- Нет, конечно, - Рон поднялся на локтях, - но она могла бы воспитывать его, что ли. Я уверен, он понимает то, что ему говорят. А она даже не хочет провести с ним воспитательную беседу! А с нами это делает каждый раз в удобное и не очень время. Гарри! Мы что, хуже какой-то кошки?!
Поттер лишь хохотнул на то, какую трагедию разводит Рон по поводу их животных.
- Знаешь, Рон, - задумчиво проговорил юноша, снимая в полумраке свои очки и складывая их на прикроватную тумбочку. Этим он показал, что разговор окончен, и он собирается спать. – Она все-таки девочка… Спокойной ночи!
- Ага, спокойной!
Они улеглись, зашторив свои пологи и погружаясь в сон. Было тепло и уютно, а кровать казалась самым прекрасным и мягким местом в мире.
Однако, сон к Гарри никак не хотел приходить. Он ворочался под своим пологом, как сферы в астрономической башне. Все казалось таким неудобным, как будто его выемку в матрасе кто-то украл или сделал из нее небольшую горку. Угрюмо улегшись солдатиком в своей постели, юноша вперил свой близорукий взгляд в темную пустоту, а потом все-таки решился выползти из нагретого «львиного» логова и прогуляться по темным и прохладным коридорам школы. Прогулка должна пойти ему на пользу, потому что он проветрится, поймает немного адреналина и просто побудет в тишине и одиночестве. Хотя, кажется в его жизни слишком много одиночества, чего не скажешь о тишине!
Гарри тихо спустил свои ноги на пол, но надобности в этом не было. Парни часто ставили заглушающие чары на свои пологи: сначала из-за Рона, который мог своим громким разговором разбудить и напугать, а потом, само собой, юноши вступили в тот смущающий возраст гормонов и фантазий. В общем, заклятия перед сном были неотъемлемой частью и въевшейся уже привычкой.
Теперь же Гарри накинул на себямягкую кофту и натянул теплые носки. Простудиться сейчас было бы не лучшей из его идей! Схватив из запечатанного заклинанием ящика мантию-невидимку, Гарри скрылся от любых глаз, взяв курс на неприметную дверь, спрятанную за картиной странного и вредного рыцаря. Полная Дама уволилась. Если, конечно, картины могут вообще увольняться!
Гарри шел тихо, не издавая звуков, по коридорам своей горячо любимой школы. Он был один, кровь немного шумела в ушах, адреналин играл в его венах. Страх быть пойманным подстегивал его, отчего не чувствовался сквозняк, проникающий даже сквозь мантию. Коридоры были местами освящены огнем, на камнях играли различные блики, и Гарри как раз успел к началу представления театра теней. Где-то в этих коридорах бродит Филч и его кошка. Было бы очень страшно наткнуться на горящие красные глаза в одном из темных закоулок. Гарри брел, путем не зная куда. Наверное, он планировал дать небольшой круг по крылу или этажу, а сейчас мимо него проходили статуи горгулий. Своими страшными в играющем свете мордами они будто бы знали все, и провожали очередного негодника десятками каменных пустых глаз. Становилось жутко, и юноша понял, что прогулка – плохая идея. Кроме неясной грусти и меланхолии, он больше ничего не ощутил. Завернув за угол, парень обомлел, резко остановившись. Короткий, но такой слышимый в пустом помещении хлопок от его обуви услышал чинно идущий по коридору профессор Снейп. Гарри замешкался, не зная, куда себя деть.
Черное пятно приближалось, в тусклом свете люмоса мягко вспучивались неизменные складки длинной мантии профессора зельеварения. Гарри понял, что может себя выдать и тогда получит отработки до конца своих дней, но самое страшное то, что он может лишиться своей чудесной вещички, подаренной отцом. И ладно, если бы кто-то был другой. Но Снейп! Гарри замешкался, завертел головой и тяжело задышал от волнения. Черная фигура приближалась, послышался мягкий шелест ткани и глухой стук каблуков от его ботинок. На секунду юноше показалось, что это не его зловредный учитель, а дементор – хладный и мерзкий. В прочем, разница не особо-то и большая…
Не давая себе отчета, Гарри тут же прыгнул за горгулью, больно ударяясь лопаткой о странно двигающийся и выступающий камень. Профессор остановился так же резко, как стартанул с места, услышав подозрительный звук. Некоторое время он вертел своей темноволосой головой, потом зажег люмос сильнее, сделав угол обзора больше и полнее. Пару раз он даже осматривал не симпатичную зверюшку, которая спасала очередного ученика от учительских наказаний. Спина Гарри неровно пульсировала, там наливался большой синяк, но он не шелохнулся ни на миллиметр, продолжая закрывать свой рот рукой и стараться дышать равномерно через нос. И главное: не пыхтеть!
