- Конечно. Идите в комнату, я поставлю чайник.
Когда вернулся к девчатам, то не узнал стол, стаканы в витиеватых подстаканниках, сахарница, тарелки с печеньем и пирожками, красиво разложены на скатерти.
- Сегодня напекла, - хвастается Маша, кивая на выпечку.
- Сейчас попробуем. Ну мы сегодня попируем. Садитесь, девчонки, я такой чай заварил, закачаетесь. Катя, давай твою кружку.
Мы рассаживаемся за столом.
- Говорят тебя вызывал батя? - спрашивает меня Маша. - Нагоняй давал.
Я уже ничему не удивляюсь, что творится на СТП знают все: и офицеры и их семьи. Маленькое ЧП уже повод для длительных разговоров...
- Давал. Все мои перемещения по площадке доносились ему.
Катя покраснела, но промолчала.
- Ну и как?
- Полковник дал мне еще две недели, чтобы облазить все закоулки.
- Да что ты говоришь?
Девушки переглянулись. Похоже это их очень удивило.
- А что здесь такого?
- Два года назад капитан Ковров, чуть не загремел в тюрьму, но отделался лишь десятью сутками ареста, за то, что тоже изучал галереи СТП. Это здесь запрещено...
- Все равно, прапорщик Годунов говорил, что он лучше всех их знает.
- Еще бы. Ковров несколько лет ползал по площадке и попался с самодельной картой подземных туннелей. Его неделю трепали спецорганы и если бы не заступничество бати, ему бы пришел конец.
- Тогда мне не понятно, почему прапорщику ходить можно, а другим нельзя.
- Ему повезло. Как построили последнюю шахту, в туннелях спрятался молодой солдат, его затравили "старики", вот тогда то и появился приказ, чтобы все проходы проверял смотритель, им назначили прапорщика.
- А я то думал, почему, когда я был у полковника, о Годунове ни слова, даже не упоминали о нем.
- Поэтому и мы удивлены, чем ты так покорил деда. Надо же, даже разрешил...
- Обаянием.
- А по моему, ты всех здешних мужиков потряс тем, что привез чемодан водки, - ехидно говорит Катя, - и бесплатно напоил...
- Брось ты это, Катя. Мне не жалко этой водки. Я сейчас понимаю, что однообразная работа и глушь, давят на здешних людей и то время, за столом, на миг оторвало их от скуки.
- Не хочешь ли ты сказать, что надо чаще поить офицеров и их семьи, чтобы оторвать их от этого однообразия?
- Ну зачем же так? Разве неприятно провести праздники и твой день рождения за столом, где все есть. Приятно. Все надо делать в норме. Но чтобы отбросить скуку, с ней надо бороться. Суметь занять себя и окружающих.
- Чем? Может подскажешь, чем?
- В училище, я неплохо освоил боевые искусства, могу обучить. Тем более мне самому надо держать себя в форме и тренироваться. Может кто то другой, умеет что то более существенное, значит надо это тоже использовать.
Они молчат. Потом Катя неуверенно тянет.
- Я бы тоже поучилась драться. Мне это иногда, ой как надо.
- В чем дело. После следующего дежурства, начнем заниматься. А ты, Маша?
- Не знаю. Я не могу принимать сразу такие неожиданные решения.
- Подумай.
Мы распиваем чай, но я чувствую, что что-то между девчатами произошло. Они как то напряглись. Так это ощущение не пропало до того времени, пока они не ушли.
Сегодня профилактика ракеты. Мы на площадке возле стыковочного узла между первой и второй ступенью. Вместе с прапорщиком и еще одним солдатом, течеискателями прощупываем корпус.
- Лейтенант, - тревожный голос прапорщика, - по моему сифонит.
Я подношу свой датчик к датчику Годунова и слышу в наушниках слабый писк.
- Черт, проверим все тщательно.
Бегаем как черти по площадкам, снизу до верху прощупываем корпус ракеты и опять возвращаемся к этой точке, опять пищит...
- Прапорщик, отметьте точку...
Я докладываю полковнику о происшествии. Он пристально смотрит мне в глаза.
- Вам не показалось, может приборы барахлят?
