Вообще-то пустых мест в салоне было полно, но Ларт ощущал себя норным зверьком, грубо вытащенным на дневной свет и больше всего желающим вернуться обратно в темную уютную норку. Ну или хотя бы забиться куда-нибудь поглубже в угол. Задняя боковая откидушка, отгороженная от остального салона спинками приподнятых сидений, как раз давала если и не саму такую возможность, то хотя бы ее иллюзию. Ларт втиснулся в узкий закуток, прижался боком к металлической стенке и закрыл глаза.

Запала хватило не надолго, теткина неприязнь подстегнула, попыталась раздуть пламя и даже дала возможность стрельнуть искрами. Вот только по-настоящему гореть внутри уже было нечему. Пустота.

Все время после прихода в себя он ломал голову над тем, что же случилось и почему — но так и не сумел понять. Сволочь, конечно, мог и сбежать. А его самого вырубить на всякий случай. От недоверия. Обидно, конечно, но это был бы лучший вариант из всех возможных, он давал киборгу хотя бы какой-то шанс. В пользу этого варианта говорило отсутствие паспортной карточки в сумке. В опровержение — наличие самой сумки с вещами и нетронутые кредитки. Сволочь взял только документы. Вроде бы это должно было обнадеживать, но как он собирался выживать — один, никому не доверяя, без денег, без дома, без теплой одежды осенью, когда ночами уже подмораживает? Ответ очевиден: никак.

Отсутствие флайера дексистов тоже не особо радовало. Несмотря на все предпринятые Лартом меры, водитель мог прийти в себя и снова взять киборга под полный внешний. Ведь жетон Ларта больше не действовал — даже эмбевушку завести не получилось, пришлось тащиться к остановке общественного буса. Как бы там ни было, но ясно одно.

Ларт облажался.

По полной программе. Не смог. Ни черта. И поздно разбираться, что там у этого Сволоча в мозгах перемкнуло. Может быть, уже и совсем поздно. То, что он больше не полицейский, обидно, конечно. Как-то так получилось, что Ларт чуть ли не с детского сада знал, что будет именно копом, и даже не мыслил себе никакого другого будущего. Нет, он не жалел, что попытался спасти Сволоча такой ценой, и никогда бы не пожалел — если бы получилось. А вот то, что жертва оказалась напрасной… это да, это было обидно. Глупо так обидно. По детски, словно пообещали и обманули, хотя ведь никто ему на самом деле ничего не обещал. Просто Ларт почему-то был уверен, что сработает. Не сработало.

Бус миновал промышленные районы и шел теперь по наземной трассе, с частыми остановками. Ларт вдруг понял, что, задумавшись, чуть не проехал свою. Успел вывинтиться между поднабравшимися в салон пассажирами и проскользнуть между уже начавшими сдвигаться створками дверей. Створки сделали «фффап» за спиной, бус поплыл дальше по улице, быстро набирая скорость. Ларт автоматически сделал несколько шагов и понял, что старая привычка сыграла с ним плохую шутку — он приехал к полицейскому управлению. На работу. Как ездил когда-то, когда у него еще не было флайера.

Вот уж куда ему точно не нужно было, так это сюда. Бывшее место работы. Когда-то любимой работы. Даже если бы жетон не лежал в кармане мертвой железкой, Ларт бы все равно сюда больше никогда не пришел. Просто не смог бы войти в отдел, где из стеновой ниши на него больше никогда не будет пялиться наглый киборг с глазами цвета ячменного пива.

Ларт уже собирался развернуться и уйти, когда одновременно случились две вещи. На противоположной стороне улицы, на стоянке перед входом в управление остановился таксофлайер, из которого вылезли бывшие подчиненные Ларта — оба два, и не сказать чтобы в очень презентабельном виде, словно они всю ночь по болотам шарились, да к тому же еще и ввязались то ли в драку, то ли в аварию. А в каких-то шести метрах от Ларта из угловой кондитерской вышел Шеф с благостной улыбкой на толстой харе, сыто отдуваясь и вытирая салфеткой жирные губы.

