Меня не отправили завтракать на кухню. Пригласили в столовую. За огромным столом собрались все, даже Зоя Семеновна. Я уже поняла, что старушка больше, чем служащая, в этом доме. Возможно, родственница. Прислуживала за столом молодая девушка в форменном платье. Во главе стола сидел Роман Львович. По праву сторону – Зоя Семеновна, Кир и толстенький мужчина в очках.
– Это наш доктор, Анна! Сан Саныч! – представил мне незнакомца хозяин.
Слева завтракали я, Юлия Александровна, Инна, Максимка. Рядом со мной сидел еще один отпрыск сероглазого, тоже подросток, как и Инна.
– Серега, – шепнул он мне.
– Анна.
– А ты ниче… Встречаться со мной будешь?
Я рассмеялась. Мальчишка надулся. Но желание поболтать пересилило обиду.
– Мы с Инкой близнецы! – заявил он.
– Что?! – удивилась я.
Инна и Макс действительно были похожи – светленькие, синеглазые анелочки. Серега – темноволосый и черноглазый.
– Никто не верит! Мы совсем не похожи.
Мальчишка явно наслаждался произведенным эффектом. Но Юлия строго произнесла:
– Сергей! Прекрати болтать! За разговоры во время завтрака, тем более.. с подобной особой, ты наказан. Выходные без Интернета!
Серега нахмурился. И все время косился на свою обидчицу, словно чего-то выжидал. Вскоре у гувернантки зазвонил телефон. Она извинилась, встала, вышла из-за стола, а проказник потянулся к небольшой вазочке с горчичным соусом. Вылил на стул гувернантки. Цвет стула и соуса почти идентичен, сразу не заметишь. Сначала я хотела пресечь хулиганскую выходку. Но передумала. Рыжая гувернантка меня невзлюбила с первого взгляда, все укусить пытается, с чего ей помогать! Юлия вернулась, села и тут же вскочила. Ее белоснежную юбку украшало огромное коричневое пятно. Дядя Кирилл, интеллект которого был, по моим подозрениям, ниже, чем у Максимки, громко заржал, стал тыкать в гувернантку пальцем:
– Гляньте. Юлька того, обделалась!
Юлия Александровна покраснела и кинулась вон.
– Зачем ты так, Сергей? – сердито произнес Роман Львович.
Мальчишка ничуть не смутился:
– А чего она цеплялась? Не болтай за столом! Раньше никогда не запрещала. А тут.. Просто разозлилась Юлька, что с Анной разговариваю. Она на маму похожа, вот и боится, что ты на нее западешь.
– Все так! – поддержала брата Инна. – Юлия спит и видит, как бы за тебя, папа, замуж выйти.
– А ну марш по комнатам! Поддерживаю наказание Юлии Александровны. Выходные без Интернета!
Сережка нехотя поднялся, подмигнул мне:
– Пока, крошка, надеюсь, еще увидимся.
Я улыбнулась, шепнула:
– Обязательно. С гувернанткой тебе зачет.
Подняла большой палец вверх. Серега расцвел и заорал:
– Все, я нашел женщину своей мечты!
Роман Львович тоже улыбался. Видно было, что он очень любит своих мелких проказников.
Как я и предполагала, добрый доктор Сан Саныч вызван по мою душу. Хорошо быть богатым. Не надо неделями записываться на прием, часами сидеть в очереди. Даже в субботу примчится врач по первому зову прямо на дом! В левом крыле был оборудован настоящий врачебный кабинет.
– Проходи, милая, – приказал Сан Саныч. – Раздевайся, залезай на креслице. Я девушек, что тут работают, раз в неделю осматриваю. Но не только в плане женского здоровья. Я, так сказать, специалист широкого профиля. Ну что-сс, приступим?
Сан Саныч осмотрел меня всю и везде. Ловко, быстро, безболезненно. Сказал:
– Одевайтесь и ступайте к господину Беляеву. Он с вами сразу после осмотра повидаться хотел. В своем кабинете ожидают-сс.. Я позднее приду.
Вот, значит, какая фамилия у сероглазого. Беляев! Как у известного фантаста. Усмехнулась. Текущему моменту в моей жизни вполне соответствует. Возле кабинета остановилась. Коленки дрожали. Всегда трудно о чем-то просить, даже если это работа. А просить у мужчины, что поразил с первого взгляда, еще сложнее. Но другого выхода у меня нет. Анне Головиной выпал уникальный шанс, и следует им воспользоваться. Толкнула дверь, решительно вошла в кабинет. Начала с порога:
– Роман Львович. Позвольте вам еще раз выразить глубочайшую благодарность. Вчера вы обмолвились, что примите участие в моей судье… Я, бедная девушка, не осмелюсь просить много. Только возможность сыскать работу…
Черт! Отчего речь моя, как у девиц из высшего сословия века этак 19-го? Надо проще быть, тогда и потенциальный работодатель потянется. Но Белов прервал мое самобичевание.