- Нет. Прапорщик Годунов может подтвердить.
- По вашему, что это?
- Видно что то с прокладкой...
- Сколько она еще может продержатся?
- Трудно сказать. Может максимум три дня, а может и 2-3 месяца. На СТП 14 в Казахстане, в 1979 году течь прокладки привела к отравлению обслуживающего персонала шахты и наземных служб.
- Тогда через каждые четыре часа наблюдайте за течью и изменением давления в системе, а я вызову специалистов из центра.
- Есть.
Похоже начальство заволновалась. Утром прибыла смена, а вместе с ней и несколько гражданских и военных. Лейтенант Сивков принимает от меня дежурство и торопливо расспрашивает о случившимся.
- Течь увеличилась?
- Не знаю.
- Как так?
- Там, на переносном приборе, милливольтовая шкала, стрелка отклоняется даже от твоего дыхания. Сколько там отошло, пол деления или одно, не определить.
- А по звуку, по его усилению.
- Не заметил.
- Эх ты. Ладно, панику уже поднял. Сейчас здесь начнется...
- Что-нибудь не так.?
- Если это твоя ошибка, все будет не так. Тебе год будут припоминать о ней и служба твоя превратится в каторгу...
- А если это не напрасно?
- Тогда командир части и вся верхушка СТП будет отмечены командованием и кое кто улетит с этой дыры на повышение.
- Все ясно. Там в шахте, на третьем перелете, мы сделали отметку на корпусе ракеты.
- Понял, пока.
После обеда, Катя пришла ко мне в дом не одна. Рядом стояли две девушки в спортивных брюках и футболках.
- Дима, мои подруги хотят тоже позаниматься... Это Вера, она работает со мной, а это Надя, пока еще учится в последнем классе.
- Молодцы, что пришли. Начнем с простого. В этой комнате расчистим место для занятий, стол перетащим в спальню, стулья в кухню, диван зажмем к окну, а из спальни принесем одеяло и расстелем на полу...
Они послушны и выполняют все мои приказы. Первое занятие - аутотренинг.
Маша пришла позже, она присела на пороге и внимательно прослушала и просмотрела весь начальный курс молодого "бойца".
- Девушки, на сегодня все...
- А когда же мы будем... учиться драться..., - недоумевает Вера.
- Когда научимся дышать. Драться, это не только наступать, это надо уметь защищаться, быть битым и уметь найти силы для победы. А для этого... учитесь находить силы, учитесь дышать.
- Нам бы побольше помещения, - мечтает Надя.
- Хотите я поговорю с нашим политработником? - предлагает Маша. - Может командование отдаст нам ангар. Если к нему подключить трубы отопления, то зимой можно продержаться.
- А как же танцы? - встрепенулась Катя.
- Танцы же один раз в неделю в воскресение, а остальные можно заниматься.
- Попробуй, Маша, - поддерживаю я ее. - И еще нам бы хорошо достать магнитофон с хорошими кассетами.
- Это я обязуюсь сделать, - заявила Катя.
Сегодня на СТП спокойно. Лейтенант Сивков сдает мне свой участок.
- Что решила комиссия? - спрашиваю я его.
- Ничего. Прибывшие специалисты считают, что течь топлива в такой форме допустима и если давление в баках не падает, то рано паниковать.
- Они хотят, чтобы давление резко упало, так это катастрофа. Всем же ясно, что это значит, прокладки не выдержали и начали травить. Дальше то будет хуже.
- Слушай, лейтенант, ты свое дело сделал, доложил, теперь держи рот на замке и слушай, что приказывают старшие, а старшие приказывают, чтобы ты молчал. Через месяц кончается лимит хранения этой ракеты на старте, нам надо продержаться до этого срока.
- А если не продержимся?
- Ученые сказали, что все будет в норме.
- Мне сдается, что взрыв, который произошел здесь почти десять лет назад, произошел точно по такому же сценарию.
- Можешь свои домыслы оставить при себе. Лучше давай доложим начальству, что ты пост принял.
Я запросил центральный, разрешения пройти к шахте и проверить корпус ракеты.
- Как у вас показания приборов на пульте? - слышу в наушниках голос полковника.
