Манштейн: «В первый день наступления корпус должен был продвинуться на 80 км в глубину, чтобы овладеть мостом через Дубиссу около Айроголы. Я знал рубеж Дубиссы еще с первой мировой войны. Участок представлял собой глубокую речную долину с крутыми, недоступными для танков склонами. В первую мировую войну наши железнодорожные войска в течение нескольких месяцев построили через эту реку образцовый деревянный мост. Если бы противнику удалось взорвать этот большой мост у Айроголы, то корпус был бы вынужден остановиться на этом рубеже. Враг выиграл бы время для организации обороны на крутом берегу на той стороне реки, которую было бы трудно прорвать. Было ясно, что в таком случае нечего было рассчитывать на внезапный захват мостов у Двинска (Даугавпилс). Переправа у Айроголы давала нам незаменимый трамплин для этого.
Какой бы напряженной ни была поставленная мною задача, 8 тд (командир – генерал Бранденбергер), в которой я в этот день больше всего был, выполнила ее. После прорыва пограничных позиций, преодолевая сопротивление врага глубоко в тылу, к вечеру 22 июня ее передовой отряд захватил переправу у Айроголы. 290 дивизия следовала за ним быстрыми темпами, 3 пд (мот.) в полдень прошла через Мемель (Клайпеда) и была введена в бой за переправу южнее Айроголы.
Первый шаг удался».[17]
Исаев в книге «Иной 1941» отмечает один характерный момент, свойственный этой немецкой кампании, особенно в начальный ее период. Интересующее нас направление экспансии «находилось в полосе наступления XXXXI моторизованного корпуса 4-й танковой группы. Пользуясь своей подвижностью, немецкие танковые и моторизованные части вышли на исходные позиции в последний момент перед началом кампании. В ночь на 22 июня 1-я и 6-я танковые дивизии XXXXI корпуса пересекли Неман и к 3.00 подошли к границе. Советской разведкой, если опираться на разведсводки Прибалтийского военного округа, группировка механизированных частей противника вскрыта не была».[18]
Итак, одна из главных героинь этой истории – 6-я танковая дивизия – в этот день, следуя от Тильзита через Таураге, к исходу дня должна была занять Рассейняй. Изготовился к удару на Рассейняй и наш мехкорпус.
Но что могли сделать даже два наших мехкорпуса – 3-й и 12-й – против ударной части группы армий «Север» – 4-й танковой группы – имевшей к тому же мощную общевойсковую поддержку?
В состав группы армий «Север» входили следующие соединения:
– 18-я полевая армия под командованием генерал-полковника фон Кюхлера (начальник штаба – полковник Хассе), в которую входили 1-й, 26-й и 38-й армейские корпуса (7 пехотных и одна охранная дивизии);
– 16-я полевая армия под командованием генерал-полковника Буша (начальник штаба – полковник Вутман) включала 2-й, 10-й и 28-й армейские корпуса (8 пехотных к одна охранная дивизии);
– 4-я танковая группа под командованием генерал-полковника Гепнера, в составе которой действовали 41-й моторизованный корпус генерал-полковника Рейнгардта (1-я и 6-я танковые дивизии, 36-я механизированная дивизия, дивизия СС «Тотенкопф» и 269-я пехотная дивизия) и 56-й моторизованный корпус генерала пехоты фон Манштейна (8-я танковая дивизия, 3-я моторизованная дивизия, 290-я пехотная дивизия).
В резерве командования группы армий «Север» оставались 23-й и 50-й армейские корпуса.
Нас в этой книге, прежде всего, будет интересовать 6-я танковая дивизия.
Раус: «Тактическая организация 6-й танковой дивизии перед наступлением 22 июня 1941 года была следующей:
Боевая группа «фон Зекендорф»
Подполковник барон Эрих фон Зекендорф
114-й моторизованный полк
57-й танковый разведывательный батальон
Рота 41-го батальона истребителей танков
6-й мотобатальон (только утром)
Боевая группа «Раус»
Полковник Эрхард Раус
11-й танковый полк
I/4-го моторизованного полка[19]
II/76-го артиллерийского полка
Рота 57-го танкового саперного батальона
Рота 41-го батальона истребителей танков
Батарея II/411-го зенитного полка
6-й мотобатальон (вторая половина дня)
Главные силы дивизии
Генерал-майор Франц Ландграф
Штаб, II и III/4-го моторизованного полка
Штаб I и III/76-го танкового артиллерийского полка
57-й танковый саперный батальон (без одной роты)
41-й батальон истребителей танков (без двух рот)
Приданы
II/59-го артиллерийского полка
II/114-го зенитного полка (без одной батареи)»[20]
В этот день уже почувствовали свою судьбу и жители северной столицы.
Ленинград. Смольный
Антюфеев[21]: «22 июня было воскресенье, день отдыха. Но некоторые крупные предприятия работали. Кроме того, люди, услыхав по радио весть о вероломном нападении фашистских орд на нашу страну, устремились на свои предприятия, в учреждения, учебные заведения.
Мне удалось побывать на митингах у скороходовцев и электросиловцев… Всюду трудящиеся Ленинграда горячо и взволнованно говорили о своей решимости дать отпор ненавистному врагу.
Я был в кабинете А. А. Кузнецова, когда туда вошел заведующий военным отделом горкома партии И. А. Верхоглаз. Он сообщил, что десятки тысяч людей требуют немедленно отправить их на фронт, но согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР мобилизацию надлежит начать 23 июня. Алексей Александрович посоветовался с членами бюро горкома партии, затем позвонил в ЦК ВКП(б). Общее мнение сводилось к тому, чтобы начать в Ленинграде мобилизацию немедленно.
Вечером 22 июня работники большинства мобилизационных пунктов приступили к формированию команд…»[22]
Командование же Ленинградского военного округа пока еще не ощутило, откуда идет к нему реальная угроза.
Главком ВВС Ленинградского округа А. А. Новиков: «Согласно предвоенным планам, главные силы округа были сосредоточены на севере от Ленинграда, преимущественно на Карельском перешейке. Именно отсюда мы ожидали наибольшей опасности городу. Угроза Ленинграду с юго-запада, т. е. со стороны Восточной Пруссии, в расчет почти не принималась, и в плане нашей обороны возможность прорыва противника на этом направлении, по существу, не учитывалась. Наше высшее командование исходило из тех соображений, что с юго-запада Ленинград надежно прикрыт войсками Прибалтийского особого военного округа, а от границ Восточной Пруссии до Ленинграда более 750 км. Вот почему до войны в округе не проводилось сколько-нибудь серьезных оборонительных мероприятий для защиты города с юго-запада…»[23]
Командующий Северным фронтом М. М. Попов: «Оценивая происходящие события, мы приходили к выводу, что первый день войны оказался для наших Вооруженных Сил, да и для всей страны очень тяжелым, что немало встревожило и нас, проведших этот день в относительно спокойных условиях.
К. А. Мерецков порекомендовал приступить к выбору и рекогносцировке возможных оборонительных рубежей между Псковом и Ленинградом, с немедленным вслед за этим развертыванием на них оборонительных работ с привлечением свободных войск, а главное – местного населения.
