Грузом оказалась взрывчатка. А дополнительные пассажиры — Пророками Последнего Дня. Если точнее — адептами, собирающимися приобщиться к Божественному Пламени, и дети им были нужны в качестве входного билета, их божество обладало довольно вычурной системой оценивания праведности и неправедности и не допускало до райских кущ тех, кто не приводил с собою хотя бы пять-шесть невинных душ. Адептов было четверо, детей — тридцать два. Хватало с гарантией.

Время захвата было просчитано идеально — после старта с места последнего гашения на Слаксе, когда из-за резко возросшей активности местного светила (Дже-Йот был так называемым «вспыхивающим» красным карликом, отчего заслуженно пользовался у космолетчиков скверной репутацией) корабль на несколько суток вышел из зоны устойчивой связи. Место перехода в чистую энергию адепты тоже выбрали не наобум — Ригель был перекрестком многочисленных трасс, с хорошо развитой информационной структурой и огромным количеством как правительственных, так и независимых СМИ. И устроенный здесь бадабум получил бы куда больший общественный резонанс, чем случись он на орбите никому не интересного Слакса. К тому же еще и во время перебоев со связью.

Все абсолютно логично. Вроде бы.

Тогда в чем дело?..

— Ларт, ты в оружейку идешь? — В дверях маячил заразившийся общим энтузиазмом Селд. — Шеф не хочет рисковать, приказал экипироваться по форме девять! Я один не дотащу, да и расписаться там надо.

Ларт поморщился — по форме девять полагалась тяжелая полуброня. Выглядит эффектно и внушительно, а вот таскать ее на себе запаришься, да и усилена она не там, где надо, нормальные десантники ее не иначе как подгузниками называют. Но со стороны смотрится эффектно, да. Шеф не рисковать не хочет, а выглядеть некрасиво перед камерами.

— Пусть Сволочь за меня распишется, его и нагрузишь.

Ларт протянул руку, чтобы привычно погладить стоящий на столе кубок. Не погладил. Сжал пальцы в кулак, словно обжегшись. Бросил быстрый взгляд в спину киборга, как раз выходящего в коридор. Показалось, что тот сбился с шага? Или… именно что показалось? Да хрен же его разберет, Сволочь — он Сволочь и есть.

Кубок стоял на столе, как стоял всегда и как будет, похоже, стоять до скончания века, придавливая стопку растрепанных документов. Даже глядя мимо, даже повернувшись к нему спиной, бонд отлично чувствовал, где он стоит. Так стрелка компаса чувствует Северный полюс. Мягкое такое ненавязчивое напоминание — не зарывайся. Не надо. Попробуй тут зарвись, когда намек такой недвусмысленный. Словно магнитом притягивает взгляд, и хотел бы, да не забудешь.

Завтра это будет уже неважно.

Ларри неплохой хозяин, по-своему, конечно, и для человека. Предупреждает вот. Намекает — будь осторожен. Другой бы не стал так деликатничать, другой бы сразу... Но это же Ларри! Миляга Ларри.

Лучше бы избил.

До крови, до розовых соплей и выбитых зубов, вот этим самым кубком бы и избил. Если ухватиться за ножку, то гранитным основанием как раз удобно мозжить лицевые кости. В фарш, в кровавое месиво. Ткани — ерунда: сколько раз ему ломали нос, бонд уже и не помнил. Боль — тоже чушь, если она не ведет к сильному снижению боеспособности, ее вполне можно игнорировать. Даже сломанные кости, в принципе, не так уж и страшны. Зарастут. Как на киборге. Стоит лишь включить ускоренную регенерацию…

Завтра. Завтра все это станет неважным, с вероятностью 78%. И с вероятностью 67% уже послезавтра у бонда по имени Сволочь будет новый хозяин, а возможно, и новое имя. Другой человек сядет за этот стол, а все принадлежащие предшественнику вещи соберет в картонную коробку и задвинет подальше. Люди всегда так делают. Будет траур. Черные ленточки, много цветов, прочувствованные речи. И честные — о, какие же честные! — слова о том, что, мол, никогда не забудем…

Все люди врут — Сволочь понял это очень давно. Все и всегда. Иногда даже и не осознавая, что врут. Иногда даже и сами верят в собственную ложь. С такими сложнее всего, детектор тут не поможет — он показывает всего лишь искренность на момент фиксации, а вовсе не абсолютную истинность того или иного человеческого высказывания. Да и не бывает ее, вечной на все времена истинности.

