- Ты собрался воззвать к Праотцу Нурглету ради моей чести или своей? - спросил Стирбьорн.

Бьярки, все еще дрожа от едва сдерживаемой ярости, бросил на него гневный взгляд, его глаза блеснули колдовским светом.

- Всегда ради твоей чести, мой ярл, - сказал он.

- Ты считаешь, что мне нужна твоя или чья-то еще помощь, чтобы защитить мою честь? - спросил Стирбьорн, его голос звучал тихо и угрожающе.

Провидец облизал губы.

- Конечно нет, мой ярл, - произнес он наконец.

- Вот и хорошо, - сказал вождь, в его глазах мелькнул яростный огонь. - А теперь скажи мне: та женщина, которая родит мне сына - она уже сейчас направляется к нам, как ты говорил?

- Она идет к вороньим полям, - подтвердил Бьярки. - Боги открыли мне, что там ты одержишь славную победу над южными всадниками. Велика будет бойня. Велика будет скорбь их женщин. Твоя невеста придет накануне битвы, и сын твой будет зачат под зеленой луной после великой победы.

Стирбьорн улыбнулся. Сын! Он так долго ждал, чтобы одна из его женщин родила ему сына и наследника, однако этого никак не происходило. Его жены и наложницы родили тринадцать дочерей, но сына все не было. Две его дочери, искусные воительницы, сопровождали ярла в этом походе, и в бою они не уступали ни одному из его воинов.

- Слышите, дочери? - сказал Стирбьорн. - Скоро у вас будет брат, и тогда вы получите право выйти замуж!

Фрайгерд и Рефна были рождены разными матерями, но было заметно, что они сестры. Обе они были высокими и обладали благородными чертами лица, как отец. У обоих были длинные прямые волосы песочного цвета, хотя Фрайгерд завязывала свои волосы в хвосты, а Рефна носила распущенными. Возрастом они отличались чуть больше чем на год - им было девятнадцать и семнадцать лет соответственно. И хотя Фрайгерд была выше и сильнее, яростный характер Рефны более чем компенсировал это на поле боя.

- Я еще не встретила мужчину, которого сочла бы достойным быть моим мужем, - сказала Рефна, и Стирбьорн улыбнулся.

Повернувшись к провидцу, который смотрел на обеих девушек с нескрываемым желанием, хотя они были более чем на фут выше его, ярл велел:

- Скажи мне, где она сейчас.

Провидец кивнул и, скрестив ноги, сел на пол. Одной рукой он достал нож и разрезал себе ладонь, уже пересеченную массой шрамов. Хлынула кровь. Шепча заклинание, провидец вытер нож о меха, покрывавшие его плечи, и спрятал его в ножны. Сжав кулак и подняв его над головой, Бьярки откинул голову назад, позволяя крови из раны течь на лицо, заливая щеки, татуированные губы и глаза.

Продолжая шептать заклинание, Бьярки затрясся. Напряженные мышцы его рук и торса, покрытого ритуальными шрамами и татуировками, стали судорожно сокращаться, когда его душа воспарила над телом. Стирбьорн, и сам испытавший прикосновение богов, почувствовал, что дух шамана покинул оболочку смертной плоти. Словно дыхание ледяного ветра коснулось ярла, когда освобожденная душа провидца улетела.

Несколько мгновений спустя Стирбьорн ощутил, что дух шамана возвращается. Бьярки издал судорожный вздох - его душа вернулась в тело.

- Ну?

- Она в пяти днях пути к югу от вороньих полей.

- При ней есть охрана?

- Нет, - ответил Бьярки, вытирая кровь, текшую из носа. - Она и сама обладает… определенной силой.

- Она одна? - спросил Стирбьорн, в его голосе звучала тревога.

- С ней идет шайка бродяг. Она использует их для своего кровавого колдовства. Но они не воины, хоть и вооружены. Они нужны ей не для защиты, мой ярл. Как я уже сказал, она не нуждается в защите.

Стирбьорна его слова не убедили.

- Я хочу, чтобы ты отправился к ней, Бьярки. Нельзя, чтобы она подвергалась риску сейчас. Квельдульф, - ярл подозвал одного из своих воинов, кривоногого широкоплечего скелинга с носом, явно сломанным дюжину раз.

Воин шагнул вперед и опустился на одно колено.

