– Хорошо. – тихо соглашается Никита, поднимая футболку с пола.

Мы встаем, одеваемся и идем на кухню. Я варю кофе, не знаю почему, мне очень захотелось кофе. К чему бы это? Все мои действия на автомате, в голове каша. Немного стыдно, страшно и обидно. Обидно за то, что меня не поняли… не понял мой родной брат – моя кровь. Нет, я не обижаюсь на него… возможно отчасти он прав.

Мы просидели обнявшись с Никитой в полной тишине до вечера. Котенку нужно было ехать домой, я все понимаю, у него очень строгий отец. Стоим в коридоре, я притягиваю его к себе и смотрю в глаза.

– Прости, Никит, что все так вышло.

– Не извиняйся. У тебя точно все будет хорошо? – в его голосе слышно сильное волнение.

– Не волнуйся. Ну не убьет же он меня, – нервная улыбка касается моих губ.

– Дурак! Не говори так никогда! Если с тобой что-то случиться, я не выдержу! Я уйду за тобой!

– Прости. Сам не понимаю, что говорю.

Он обнимает меня и целует:

– Я люблю тебя, Илюша.

– И я тебя люблю, моя радость.

После того, как Никита уехал, я просто не знал, что делать. Мне хотелось уйти из дома, я даже стал собирать свои вещи, не зная куда я пойду, ведь у меня и друзей толком-то нет. Мои раздумья прервал звук открывающейся входной двери. Шаги приближались к моей комнате. Я собрав все самообладание, продолжил собирать вещи.

– Что, вещички пакуешь, урод?

Брат был пьян в “стельку” поэтому я решил ничего не отвечать.

– Ну, и какого х*я ты молчишь, педик?

Я не выдержал:

– Что я должен тебе ответить? – как можно спокойнее отвечаю я.

– Аааа… ну да… что может мне ответить пидор?

Мне было очень больно слышать все эти слова в свой адрес. Хоть я возможно и заслужил их. Я сдерживал себя из последних сил, лишь быстрее укладывая свои вещи в сумку.

– Собрался к своему пидаренку? Правильно, вали отсюда, урод!

Это было слишком даже для меня. Он сколько угодно мог бы унижать и обзывать меня, но только не моего Никиту! Я коротким прыжком пересек комнату и с размаху ударил брату в область груди. Я просчитался… он увернулся и удар прошел по касательной. В ответ я получил увесистый удар в челюсть от чего дезориентировался. Следующий удар я получил в живот, после чего просто упал на колени и согнулся пополам. Удар ногой в область виска, и я уже лежу на полу. Удары сыплются один за другим, я лишь успеваю прикрывать руками голову, пропуская удары по корпусу, рукам и ногам. Я не помню сколько это все продолжалось, я потерял сознание от двух сильных ударов в лицо. Очнулся я от сильной боли во всем теле, особенно болела голова, меня тошнило и вырвало прямо на полу. Кое-как я дополз до ванной, залез в нее и включил воду. Умывшись, я шатаясь прошел на кухню… где-то тут должна быть аптечка.

Найдя упаковку “Кетарола”, я выпил сразу половину пачки, еле смог запить от сильной боли в челюсти. Встал, держась за стену пошел по направлению своей комнаты, голова ничего не соображала, опять началось кровотечение из носа, но сил идти обратно в ванную просто не осталось. Я дошел до своей комнаты, споткнулся об оставленную сумку и с размаху упал на пол, ударившись головой. Очнулся, когда часы на стене показывали начало восьмого утра, кое-как забрался на кровать и провалился в сон. Проснулся от ужасной боли в области ребер.

Все сложилось само… боль, обида, беспомощность… я просто заплакал. Я давно не плакал, очень давно, даже когда три года назад умер отец, я не плакал, я был около мамы понимая, что ей сейчас намного больнее. А сейчас я не мог успокоиться, я рыдал… началась истерика, каждый всхлип отдавался ужасной болью в области ребер. Прошла наверно целая вечность, а я не мог успокоиться. Услышав шаги в коридоре меня начало трясти. В комнату вошел брат, увидев его, я еще сильнее, насколько мне хватило сил сдерживать боль, вжался в кровать, закрывая лицо руками. Я ждал новых ударов, новой боли, новых унижений… я был готов ко всему, но только не к этому…

Брат подбежал к моей кровати, упал на колени около меня, своей рукой пытаясь оторвать мои ладони от лица. Посмотрев на мое разбитое лицо, он ахнул и прижал меня к себе, гладя своей рукой по моей голове.