Сегодня человек говорит тебе «Спасибо, друг!» и даже вроде что-то там обещает (нет ни малейшего смысла запоминать, что именно, ибо это белый шум, ничего из обещанного все равно никогда не будет выполнено, кто же выполняет то, что в горячке боя пообещал машине?) — а завтра визирует приказ о списании устаревшего оборудования. Потому что ему показалось, что эмоциональность этого оборудования вышла за рамки даже самой качественной программы имитации личности. Правильно показалось, кто же спорит.

Хороший человек он был, прежний хозяин. Действительно хороший. Другой бы не стал списывать. Сразу бы вызвал кого следует, чтобы по тестам прогнали. А кому, как не бонду, знать, насколько легко завалить любой тест, если тестирующий кибернет заранее уверен в том, что ты его завалить должен. Нет, на самом деле хороший человек был. Ну а что обещал забрать с собой, когда выйдет на пенсию, и про рыбалку рассказывал, как здорово будет вдвоем на реке, без этих долбаных корпоративных секретов и баб, туманные рассветы, тишина, перламутровый плес, одинокий всплеск щуки в камышах, птички-бабочки и все такое — ну так кто же им верит, людям-то? Белый шум. Не стоило запоминать.

Стоит помнить лишь о том, что все люди врут. Всегда.

И вовсе не надо быть супераналитиком, чтобы с должной долей уверенности предсказать: через месяц все забудут о том, что был тут такой начальник отдела по имени Ларт Рентон. И что его так забавно корежило каждый раз, когда некий бонд по имени Сволочь называл его Ларри…

Лучше бы действительно избил. Тогда было бы легче. Наверное.

— Захватишь еще и эту? Сумеешь?

— Конечно, Селди.

Полуброня весит сто восемьдесят килограмм. Две — триста шестьдесят. Плюс два лучемета и два аккумуляторных ранца. Было бы об чем говорить, имплантаты не задействованы и на треть.

— Не называй меня Селди, сколько раз просить!

— Как скажешь, хозяин.

— Ну и сволочь же ты!

Улыбка горчит.

А ведь Селди завтра тоже не станет. Как и еще многих и многих. Почему тебя не беспокоит это? С чего бы вдруг подобная избирательность? Неужели ты опять пытаешься вляпаться? Неужели прошлый опыт тебя ничему так и не научил? Да нет же, нет, давай просто не забывать, что Селди — хозяин всего лишь третьего порядка, не хозяин даже, а так — лицо с правом управления, а прочие вообще и к таковым не приравнены.

А давай ты не будешь врать хотя бы самому себе, а? Ври другим. Это у тебя куда лучше получается.

====== Неверные вопросы 3 ======

Ларт сверлил взглядом пустой стол, чувствовал себя полным идиотом и злился. По большей части на самого себя, конечно. А на кого же еще-то? На шефа, что ли? Ну, начальство, оно такая зараза, что виновато всегда и во всем просто по факту своего существования, это понятно. Но именно сейчас шеф как раз-таки был совершенно ни при чем. Сейчас виноват был Ларт и только Ларт. Причем в обоих случаях — и если сейчас сделал все правильно, и если опять облажался.

Ларт засопел, сдвинул бумаги на край стола. Вытащил из-под низа пухлой пачки первый попавшийся под руку бланк — что это у нас? Отчет за… ого! Поза-поза-позапрошлый месяц. Самое время заполнить.

Если бы Ларт писал гусиным пером — оно наверняка сломалось бы, предварительно продрав бумагу и обрызгав все вокруг чернилами. Но современную бумагу сложно прорвать, да и цельнолитой маркер еще попробуй сломай. Маркер стремительно летал над графами, заполняя их закорючками, Ларт не особо вдумывался в содержание, голова была занята другим. Опомнился, только когда понял, что дошел до конца оборота и успел трижды расписаться. Надо же! Менее пятнадцати минут заняло, и зачем было тянуть четыре месяца?

Отчет полетел в ящик «исходящие». Ему на смену тут же был выдернут новый. Ларт старательно прилип взглядом к строчкам, заполняя все подряд — лишь бы был повод не поднимать головы и не видеть пустого стола.