В этом методе мы не являемся беспрецедентными первопроходцами – нам достались в наследство древние типологические системы, такие, как например И-цзин, делящий Целое на шестьдесят четыре сегмента. Это не те же самые сегменты, что предлагает наша Типология, – совпадает лишь их количество. И совпадение это, должно быть, не случайно! Стоило бы поинтересоваться: какой вопрос нужно поставить в самом начале процесса, чтобы получить на выходе шестьдесят четыре содержания? Каким вопрошанием инициируется процесс последовательного деления? Как известно, в И-цзине это вопрос о трансформациях (переменах). И-цзин дает осознание потока изменений. А как насчет психических конфигураций? Имеем ли мы бесконечный хаос возможных наборов в мире человеческой психики? Или процесс деления может остановиться, замкнувшись в некоторую (тотальную) систему, каталог? Каким изначальным вопросом следует направить наш процесс в нужное русло? Подсказка находится у Юнга: это вопрос об архетипах, – архетипизация как поиск скрытого типа, стоящего за пределом видимого, поиск общего основания, онтологически предшествующего определенному набору.
Что же означает такая онтологическая априорность (архе)типа с точки зрения динамики нашей жизни? Мы ни в коем случае не можем интерпретировать ее, как некоторую судьбическую предрешенность. Это не детерминистическая предзаданность, но, напротив, некоторая априори имеющаяся возможность попадания на определенный путь, вектор, встраивания в определенный процесс или задачу, причем речь идет о задаче вселенского масштаба. Чтобы реализовать подобные (эволюционные) задачи, самой эволюцией создаются архетипические роли или миссии, которые мы, узнав их и обозначив, можем, вообщем-то, принимать или не принимать, находясь все же при этом внутри некоторого проекта или сценария. Именно полнота такого (возможного) приятия и дает нам некоторую отличительную (типологическую) самоидентификацию. Ведь мы, в принципе, двигаясь в русле нашей жизни, стартуем от полного неразличения, от состояния внутриутробной целостности (зародыша). Эта изначальная неразличимость есть, вероятно, и наш конечный удел – то, к чему всё для нас так или иначе неотвратимо возвращается. Но в промежутке, называемом жизнью, мы, хотим мы этого или нет, становимся кем-то, мы наделяемся способностью к различению себя и других во всем этом имеющемся многообразии.
Чтобы вообще начать в этом многообразии, в этой множественности вариантов как-то разбираться, следует в первую очередь отметить, что существует два основополагающих вида различений. Вертикальные различения показывают: одно лучше другого; в основе лежит принцип «лучше». Как неоспоримый факт, мы принимаем, что бывает хороший чай и плохой (подтверждением тому служит денежный эквивалент – стоимость). Качественные вертикальные отличия – в частности, в структуре психики – есть не что иное, как результат эволюции. Горизонтальные различения, напротив, показывают: нет «лучше» и «хуже», есть разное, другое; мы не отдаем предпочтений, не предпочитаем одно – другому. Нетрудно заметить, что все существующие доныне типологические системы принадлежат в своем большинстве к парадигме горизонтального различения. Таковой является, например, астрологическая система: двенадцать знаков зодиака, где Овен ничем не лучше и не хуже Скорпиона, etc. Овен, в сущности, понимается как некоторая универсальная территория, и все, рожденные под знаком Овна, становятся причастными определенному содержанию (получают определенное запечатление); то же самое верно для остальных знаков. Юнг и его последователи также предлагают чисто горизонтальную систему различения, состоящую из шестнадцати психотипов. Наиболее интересной задачей, однако, было бы пере-сечь горизонтальную и вертикальную (эволюционную) системы.
В юнгианской системе мы типируем людей, как нечто наличное. Цель горизонтальной типологии – понять, кто такой данный человек, и как он соотносится с другими (рожденными при ином положении звезд, воспитанными иначе, по-иному себя проявляющими в своем поведении). В эволюционной системе, напротив, не столь важно, чем отличается один человек от другого. В вертикальной системе человек понимается не как наличное, но как потенциальное событие. Важно, не кем он сейчас является, но кем он мог бы стать, во что он мог бы воплотиться, с какой (архетипической) ролью он мог бы отождествиться. По этому поводу Юнг говорит: «…душа есть не только одно или другое или – если угодно – и то и другое вместе, но она есть также то, что она из этого сделала или будет делать. Человек постигнут лишь наполовину, если известно, что из чего в нем произошло».