– Анна! Прошу прощения, но я с самого утра дал приказ своей службе безопасности: собрать о вас максимум информации.
– Это разумно, – согласилась я. – У меня с собой паспорт. Остальные документы могу предоставить в дальнейшем…
– Хорошо, давайте его сюда. Сами присаживайтесь. Возможно, разговор будет долгим.
Я протянула документ сероглазому. Робко примостилась на краешке кожаного кресла и замерла, глядя, как господин Беляев изучает паспорт и отчеты по моей персоне.
– Пока что все соответствует, – одобрил он. – Головина Анна Валерьевна. 21 год, воспитывалась в детском дом номер 3. Два года состоит в браке с Артуром Васильевичем Савельевым. Тоже верно. В соцсетях фото вашей свадьбы. До недавнего времени работали воспитателем в детском саду…
Внезапно в дверь постучали. Заглянул Сан Саныч:
– Роман Львович, можно? Тороплюсь…
Доктор вошел в кабинет, протянул сероглазому листок и сказал:
– Здесь все написано. Понятно и разборчивым почерком. Результаты анализов будет позднее. Но уже сейчас скажу. За исключением недавних синяков и ссадин девочка совершенно здорова. Пакостных болячек, уверен, не обнаружится. Ибо Анна Головина чиста и невинна…
– Что вы имеете ввиду? – не понял сероглазый. – Под невинностью?
– Неужели неясно? Невинность и есть невинность. У осмотренной мной девушки еще никогда не было мужчины. Она девственница. Ну все я пошел…
Дверь хлопнула и закрылась. А вот рот сероглазого, словно у Щелкунчика, так и был открыт. Беляев потряс головой и спросил:
– Ничего не понимаю. Вы два года замужем, так? И при этом девственница. Анна! Ну что вы молчите? Отвечайте.
– Так, – прошептала я и отвела взгляд, не зная, что сказать.
У меня тоже были секреты. И не один…
Глава 2
В детском доме я отличалась от других детей. Как говорится, белая ворона… Васька по кличке Крутяк даже пытался дать мне кличку Анька-Ворона. Но получил в нос. Я могла постоять за себя, обидчикам спуску не давала. Но сама никого не цепляла, не обижала. Держалась от всех стороной. Общалась охотно, легко, но настоящей дружбы ни с кем так и не завела. Кроме директора нашего детдома, уже пожилой Тамарой Николаевной. Когда я не читала книги в библиотеке и витала в облаках, а у нее было свободное время, Тамара Николаевна приглашала меня в свой кабинет и угощала чаем с конфетами. Знаю, она готова была меня даже удочерить, но не позволяло здоровье – слабое сердце. Моя жизнь до 18 лет прошла пусть не счастливо и радостно, но в сытости и без особых проблем. Тамара Николаевна помогла мне в пятнадцать поступить в педагогический колледж. Ее же стараниями я одна из первых получила положенное сиротам жилье – убитую однешку на окраине в полуразрушенном доме. Жить там я не хотела и даже боялась. Однокомнатный ужас решено было продать. С помощью моей несостоявшейся мамы удалось оформить ипотеку по льготной процентной ставке как сироте и молодому специалисту. Ничего бы не получилось, не пойди Тамара Николаевна моим поручителем. Вскоре я обосновалась на последнем этаже новенького дома и зажила абсолютно счастливо. Всего 18, а у меня и квартира, и работа, и привлекательная внешность.
С Данилом мы познакомились случайно. Я зашла перекусить в Макдональд-с, где он подрабатывал официантом. Привлекательный парень, немного старше меня, студент последнего курса. Мы сразу понравились друг другу. А через месяц решили пожениться. Любила ли я своего мужа? Скорее нет, просто обычная влюбленность. И страстное желание, свойственное детдомовцам – создать семью. Ведь именно этого мы были лишены. Данька тоже рвался под венец. Моему жениху очень хотелось секса. Я отказывала: только после свадьбы. Не знаю, отчего не решалась на близость с парнем, который собирался провести со мной остаток жизни. Может, виной тому были книги, что читала запоем в детстве и юности. Или потому что Данил в первое же сведение затащил меня в подъезд и предложил "чпокнуться" возле мусопровода. Я тогда долго плакала. Считала подобное чем-то низким и мерзким. Хотелось, чтобы все было волшебно, сказочно, романтично. Жених меня не понимал. Говорил: "Ань, ну че выкобениваешься. Сейчас за свечами сгоняю, шампусика, цветок куплю. Рванем к тебе. Будет все по высшему разряду. Только дай, а?" Вот это "дай" напрочь меняло все. Я, уже готовая уступить, прогоняла ничего непонимающего Даньку, начинала плакать. Он называл меня чокнутой, орал, что у него от вечного стояка проблемы будут. Мы ссорились. Потом мирились. И так по кругу.
