– Ты прав, Захар. Я спокоен. «Знаю, ты обязательно вернешься», – сказал Иваныч.

Сев в машину, Захар закурил. Время до встречи еще было, он устало откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Тишина… Стояла на редкость мертвая тишина: никто не стрелял, нигде не бомбили, в последние месяцы от спокойствия отвыкли. С Михой они были друзьями в армии: вместе проходили полосу препятствий, вместе участвовали в учениях. А сейчас он враг. Захар понимал это и не собирался менять свое мнение о бывшем друге.

«И когда это закончится? Что за странная война? Против кого воюем, и кто нас убивает? Мы сами, народ Украины, убиваем друг друга». Захар устал. Постоянное напряжение и должность командира не давали ему возможности отдыхать: он спал по три часа в сутки, все остальное время он воевал. Батальон Захара, состоящий из местных жителей, был у всех на слуху. Его бойцы первыми вступали в бой и никогда не отступали. Батальону везло: меньшее количество погибших и раненых, в других подразделениях потери были намного больше.

Виктор Иванович после отъезда Захара прилег на диван, стоящий здесь же, в кабинете, и, закрыв глаза, стал думать. Он догадывался, что Захару могут предложить. Наверняка информация об уходе из города сил ополчения дошла до «укров». Город придется сдать, и не только Славянск. Большую часть Донбасса придется отдать противнику, иначе никак. Территория региона огромна, а сил удерживать такую площадь попросту нет. «Удивительно, что мы до сих пор удерживаем Славянск, – в очередной раз подумал Виктор. – Тысяча с небольшим бойцов, большая часть из которых – мало обученные, не имеющие опыта мужчины, воюющие благодаря своему патриотизму и желанию быть независимыми. Тысяча против армии страны, у которой множество различного вооружения против нашей одной самоходки и нескольких артиллерийских орудий. Украинская армия непрофессиональная и не подготовлена к реальным боевым действиям – это факт. Именно поэтому мы еще живы. Но каждый день, каждая атака, каждая смерть украинского солдата делает эту армию более агрессивной. Если в начале АТО военные не хотели воевать против народа Донбасса, то уже сейчас они не чураются обстреливать городские районы, где живут мирные жители. Мы сами их учим: убивая врагов, мы заставляем их сослуживцев обозлиться против нас. Они начинают понимать закон войны: либо ты убьешь, либо тебя. У нас все наоборот: каждый погибший ополченец отпугивает желающих вступить в наши ряды. Добровольцы со всего мира ежедневно подъезжают в город, но остаются лишь единицы. Услышав автоматные выстрелы, разрыв артиллерийского снаряда, эти горе-добровольцы без объяснений уезжают в спешном порядке. Некоторые хитрят: говорят, что поедут защищать тот или иной город, деревню, поселок. Но там не ведутся боевые действия. Зачем вы там нужны? Здесь война, вы нужны именно здесь, а не в другом месте. Город придется сдать в ближайшее время, территория боевых действий растянулась, и ополчению необходимо сгруппироваться, собраться в единое целое, чтобы была возможность дать отпор „украм“». Иваныч резко встал с дивана и подошел к карте, висевшей на стене.

Захар ехал по изуродованному воронками ночному шоссе – участок, подконтрольный войскам АТО. Подъехав к указанному месту, боец увидел приближающиеся фары. Поравнявшись с БМП, Захар остановил машину. Из броневика вышли два вооруженных бойца в черной форме и масках.

– Где Миха? – спросил Захар.

– Он ждет тебя. Сейчас мы оденем тебе мешок на голову и отвезем к нему. По-другому ничего не выйдет.

– Ну тогда встречи не будет, – процедил Захар и открыл дверь машины, собираясь сесть.

– Тогда ты умрешь, – военный махнул рукой, и ствол пулемета, установленный на боевой машине пехоты, уставился на ополченца.

– А Миха – трепач, оказывается, – сдерживая ярость, сказал Захар.

«– Ну это ты ему сам скажешь», – сказал боец АТО, надевая на Захара наручники и мешок на голову.

Ехали долго, без остановок. Наконец Захара вытащили из машины и куда-то повели. Сняли с головы мешок, он зажмурился от яркого света. Постепенно глаза привыкли, и он увидел улыбающегося Миху, сидевшего в большом кожаном кресле.

– Здорово, Захар! Парни, снимите с него наручники и оставьте нас, – приказал он молчаливым бойцам.

