понравилась хищнику.
====== Воспоминание 12. Тонкости затишья. ======
Стайлз летел по улицам со всех сил. Окрыленный, влюбленный до одури, зацелованный и просто счастливый. И его настроение не омрачил недельный домашний арест! Отец лишь коротко поинтересовался о том, что же такого чудесного приключилось в жизни его единственного ребенка, думая о том, не случилось ли чего противозаконного. Отец чувствовал что-то неладное, потому что атмосфера, летающая около Стайлза, была совсем странной, она искрилась и щелкала как электричество. А подобный энтузиазм сына часто оборачивался головной болью для Джона. Но юноша поюлил еще некоторое время по нижнему этажу и поднялся наверх, сообщая, что он устал и желает уже заснуть. Хотя, сном там и не пахло. Юноша залез на кровать и долго крутился в ней, а потом решил, что это все от переизбытка эмоции и не следует забывать о своей болезни, поэтому принял лекарство и опять улегся. Но сон так и не пришел, а стрелка стареньких часов на прикроватной тумбочке показывала уже третий час ночи. Юноша резко сел на постели, нервничая и психуя от того, что сон к нему не приходит. Что же не так, а?! Он взъерошил короткие волосы и устало оглядел комнату. Да-а… Не мешало бы навести порядок, хотя, теперь у него есть целая неделя, чтобы навести тут порядок раз пятнадцать! Парень взял одну подушку, встряхнул и помял в руках, а потом положил ее рядом с собой, посмотрел несколько секунд, представляя теплую гладкую кожу, сильное сердцебиение, спокойное дыхание и запах. Запах получилось воспроизвести лучше всего. Рука сама погладила белую ткань наволочки и стиснула в крепком объятии мягкую подушку. Стайлз почувствовал, как горят его уши, потому что это было слишком для него, ведь не могло так статься, что Дерек настолько задел его, что и сон становится проблемой без него. Теперь-то юноша быстро проскользнул в старое царство.
Неделя показалась ему долгой. Он прибирался в своей комнате семнадцать раз, а во всей квартире шесть. Стойла отремонтированы, лошадка по имени Гром довольно фыркала и ластилась, ведь на этой неделе ее привели в великолепный вид. Как выяснилось, в последнее время юноша и вправду был в каком-то пространстве, не имеющим ничего общего с реальным миром, потому что успел получить нагоняй от всех, кому не было лень делать ему выговоры! И первым развел истерику ни кто иной, как Скотт Маккол. Он долго махал руками, кричал, упирался руками в бока и ходил кругами, а потом по определенной траектории, напоминающую семиконечную звезду магов. Он требовал сиюминутно показать ему эту таинственную ангельскую звезду Делфину! Но Стайлз упорно не соглашался и только неловко потирал шею, краснея. От этого его веснушки становились очень яркими, а Скотт обрывался, пораженно глядя на друга и теряя весь свой запал вместе со словарным запасом.