К вертикальной системе применима в полной мере метафора личинки: человек суть личинка, куколка, из которой что-то может произойти. Человек – это открытое событие, которое может меняться; у него есть потенциал куда-то двигаться, вертикально, – превосходить самого себя. Человек есть открытый вид – таковую открытость подразумевает, вероятно, и Хайдеггер, когда говорит, что человеку присуще «удерживание открытой некоторой области». Если мы создаем типологию человека как наличного предмета, обладающего теми или иными свойствами, то мы неминуемо создаем типологию личинок, – чем и являются, в основном, все типологии, – они типируют человека по его наличному «сейчас». Можно ли по универсуму личинки сделать вывод, какая бабочка из нее вылетит? В принципе нет, потому что личинки не похожи на те создания, которые из них происходят. Сверхзадача Типологии, поэтому, состоит в том, чтобы научиться видеть в личинке тот признак, по которому можно распознать скрытую внутри бабочку – имаго («идеальный образ»).
Человек на стадии личинки представляет из себя тот или иной набор социальных стандартов, предложенных ему миром. Проблема Типологии – не столько в классификации по стандартам, сколько в предвидящем указании на конечный результат. Обозначить путь, ведущий к бабочке – в этом главная ценность предмета Типологии. Каждая человеческая личинка, обращенная в неизвестное, втянутая в желание стать бабочкой, вовлекается в мир эзотерических действий. В какой-то момент она понимает, что является всего-навсего личинкой. И тогда происходит грандиозное событие: личинка начинает догадываться, что в ней есть еще нечто, что фактически находится за пределами ее существа, но, тем не менее, к ней таинственным образом причастно. Например, в традиционном религиозном контексте, акт открытия личинкой своих возможностей может выглядеть, как обнаружение некоторой реальности, стоящей за понятием души, психеи. Так раскрывается вера в душу: в нас есть нечто, что не имеет отношения к тем законам, что правят в мире, нечто «не от мира сего», не из этого мира. Личинка начинает догадываться о своих возможностях преображения, у нее возникает интерес к поиску выхода из себя, в превосходящее себя состояние сознания. И это превосхождение – не игра случайностей, но вполне конкретный духовный путь, обозначенный соответствующей конфигурацией и распростертый по направлению к цели.
Оглядываясь вокруг с определенным духовным запросом, мы видим, что в нашем мире, пронизанном системой мгновенных коммуникаций, перед нами развернут веер практик, книг, учений, философских трактатов, каких-то технологий, веер предложений и рецептов, опубликованных человечеством для того, чтобы применить это все к себе и испытать трансформацию, совершить переход из личиночной фазы развития в более совершенную фазу. Нельзя утверждать, что этот веер бесполезен или не эффективен вовсе. Дело в том, что этот веер порожден, исходя из каких-то различных принципов. Каждая религия, каждая практика задает духовный путь в соответствии с той конечной целью, которую она видит, как искомое, как свою идею о совершенстве, как свой предел. Говоря иначе, каждая религия устремлена к определенному результату. Будучи инструментом или методом, предназначенным для формирования определенной «бабочки», она не эффективна для тех других «личинок», из которых должна выйти какая-то иная «бабочка».
Следование «чужому», не отвечающему наличной психической конфигурации пути зачастую оборачивается простоем, бесполезной тратой жизни; в худшем случае – сумасшествием или раковой опухолью. Неверно выбранный путь в совокупности с фанатичным и упрямым продвижением заводит в тупик, ведет к психической травме или полной потере, «замыливанию» своей генуинной (истинной, наиболее органичной) конфигурации. Типология позволяет создать своего рода ориентиры в психическом пространстве, отвечая на вопросы: почему одним подходят практики осознанных сновидений, тогда как другим – посты и власяницы, почему одним холотропное дыхание приносит невероятные откровения, тогда как другим только портит здоровье и отнимает время. На поиск врат, подводящих к истинному преображению – эволютивному скачку – уходят многие годы, если не вся жизнь. Стоит податься к кришнаитам, потом, разочаровавшись, отдаться всецело практикам выхода в тело сновидения, потом заняться деконцентрацией, и жизнь оканчивается. У нас действительно мало времени на то, чтобы совершить правильный выбор. Как поставить всю ставку – свою жизнь – на тот путь, который ведет в нужном направлении?
