Тест удалось пройти.

Пилот разулыбался, ободряюще хлопал по плечу, говорил что-то. Рыжий не слышал, его накрыло откатом. Голова кружилась, красные строчки уже не струились слева направо или сверху вниз, они пульсировали, заслоняя собою почти весь обзор, и уже не хватало энергии их убрать, ее теперь почти вообще ни на что не хватало, он и стоял-то только потому, что намертво зафиксировал колени еще работающими имплантатами, и до принудительного сброса в гибернацию оставалось всего три процента…

Вот тогда-то доктор и сунул ему в руку вскрытую банку сгущенки и приказал пить, «А то что-то ты бледненький, перенервничал, наверное». И он высосал половину в один долгий глоток, почти сразу приходя в себя. И успел запаниковать, прежде чем сообразил, что это была не ловушка. Повезло, что перейти в боевой режим не хватило сил.

Доктор говорил что-то о пользе теплого молока с медом и маслом при бронхитах и выглядел удовлетворенным. Сгущенка действительно была почти горячей. Подогретой. Странно. Рыжий никогда раньше не видел, чтобы люди грели сгущенку. Армейские рационы — да, там даже специальный язычок имеется. Дернул. Подождал тридцать секунд. Ешь горячее. Простой алгоритм, удобный, проверенный. Но сгущенка? На ней нет язычка. Или есть? Зачем?

Не важно. Люди странные. Это данность. Просто быть осторожным и держаться на максимально возможной удаленной дистанции. Тогда уровень опасности снижается до приемлемого.

Потом были уколы — и сознание окончательно прояснилось. Жжение под правой лопаткой усилилось, потом превратилось в ровное тепло. Это хороший показатель, воспаление купировано, регенерация запущена и вышла в штатный режим. Уровень энергии поднялся аж до тридцати процентов, от глюкозы внутривенно и горячей сгущенки, горячее усваивается намного быстрее. И общеукрепляющий комплекс тоже оказался кстати. Хорошо, когда тебя принимают за человека. Что доктор еще вколол? Чем вообще лечат людей?

Цефаветол., антибиотик универсального спектра действия, применяется при лечении острых бактериальных… сброс. Комплексная сыворотка, в такой дозировке применяется преимущественно для купирования… сброс. Эта информация в данный момент лишняя, пустое любопытство. Запишем и проанализируем потом. Сейчас куда важнее другое.

Что теперь делать?

Одевался рыжий медленно. Не настолько, чтобы это выглядело нарочитым, но намного медленнее, чем мог бы даже без помощи процессора и имплантатов. И долго-долго зашнуровывал ботинки, долго и тщательно, хорошо, что они старые, без магнитных липучек, с теми было бы сложно тянуть. А шнурки — удобно. Можно долго продергивать, много дырочек.

Рыжий ждал подсказки и пытался понять, что ему делать дальше. Вернее, не так — что на его месте сейчас сделал бы навигатор-человек?

Можно ли ему уйти и приступать к выполнению должностных обязанностей по прокладке трассы? И каков приемлемый алгоритм этого действия? Просто выразить умеренную благодарность и покинуть помещение медотсека? Или нужно дождаться вербального разрешения со стороны доктора? Будет ли считаться обычным человеческим поведением, если он сейчас уточнит свой статус? Программа имитации личности ничем не могла помочь, она ограничена малым набором наиболее типичных бытовых ситуаций. В ней нет ничего о том, как должен навигатор-человек разговаривать с человеком-врачом после завершения медосмотра.

Дошнуровав второй ботинок, рыжий медленно распрямился. Лицом к двери. Ему не нужно было смотреть на доктора, чтобы знать, чем тот занят. Может ли человек уйти молча? Не получив подтверждающего сигнала. Просто шагнуть за дверь…

Доктор не дает сигнала уходить, хмурится, убирая в карман диагност. Поглядывает странно. Все странное опасно. Люди опасны. Люди все максуайтеры. В большей или меньше степени. Этот — в меньшей, чем прочие, но все равно. Короткий всплеск паники выбрасывает в кровь усиленную дозу адреналина. Доктор счел его слишком больным? Нефункциональным? Доктор передумал? Может быть, верным решением будет сделать вид, что не заметил изменения алгоритма поведения доктора, шагнуть за дверь, словно так и надо, вернуться в навигаторское кресло и начать прокладывать трассу? Может быть, тогда доктор передумает снова и вернется к предыдущему алгоритму? У них нет другого навигатора на замену, а улетать нужно, у них тоже нет выбора, доктор должен понимать…

— Дэн, подожди!