Дальше время словно замедлилось — ребята пока еще не видели Шефа, и он их не видел тоже. Но это скоро изменится. И Шеф, конечно же, обратит внимание на их внешний вид. Не может не обратить. Если бы флайер прилетел раньше хотя бы на три минуты! У них у всех хранились в шкафчиках запасные шмотки, это удобно. Если ребята успеют добраться до отдела раньше, чем их увидит Шеф, — все будет в порядке и никто ничего не узнает. А так… Шеф, конечно, дурак. Но дурак подозрительный. Он, может, и не догадается сразу. Не сопоставит. Но останутся подозрения. А ребятам здесь еще работать, это Ларту плевать, а они-то не конченные, у них еще вполне может быть карьера и вообще…

Шесть метров он одолел в три или четыре прыжка, не запомнилось. И откуда только адреналин взялся. Нет, он не собирался устраивать безумный публичный скандал и бить Шефом витрины ближайших магазинов. Просто надо было как-то его задержать и отвлечь. А дать в эту красную морду… ну, этого просто очень давно хотелось, приятный бонус.

Впрочем, ударить Шефа по морде рукой удалось только один раз, после чего тот и сам зарычал, побагровел и попытался ответить Ларту аналогичным образом. Пришлось схватить его за грудки и как следует боднуть в раскормленную харю лбом — раз, другой, не отпуская и старательно разворачивая спиной ко входу в полицейскую высотку.

Ларт, краем глаза заметив, что цель достигнута и площадка на противоположной стороне улицы пуста, уже собирался заканчивать некрасивую, но такую приятную сцену, но тут как раз Шеф рассвирепел окончательно. И тоже попытался бодаться. И выбил Ларту зуб. Клык, между прочим, совсем недавно отремонтированный за полторы месячные зарплаты.

Ну, после такого-то Ларт, конечно, сдерживаться уже не стал и принялся последовательно и наглядно применять разнообразные убедительные аргументы физического характера. Вдумчиво и креативно.

А витрина — это было уже чистой случайностью.

Гарик стоял у открытого окна на лестничной площадке и курил. Вернее, не курил уже, последняя сигарета в пачке сломалась очень неудачно, у самого фильтра, а он все никак не решался ни выкинуть (последняя же!), ни прикурить как есть, без фильтра (а потом отплевывайся от табака, ну нафиг, не настолько курить хочется). Гарик вообще почти не курил, вот еще глупости. Так, баловался. Все время таскал с собой пачку, чтобы быть выше. Чтобы никто не мог сказать про него — фу, что за мальчишество, так демонстративно не курить!

У Гарика сегодня были все основания быть собою довольным — он не ошибся. Опять. Бонд с леденцовыми глазами действительно оказался конфеткой. Даже без предварительной обработки он выдал такую обратку благодарности-восхищения, что Гарика до сих пор слегка потряхивало. А эти глаза… О, да! Как они вспыхнули, когда он понял… Гарик передернул плечами, прогнав между лопатками жарко-ознобную волну мурашек, вздохнул рвано, сквозь неплотно стиснутые зубы — дышать приходилось ртом, да и его широко не открыть, мешает челюстной фиксатор. Вздохнул еще раз. Поморщился.

Оказалось, что так — тоже бывает. Оказалось, что иногда вовсе не обязательно дожимать до предела и ломать. Что можно получить то же самое и даже больше — иначе. Интересно — так бывает только у бондов? Или с DEX’ами тоже можно? И раньше тоже — было можно?

Нет, нет, наверное, нет. Наверное. Это единичная уникальная модель. С нетипичными реакциями. Базовый дефект прошивки, обернувшийся невероятным кайфом для понимающего. Не может же быть, чтобы и все остальные… Нет, нет, конечно, глупо и думать. Так и свихнуться недолго. Нет. Просто один такой вот попался. Один. Или все-таки?..

И как он потом — обернулся. Совсем-совсем потом уже. Как мялся на пороге, зыркал своими невозможными глазищами и все никак не мог ни уйти, ни решиться. Но потом все же выдал это свое. Совсем уже невозможное:

— Ты меня прости, ладно? Я плохо о тебе подумал сначала. Я ведь не знал тогда…

И улыбнулся.

Боже, как же он улыбнулся…

Гарик вздохнул несколько раз — хрипло. Быстро. Глубоко. Не замечая, что пальцы его дербанят последнюю сигарету, крошат ее в хлам, рассыпая табак по подоконнику. К горлу подкатывала тошнота. Может быть, диагност ошибся, и сотрясение мозга все-таки было? Ведь не может же быть, чтобы все это — просто от слов…