– Прости, Илья, прости, я дурак – знаю.

Я слышал это и не верил своим ушам. Мне казалось, что все это сон, что сейчас я проснусь и снова начнутся удары и унижения. Но нет. Я ошибался. Я почувствовал, как тело брата сотрясается и еле слышны всхлипы… Нет. Это точно от сотрясения мозга меня глючит. Он не может плакать! Он этого просто не умеет! Я ни разу не видел, как он плачет! Даже в детстве, когда он разбил голову – он не плакал. Не плакал он и тогда, когда ему после этого накладывали швы. Не плакал, когда дрался на улице… Лишь один раз я видел слезы на его глазах, когда хоронили отца…После этого он замкнулся в себе и наши и без того не совсем радужные отношения перешли в форму: “Привет – Привет”.

Но что же случилось сейчас, он не просто плачет - у него истерика. Они прижимает меня к себе кладет голову мне на плечо и рыдает, повторяя лишь одно слово: “Прости!”

Я и раньше не отличался злопамятностью, конечно, брат мне сделал очень больно, даже не физически, а больше морально. Но он мой брат – он моя кровь. Кроме него и мамы у меня совсем никого нет на этом свете. Я отодвинулся от него, освобождая место и заставил его лечь рядом, затем обнял, и поглаживая по спине, стал успокаивать. Физическая боль ушла на задний план: мой брат плакал, и я должен был его успокоить.

Весь день мы пролежали в кровати и лишь под вечер, когда боли усилились, а голова снова закружилась и меня затошнило, я сполз с кровати, пытаясь встать и дойти до ванной. Сильные руки брата подхватили меня, он нес меня. Да что с ним твориться?

Меня рвало… но было нечем, еда в желудке последний раз была вчера в обед. Рвало желудочным соком и желчью. Кое-как я умылся и посмотрел на себя в зеркало. Глаза заплыли и под ними красовались два синих круга. Красотка просто!

Пока я был в ванной Дима суетился на кухне. Услышав, как я открываю дверь в ванной, он подорвался ко мне, поддерживая проводил в комнату, и уложил на кровать. В следующий момент он уже звонил в скорую и вызывал врача.

Врач приехал через двадцать минут. Осмотрев меня, мужчина ужаснулся. Повернувшись к брату, он сказал:

– Соберите ему сменную одежду, я его забираю в больницу. У него серьезное сотрясение, сломаны ребра, сломан нос и рассечена скула. Кто его так?

Брат опустил голову. Но только он хотел во всем признаться – его перебил я:

– Меня на улице избили, я еле до дома дошел.

Я понимал, сознайся сейчас брат в содеянном – врач тут же вызовет наряд полиции и его заберут. Я не могу так поступить со своим братом.

Дима поднял голову и посмотрел на меня, он хотел что-то возразить, но я лишь отрицательно покачал головой. Он был рядом в скорой, в приемном покое и даже в палате. Мне поставили капельницы и силуэт брата стал расплываться в моих глазах. Я уснул.

Проснулся я от того, что меня гладили по лицу, открыв глаза я увидел “мордашку” своего любимого, лицо было заплаканным, но увидев, что я проснулся, он попытался улыбнуться.

– Привет, солнышко, как же ты меня напугал!

– Ничего, все будет нормально.

– Я никогда ему этого не прощу! – сказал со злостью Никита.

– Я простил, и ты простишь – попытался я улыбнуться.

– Нет!

– Да! Конечно же да, – настойчиво сказал я, сжимая его руку. – Понимаешь, Никит, мы смотрим на жизнь немного с другого ракурса, нежели Дима. Для нас это нормально, но для него, воспитанного «старой школой жизни» это совсем не понятно… по крайней мере, было непонятно.

– Все равно, Илюша, он не имел никакого права тебя бить!

– Давай просто забудем об этом, Никита. Хорошо?

– Как я могу забыть такое? – не унимался мой котенок.

– А если я тебя попрошу об этом? – я посмотрел Никите прямо в глаза.

– Илья, ты слишком просто ко всему относишься!

– А зачем усложнять? Мы вместе, разве не это главное?