К 1870-м годам на планете не осталось загадки важнее. Антарктика, конечно, была не менее таинственна, однако Южный полюс считался менее достижимой целью для передовых исследовательских стран, которые все как одна были расположены в Северном полушарии. Сложно представить, как сильно человечеству хотелось раскрыть арктическую тайну. В популярной культуре и мировой литературе то и дело высказывались предположения о том, что находится на Северном полюсе: об этом говорилось и в книгах Жюля Верна, и даже во «Франкенштейне» Мэри Шелли (где ученый-протагонист преследует своего монстра по льдам до самого Северного полюса). Приводились и практические аргументы необходимости отыскать полярный Грааль – можно было присвоить землю, добыть полезные ископаемые, открыть новые торговые пути, основать колонии и изучить новые виды. Эту географическую загадку нужно было решить, и решивший ее не мог не добиться славы. Но задача была даже более фундаментальной и необычной: достичь самой далекой точки, добраться до ne plus ultra, где прежде не ступала нога человека.

«В зачарованном круге Арктики, – замечал «Атлантик мансли», – лежит цель географических амбиций… итоговое решение полярной проблемы. Можно сказать, что долгие годы бесплодных усилий и ужасных страданий лишь возбудили аппетит к открытиям; чем больше мы узнаем о нашей планете, тем отчаяннее становится желание географов увидеть таинственный полюс». В 1871 году в журнале «Нейчер» вышла статья, которая назвала поиски полюса величайшей научной и географической загадкой своего времени: «Огромный участок прежде неизведанной суши или моря, который окружает северный конец земной оси, представляет собой самую важную область исследований, доступную для изучения нынешнему или будущему поколению».

В некотором роде одержимость Арктикой подпитывалась и национализмом. Медленно восстанавливаясь после разорительной Гражданской войны, американцы стремились проявить себя на мировой арене. Полярная экспедиция, как предполагалось, могла помочь с объединением расколотой на два лагеря страны – в этом начинании даже у Севера и Юга не могло возникнуть разногласий. Грандиозная исследовательская экспедиция предоставила бы еще не до конца сплоченной республике способ направить свои силы в квазивоенное, но на самом деле мирное русло.

Как считается, в 1827 году британский морской офицер Уильям Перри возглавил первую серьезную экспедицию, перед которой стояла цель достичь Северного полюса. С тех пор большую часть полярных экспедиций снаряжало именно Британское адмиралтейство. Во многом это объяснялось чуть ли не религиозным фанатизмом второго секретаря адмиралтейства Джона Барроу по отношению к Арктике, а также тем фактом, что после победы над Наполеоном Королевский флот был мало задействован в войнах XIX века. Огромные суда величайшего в мире флота ветшали без движения, жалованье многих офицеров было урезано вполовину из-за сокращения обязанностей, однако их амбиций было не унять. Британцы сосредоточили усилия на поисках морского пути вдоль северного побережья Канады – и на поисках более ранних английских экспедиций, которые исчезли, разыскивая этот Северо-Западный проход.

Но теперь, в конце 1870-х годов, внимание переключилось с поисков Северо-Западного прохода на попытку достичь Северного полюса, которая не имела под собой никаких практических оснований. В надежде первыми оказаться на полюсе экспедиции снарядили или объявили не только Англия, но и Франция, Россия, Швеция, Германия, Италия и Австро-Венгерская империя. Соединенные Штаты полагали, что могут тягаться с такими конкурентами, и многие американцы горячо желали увидеть на вершине мира звездно-полосатый флаг.

Стремление Америки продвинуться на север в некотором роде можно считать продолжением доктрины явного предначертания, которая осуществлялась при расширении страны на запад. В 1869 году была окончена постройка трансконтинентальной железной дороги, благодаря чему западные рубежи оказались достигнуты или хотя бы их завоевание перешло в другую стадию, которая предполагала меньше исследовательских вылазок и больше грязной работы по оккупации и заселению новых территорий. Но в 1867 году Соединенные Штаты за смешные 7,2 миллиона долларов купили у Российской империи Аляску, и этот огромный новый регион по-прежнему оставался неосвоенным и по большей части неизведанным. Таким образом, достигнув Калифорнии, национальное движение на запад сделало резкий правый поворот и теперь направилось на север.

В 1873 году Америка еще не переварила покупку Аляски и пыталась осознать, что за огромной территорией владела на севере и зачем она была ей нужна. Потраченные на русскую землю деньги стали объектом разногласий – Аляску до сих пор называли «капризом Сьюарда», «сьюардовским холодильником» или «сьюардовским зоопарком полярных медведей» по имени бывшего государственного секретаря Уильяма Сьюарда, который настаивал на приобретении и вел переговоры с Россией. И все же американцы хотели знать, что лежит за новыми северными границами страны, и желали найти героя, который стал бы воплощением северных стремлений Соединенных Штатов.

Джордж Делонг постепенно приходил к выводу, что может стать этим героем. С тех пор как он своими глазами увидел Арктику, полярная проблема не выходила у него из головы. Он хотел добавить свое имя в пантеон – в своеобразную галерею скитальцев – исследователей севера. Он поставил перед собой смелую цель раскрыть великую тайну и достичь Северного полюса. «Если мне не суждено преуспеть, – писал он, – я сочту за честь, что мое имя добавят в список попытавшихся».

Это стремление сначала заняло его мысли, а затем и чувства. До конца жизни он так и не расстался с идеей добраться до Северного полюса.

Делонг прославился своим плаванием на «Малой Джуниате» еще до того, как вернулся в Нью-Йорк. Корреспондент «Нью-Йорк геральд» Мартин Мэер передавал длинные сообщения по телеграфу из Сент-Джонса, и редакторы газеты печатали их в качестве истории с продолжением. Мэер назвал восьмисотмильное путешествие «Малой Джуниаты» вдоль берега Гренландии героическим плаванием едва ли не исторических масштабов. Делонг, который вызвался добровольцем на опасную миссию по спасению незнакомых ему людей, был очень симпатичен публике, понравилась читателям и его готовность идти дальше на север, даже когда лед начал затирать маленький пароход.

Делонг и «Малая Джуниата» были у всех на устах. «Ее знаменитое плавание к мысу Йорк, – утверждал Мэер, – стало самым смелым и отчаянным отрезком всей экспедиции. Прекрасно продуманный и мастерски исполненный план не каждому был по плечу. Но дело не терпело отлагательств, и добровольцы не заставили себя ждать. Не стоит и упоминать, с какими невероятными трудностями столкнулось маленькое суденышко в краю вечных льдов и как отважный капитан, хотя запасы топлива и были исчерпаны более чем наполовину, был решительно настроен идти вперед, в самое сердце бури; как его снова и снова отбрасывало назад, но он кричал лишь: «Вперед!»; как корабль пошел по так называемому ложному следу и оказался зажат в железные тиски льда, которые пришлось таранить, пока наконец не получилось освободиться лишь с тем, чтобы чуть дальше достичь надежного и непреодолимого барьера, лишившего операцию последней надежды на успех. Можете назвать эту миссию безрассудной, но героизм лейтенанта Делонга и его храбрых товарищей должен навсегда остаться в нашей памяти потрясающим примером самопожертвования и приверженности благородной цели».

Такое внимание смущало Делонга. Он «не выносил общественного признания, – писала Эмма, – и любой ценой старался его избегать. Он исполнил свой долг и не видел никаких причин раздувать из этого сенсацию». В то же время он чувствовал силу известности и понимал, что его слава может помочь ему при планируемом возвращении в Арктику.