- Ты и твои всадники будут сопровождать Бьярки на материк.

- Как пожелаете, мой ярл, - ответил Квельдульф.

- Найди ее и охраняй, Бьярки, - приказал Стирбьорн. - Приведи ее ко мне. Мы встретимся на вороньих полях - там должна произойти битва, да?

- Так мне сказало гадание на внутренностях, мой ярл, - поклонился Бьярки.

Встав, он кивнул Квельдульфу.

- Готовь своих всадников, воин. Мы выезжаем через час.

ГЛАВА 5

В голове Калара еще не начало стучать. Он знал, что это начнется позже. Ругая себя за то, что согласился принять участие в попойке, Калар, поморщившись, взял протянутое оруженосцем копье.

Солнечные лучи не могли пронзить толстый слой облаков, и Калар был рад этому. Было бы еще хуже, если бы солнечный свет бил ему прямо в глаза. Напившись из меха, он прополоскал рот холодной водой. Бертелис ехал рядом с ним, и хотя не говорил ничего, Калар чувствовал молчаливый укор брата.

- Держитесь вместе и не нарушайте строй, - приказал Монкадас, ехавший впереди.

Барон, будучи самым старшим из бастонских рыцарей, принял командование и должен был вести их отряд в турнирный бой. По решению барона все рыцари Бастони должны были сражаться в одном плотном строю, к большой досаде Калара, ибо это значило, что Малорик с его сангассовскими шавками окажется на его стороне. Калар надеялся, что его давний соперник будет на противоположном краю поля, но решение барона положило конец этим надеждам. В действительности, если бы не это, Калар не напился бы так сильно - по крайней мере, так он говорил себе.

- Ты хоть сможешь удержаться в седле до начала и не блевануть, Гарамон? - усмехнулся Малорик.

- Если меня стошнит, то разве что от тебя, - ответил Калар.

- Нельзя ли не развивать эту тему, пожалуйста, - простонал Тассило. Лицо молодого рыцаря было зеленым после вчерашнего.

- И ради Владычицы, держись с подветренной стороны, - добавил Малорик. - А то от тебя перегаром несет так, что хоть нос зажимай.

- Не опозорь меня сегодня, - прорычал Бертелис, склонившись в седле к брату. Калар с трудом удержался, чтобы не огрызнуться.

- Покажем этим высокомерным ублюдкам, как сражаются рыцари Бастони! - взревел Монкадас, и рыцари вокруг Калара с боевым кличем подняли копья.

- Обязательно кричать так громко? - простонал Тассило.

- Ничего, на свежем воздухе тебе скоро будет лучше, - сказал Калар, хотя его голос звучал не слишком убедительно.

Внезапно Тассило потерял контроль над своим желудком, перегнулся в седле, и его громко стошнило. Малорик с отвращением отвернулся, а Хьюбальд и Бальдемунд захихикали и стали поддразнивать молодого рыцаря за его недостаточную стойкость к вину. Бертелис ничего не сказал, продолжая смотреть прямо вперед, лишь мышцы на его челюсти подергивались. Калар и сам тяжело дышал, едва сдерживая тошноту.

Паршивая крестьянская собачонка проскользнула между копытами коней и начала лакать рвоту Тассило. Калар почувствовал, как его желудок содрогается в рвотном спазме. Над полем раздался резкий звук рога, и Калар, крепко вцепившись в копье, заставил себя сдержать рвоту.

Рыцари двинулись вперед под приветственные крики толпы. Герольды выкрикивали имена выезжавших рыцарей, развевались знамена, ревели рога, гремели барабаны. Отряды рыцарей начали выстраиваться на противоположных краях поля.

Поле для турнирного боя было выбрано удачно - оно было ровным и широким. К юго-западу оно переходило в болотистую низину, но в остальном было довольно сухим, и, хотя вся трава на нем будет вытоптана к полудню, оно не должно превратиться в вязкую трясину, как бывало с полями на нескольких других турнирах, в которых участвовал Калар. Один такой турнир - в Гластоне прошлой весной - стал настоящей катастрофой. К его завершению рыцари уже не могли отличить союзника от соперника - все они с ног до головы были забрызганы черной грязью, заляпавшей их гербы и цветные табарды. Тот турнир был отменен после более чем двух десятков смертей, случившихся в основном потому, что кони ломали ноги в очень вязкой грязи и сбрасывали всадников.