Через добрых десять минут испытания, профессор продолжил чинно идти по коридору, не оборачиваясь и не совершая боле каких-нибудь странных резких движений. Выждав еще некоторое время, чтобы уж наверняка не попасться, Гарри отошел в сторону, сдергивая с себя мантию-невидимку и хватаясь за спину. Было так больно, как будто бы бладжером прилетело со всей дури! Гарри застонал и повернулся посмотреть, какого черта там торчало. Странный камень, с виду такой же, как и стены, выделялся своими острыми гранями. Парень подумал о том, что стоит его как-нибудь убрать, чтобы повторно не попасть в такую же ситуацию.
Парень сложил мантию к ногам, схватился одной рукой за камень и постарался просунуть его дальше, но у него плохо это получалось, хотя камень двигался. Складывалось ощущение, что неровный булыжник просто упирается очередной своей неровностью в какие-нибудь неровности стены. Устав стоять в таком напряженном положении, юноша опустил руки, чтобы кровь немного прилила к ним обратно и холодное онемение прошло. Гарри хмыкнул. И чем он занимается?! Ремонтирует школу по ночам в моменты бессонницы, вот что! Хотя, вряд ли в эту же узкую щелку какой-нибудь идиот, кроме него, будет вообще залазить…
Тем не менее, камень почти поддался, и юноша решил его потянуть на себя, а потом резким движением затолкать обратно. Приложив к труду обе руки, юноша дернул на себя. Камень вылетел, опрокидывая силой инерции парня на задницу, оцарапывая мальчишеские руки.
- Черт тебя дери! – выругался Гарри. Рон на него не совсем хорошо влияет. Было больно, кожа саднила, синяк на лопатке уже горел, а копчик очень колко гудел. В образовавшейся дыре вдруг что-то блеснуло. Гарри, забыв про боль и негодование, тут же подскочил, стараясь осторожно заглянуть в тайник.
О да! Это был определенно один из огромного количества тайников в этом замке. Гарри так сильно разволновался, что у него вспотели ладони. Это ж надо так на удачу прогуляться. Не смотря на мнение Гермионы о том, что ее друзья безответственные и недальновидные болваны, Гарри предупредительно не стал совать туда руку, полагая, что там может стоять ловушка. Воображение сразу нарисовало парню оторванную конечность. Поежившись, он достал свою палочку.
- Люмос! – шепнул он. Тайник осветился. По мнению гриффиндорца, его рукам ничего не угрожает, разве что только пыль и пауки. На свет он вытащил книгу.
Где-то неподалеку как будто бы вспыхнул огонь ярче, а в воздух взвился скоп искр. Гарри понял, что испытывать судьбу больше не следует и, накинув мантию невидимости, поспешил обратно в свою гостиную, в свою кровать с пологом.
На обратной дороге ничего не произошло, да и несся он так быстро, так рьяно, что даже не заметил, как уже уселся босой на своей чистой и приятно пахнущей мылом кровати. Он предусмотрительно задернул свой полог так, чтобы ни один лучик заклинания не проскользнул и не привлек ненужных соучастников чего-то невероятного!
Когда ритуал отстранения от мира был совершен, то Гарри засветил палочку ярче, чтобы можно было рассмотреть любую деталь, любую мелочь. Книга пахла пылью, старым пергаментом и чем-то таким особенным, свойственным личным вещам, с которыми человек проводить колоссальное количество времени, отчего запах владельца становится абсолютно неотделимым от вещи. Книга была выполнена из дорогой кожи, которую не проело даже время, а в том, что книга невероятно старая, Гарри был абсолютно убежден. Страницы не сыпались, но он руками чувствовал, что прикасается к чему-то хрупкому. На книги часто накладывались заклятия сохранения, а иначе бы половина исполинских фолиантов Хогвартской библиотеки могло превратиться в прах. К великому сожалению Гермионы!