– Ну ты и сука! Что за хрень? Сказал бы сразу, что меня повезут, как барана, я бы не поехал.

– Вот только поэтому и не сказал. Ты уж извини, меры предосторожности. Да ты присаживайся, братан, выпьешь? Да ладно, Захар, не злись. Просто не могу рисковать. Прости, братишка, – сделав смешную гримасу, сказал Миха.

– Где это мы?

Захар осмотрелся. Богато обставленное помещение без окон: картины на стенах, кожаная мебель, кондиционеры, наполнявшие всё помещение свежим, прохладным воздухом.

– Это офис одного бизнесмена, очень хорошего и успешного в свое время. Правда, недавно он стал сепаратистом. Ну мы и изъяли это бунгало для наших нужд.

– Бизнесмен-то хоть жив, или уже того – расстрелян как враг государства украинского?

– Ну, Захар, мы же не такие кровожадные! Откупился – отпустили. Что пить будешь? Или, может, травки или кокса? Для такого гостя все найдется.

– Нормально ты устроился, Миха. Водка есть?

Они выпили, не чокаясь.

– Ну как ты, Захар, как война тебе? Когда эта катавасия началась, я о тебе часто вспоминал: хотел с собой позвать. А потом узнал, что ты в ополчение ушел. Честно, даже расстроился.

– Воюем, Миха, воюем. И дальше будем воевать. Ты это хотел услышать? Ты-то как сам? Совесть-то не мучает земляков убивать?

– Какая совесть, братан? Мы же на войне – здесь без жертв не обойтись. Да и вы тоже не церемонитесь с нашими ребятами, которые, кстати, тоже украинцы.

– Мы свои земли защищаем. Заметь, это вы к нам пришли, а не наоборот. Не жилось спокойно – решили повоевать. Власти захотелось? Я вот смотрю на твои нашивки и понимаю, ты ведь не в украинской «регулярке». Частный батальон; националист, стало быть. «Когда же ты им стать-то успел?» —спросил Захар и, взяв бутылку водки, налил себе.

– Да, я командир частного батальона. Нас отдельно финансируют, и воюем мы сами по себе. Захар, я зарабатываю кучу бабла и уже стал миллионером. К тому времени, когда все закончится, мне до страны будет насрать! В принципе и сейчас плевать я хотел на весь этот выдуманный патриотизм. Захочу – куплю себе дом на берегу океана и буду жить и радоваться жизни, захочу – останусь и в политику полезу. Власть в наших руках. А тебе должно быть известно еще с армейки: у кого власть, тот и прав. А ты что? Ну, допустим, останешься ты жив, если в плен не попадешь, сбежишь в Россию, а кому ты там нужен? Никому. И все, не будет у тебя больше родины. Станешь ты врагом и предателем. – Миха налил себе еще водки и, достав из стоящей на столике коробки сигару, закурил.

– Приспособился ты на должном уровне. И много вас таких вояк? Как же ты собрался нас уничтожать, если сидишь здесь и бухаешь? Патриоты власти, – рассмеявшись, сказал Захар.

– Узнаю Захара, отморозка с Донбасса. Я-то здесь отдыхаю, набираюсь сил. А потом иду и воюю. Специфика у моего подразделения такая: в атаки пусть пехота ходит. Меня не удивляют твои подначки, и я даже не расстраиваюсь, зная, как вам промывают мозги «спецы» из Кремля. Но ты-то хоть понимаешь, за что воюешь, брат? Наверняка для тебя не будет новостью, что идет война наших западных друзей с вашими друзьями – москалями. А страна наша так, плацдарм, наживка для провокации. Мы с тобой просто пешки, понимаешь? Да что мы с тобой, вся наша славная Украина – затравка для нечто большего и серьезного. Нам дали в руки оружие и сказали «фас», вам дали оружие и велели защищаться. Пока мы убиваем друг друга, настоящая война идет в кабинетах. Но я-то ладно, хоть не зря рискую. А вот ты, Захар, зачем тебе это нужно?

– Мою тетю убили такие, как ты, борцы за национализм. Потом начались нападки на Донбасс, беспричинно нас начали оскорблять и упрекать в дружбе с русскими. Позже стали угрожать, потом те же нацисты сняли маски и решили управлять городами и регионами: захватывали городские администрации, арсеналы с оружием. Кому не нравилось, тех избивали и даже убивали. Ты хоть знал об этом? А, может, ты и сам принимал в этом участие?