Поздно.

Уходить надо было раньше. Или хотя бы не прописывать имя из украденных документов в командную строку как обязательное для отклика. И сделанное пилотом сокращение этого имени – тоже. Полчаса назад такое решение показалось единственно верным, по умолчанию, чтобы не отвлекаться на сознательном уровне, а теперь почти невозможно проигнорировать…

Рыжий обернулся, придав лицу типовое выражение № 5 — имитация легкого удивления. Доктор протягивал ему дыхательную маску с баллоном.

— Подыши-ка вот этим. Десять глубоких вдохов… — Доктор помедлил, неуверенно хмурясь, потом все-таки уточнил: — Нет, пожалуй, лучше пятнадцать. Очень глубоких, насколько сможешь, и при вдохе дави вот сюда. Справишься?

Кивок — достаточное ли подтверждение, или надо вербализировать принятие приказа к исполнению? Кажется, достаточное. Хорошо. Излишняя вербализация опасна. Когда он начинал уточнять словами, люди смотрели странно. Даже те, на помойке. Лучше молчать. Безопаснее.

Протянутая доктором маска пахнет странно, система параноит, ищет яды. Находит — в минимальных количествах, неопасных даже для человека. К тому времени, когда анализатор выдает вердикт об абсолютной безопасности для киборга вдыхаемой странно пахнущей дряни, рыжий делает уже девятый глубокий вдох. Система может параноить сколько угодно, но он знает, что доктор не станет травить единственного навигатора. Это не логично. Вот так. Просто логика. Ничего больше.

И чутье тут совсем ни при чем.

Странно пахнущая дрянь произвела нужный эффект. Кашель стал реже и уже не так дерет горло. И можно дышать глубже. Не срываясь. Рыжий придерживает маску левой рукой, широкий рукав свитера задирается до локтя. Доктор смотрит на уже почти зажившие шрамы, выражение лица не удается индексировать. Раньше он тоже на них смотрел. И лицо у него было почти такое же. Кажется, злился. Людям не нравятся шрамы. Хорошо, что свитер удалось надеть первым (не чутье! логика — в медотсеке холодно, свитер теплый, теплее рваных джинсов, наибольшая теплоотдача идет через торс, конечности теряют на порядок меньше, просто логика). А вот сейчас — получилось нехорошо. Не надо было показывать лишний раз. Людей раздражает все, что им не нравится. Но если сейчас натянуть рукав на место, это только еще больше привлечет ненужное внимание.

Рыжий торопливо делает пятнадцатый вдох, протягивает доктору маску, опускает руку. Рукав опадает сам, до самого запястья. Доктор вздыхает, морщится, смотрит с сомнением.

— Тебе бы отлежаться, конечно…

Странная интонация, не поддается определению.Поиск по отдаленным аналогам. Анализ частичных совпадений обертонов. Анализ гормонального фона. Анализ несимметричного сокращения мимических мышц. Результат положительный, совпадения 81,3% с погрешностью плюс-минус 2,5%.

Сочувствие.

Система сбоит. Так не бывает.

Голос у доктора озабоченный. Взгляд тоже. Так не бывает. Так не может смотреть человек на… стоп. На человека — может. Так бывает. Ты — человек. Денис Воронцов. Навигатор. Это ты. Тебя так зовут. Нельзя забывать, доктор видит в тебе человека, так и должно быть, это нормально. Это правильно.

— Дэн, ты работать-то сможешь? Или лучше давай я звякну Стасу и перенесем старт хотя бы на завтра, здоровье важнее!

Паника. Завтра они могут передумать. Или найти другого навигатора.

— Я… в порядке. Просто кашель.

Рыжий закашлялся в подтверждение. Кашель — удобная штука, позволяет снизить вербализацию до минимума.

Доктор смотрит с сомнением. Но не настаивает и к комму больше не тянется. Хорошо. Опять то же самое выражение. Сочувствие. Так не бывает. Поправка. Так бывает — иногда, между людьми. Доктор бы совсем иначе смотрел, если бы знал, кто перед ним. И вел бы себя иначе. И говорил бы другое.