Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Да, она и тут была.

- О, представляю, она, конечно, тебе расписывала, какой я гнусный эгоист.

Клэр молчала. Тьютина наконец взорвало:

- Эгоист, ничтожество, маменькин сынок!

- Ну, мама вообще-то довольно...

- Значит, ты считаешь меня гнусным эгоистом?

- Конечно, нет, Фрэнк, ты же знаешь. Ты с самого начала проявлял чуткость. Ты старался никого не обидеть.

- Да, но особенно себя, маменькиного сынка.

- Причем тут это? Я ничего такого...

- И все же ты не стала с ней спорить.

- Мама в ужасном состоянии.

Но Фрэнк знал свою Клэр. Он замечал, когда ей хоть чуть-чуть бывало не по себе, и он угадал по ней, что она не совсем готова признать полное отсутствие эгоизма в его побуждениях.

Собственно, он и не отрицал, что исходил отчасти из личных своих интересов. Но ведь и Клэр соблюдала свои. Кто-кто, а он не собирался ее осуждать. А как же иначе? Это уж был бы вызов современным моральным требованиям; теперь просто не принято пренебрегать душевным здоровьем, психически распускаться, это как элементарная гигиена. Тот, кто поступает наперекор общим устоям, кто не заботится о своем нравственном состоянии, как о состоянии физическом, - по существу, дурак и вдобавок еще эгоист. Человек обязан беречь себя не только ради себя, но и ради близких, а ведь никто, как он сам, не знает его внутренних насущных запросов.

Они с Клэр уже давно договорились, что ничего бы не было, если б не Филлис. А тут уж дело решенное, он не в силах ее потерять, это немыслимо. Она его обожает. Бедная девочка на него не надышится. На шестом, слава богу, десятке его посетило новое, трепетное чувство и озарило всю его жизнь.

Он даже забыл, что такое любовь, пока не явилась Филлис. И вот он обрел вторую молодость, еще лучше, прекраснее первой, ибо теперь он научился ценить свое счастье.

И он заявил Клэр резким, можно сказать, угрожающим тоном:

- Ну, я вижу, она тебя обработала, но мне совершенно безразлично, что ты обо мне думаешь. Учти, если ты не дашь развода, я просто уйду - Филлис, бедняжечка, на все готова.

- Что ты, я тебе дам развод. Это мама не понимает насчет... ну, современных взглядов.

Тьютин ее даже не поблагодарил. Он совершенно разочаровался в Клэр. Конечно, она во многом разделяла тещино мнение. Шестнадцать лет счастливого брака показались ему годами сплошного обмана. Он ужасно расстроился. Мысль, что Клэр все время смотрела на него критически, была непереносима. Он больше не мог оставаться в этом доме.

Он выскочил на улицу и бросился к Филлис. Он вдруг испугался, как бы несносная теща уже не побывала у нее, и сейчас ему во что бы то ни стало нужно было устранить малейшую возможность размолвки с Филлис из-за пустячного расхождения в вопросе о покупке норкового манто. Филлис считала, что будущей миссис Тьютин норковое манто совершенно необходимо. Тьютин был в этом не вполне убежден.

Он столкнулся с миссис Бир в дверях. Филлис же была в ужасном состоянии. Красная, заплаканная, возбужденная и даже, надо признать, несправедливая. Она, например, на него набросилась. Зачем он напустил на нее эту старую стерву? Полчаса тут сшивалась, торчала бы еще, если бы он не прискакал, орала на нее буквально как на уличную девку. Этот номер не пройдет!

- Минуточку, Фил, я даже не знал, что она собирается в Лондон.

- Так откуда ж она адрес взяла?

- На службе, наверное.

- Ну да, ты всегда ни причем... Ну чего уставился? Сделай что-нибудь. Меня шлюхой обзывают! Она сказала, я тебя только на том словила, что ты слаб на передок!!

- Не обращай внимания, она просто старая ду...

- Да, не обращай! - завизжала Филлис. Она надвигалась на него, скрючив пальцы. - У-у, старый, жирный идиот...

Была ужасно неприятная секунда, когда он подумал, что она начнет его царапать. Но она не стала, наверное ноготь побоялась сломать; только еще раз взвизгнула и забилась в истерике.

Потом даже норковое манто не показалось ей достаточным возмещением ущерба, нанесенного тещей Тьютина.

Филлис очень тонко чувствовала свои права. Она не раз спрашивала у Тьютина, согласен ли он, что они живут в свободной стране, и он горячо соглашался. Он не забыл этих ужасных слов - "старый, жирный идиот". Он боялся снова обидеть Филлис. В душу его вообще даже закралась тень сомнения в их будущем блаженстве с этим очаровательным ребенком.

Правда, планов своих он не менял. Чувство собственного достоинства не позволяло ему примириться с коварной Клэр.

А Клэр оказалась человеком слова. На развод они подали, и миссис Бир, опять несолоно хлебавши, пришлось убраться восвояси, в берлогу в северных лесах. Через три недели, еще до рассмотрения дела в суде, Филлис познакомилась с одним молодым помощником режиссера, который взялся сделать ее кинозвездой. На мебель Тьютина они уехали в Италию и сняли домик прямо рядом с любимой киностудией помощника режиссера на норковое манто.

Тьютин не вернулся к Клэр; взаимопонимание было подорвано. Уже не было прочной основы для душевной близости, а без взаимного доверия отношения становятся вымученными, натянутыми; брак превращается в фарс. Клэр сама пришла к нему с повинной. В конце концов ей удалось его убедить, что необходимо за ним присмотреть после этой ужасной катастрофы.

Он был совершенно сломлен. Он людям в глаза боялся смотреть, ни с кем не виделся. Он пренебрегал моционом и слишком много ел. Он весь поседел, сразу обрюзг, испортил фигуру, стал выглядеть пожилым каким-то пентюхом. Но благодаря заботам Клэр сон и пищеварение у него постепенно наладились.

Все это было семь лет назад. На днях один гость, новый знакомый, проведя у них уик-энд, поздравлял Тьютина с тем, что у него такая счастливая семья, очаровательная жена, милые детки. И в пьяно-восторженном письме благодарил за неизгладимое впечатление.

Юнец, видно, метил в фирму к Тьютину и хотел к нему подольститься. Тьютина только насмешили его комплименты. Но вдруг он сообразил, что в них есть известная доля правды.

В конце концов, счастье его в основном заключалось в домашней жизни, а счастье у него было, бесспорно, было. Как и когда все начало восстанавливаться, он не мог бы сказать. Он этого не заметил. Он вообще ничего не заметил. Романтики тут не было никакой - никакой трепетности. Ничего похожего на мечты жениха и невесты, на вечный медовый месяц с роскошными вечерами для разнообразия и на зависть друзьям; в общем-то, даже наоборот - все было принятое, привычное, простое, обыкновенное, когда привязанность сама собой разумеется, а страстные порывы излишни и даже никому не нужны. Ну а вечера-то, они, может, и нужны, но какая же это скучища, потеря времени, в общем-то, в ущерб семейному равновесию, покою и счастью.

2
{"b":"62734","o":1}