Той ночью мы курили травку, пили глинтвейн и танцевали на квартире друга Высоцкого. Играла новая песня Beatles «Revolution», мое дыхание сбилось, я отошла на диван, а Стас продолжал.

Он наслаждался очередным мгновением, слегка улыбаясь, полу прикрыв глаза и не выпуская сигареты. Он не заметил, что меня уже нет рядом, так увлечен был музыкой и ритмом.

А я сидела и наблюдала за ним, любовалась его движениями и удивительной грацией. Я смотрела на него и понимала, что он никогда не остановится, не оступится и не устанет. И тогда я четко осознала, что когда наше с ним время выйдет, я сама тактично отойду в сторону, чтобы позволить Стасу продолжать свой бесконечный танец с этим миром.

Она замолчала, в карих глазах заблестели слезы.

– И тогда вы его бросили? – Осторожно спросил Сергей, а затем, чтобы утешить добавил: – Ну и правильно сделали, он был вас недостоин, подобным тварям вообще не место среде людей.

– Нет. – Решительно возразила она, строго взглянув ему в глаза, – Вы словно меня не слушали. Поймите, Сережа, таких созданий больше нет, и никогда не будет. Стас уникален как ценитель всего прекрасного, что есть на Земле, он должен продолжать жить. Без него мир станет на тон тусклее. И пусть я всего несколько лет провела рядом с ним, я все же стала частицей его вселенной. И возможно однажды, когда он будет рассказывать кому-то о своих приключениях в Москве шестидесятых, он скажет: «Моей спутницей была тогда Юлия Мережко, умная и очаровательная девушка».

– Не скажет. – Мрачно буркнул Сергей, – Он убийца и сегодня же заплатит за свои преступления.

– Господи, да нет же! – С долей отчаянья воскликнула женщина, – Он никого не убивал, сколько же вам еще объяснять? Поверьте, я хорошо разбираюсь в людях, я жила с ним достаточно долго, и могу с уверенностью сказать, в нем нет ни грамма жестокости. Нет гнева, агрессии, нет зла. Стас космополит, атеист и интеллектуал. У него нет ни понятия родины, ни четких идеалов, которые можно было бы отстаивать ценой крови. Если бы он и мог убить кого-то, то лишь защищая себя или дорогих ему людей. И то только в том случае, когда другого выхода просто нет.

– Предположим, что все это так, – Сергей мрачно сдвинул брови, – Но он подчинил себе волю Губина, а если нет, то почему тогда, вы сказались больной и избегали с ним встречи?

– Вам этого не понять. Я не хочу, чтобы Стас видел меня такой… – Юлия Григорьевна горько вздохнула, отвела со лба прядку седых волос, и чуть слышно добавила: – Такой, какой я теперь стала.

Ее внимательные карие глаза вновь предательски заблестели.

Сергею вдруг стало очень жаль эту сильную мудрую женщину, запутавшуюся в хитро-расставленных сетях вампира. Он протянул руку и утешительно погладил ее по плечу.

– Тотский не стоит ваших слез, он не любил вас, а просто использовал в своих целях. Он циничный и расчетливый убийца.

– Нет! – Юлия Григорьевна порывисто встала, в ее глазах застыли слезы, – Стас любил меня, любил так сильно и безрассудно, что хотел подарить мне бессмертие!

– Как?! – Искренне поразился Сергей, – Он хотел превратить вас в вампира?

– Да. Он хотел, но я всегда отказывалась. И чем дольше мы были вместе, тем чаще и настойчивее становились его уговоры. – Женщина горько улыбнулась. – Он видел, что я начинаю стареть, а ему по-прежнему остается двадцать. На нас уже начали бросать косые взгляды, разница в возрасте становилась очевидной.

Осенью шестьдесят восьмого, мне тогда должно было исполниться тридцать лет, он предложил отпраздновать мой день рождение у него на даче. Обещал устроить сюрприз, никаких гостей, только он и я. Я согласилась.

Вечером, после ужина, когда мы танцевали, Стас вновь предложил мне стать такой, как он и я вновь отказалась. Тогда он совершил такое, что я не смогла ему простить. Станислав подверг меня гипнозу и, порезав наши запястья, смешал свою кровь с моей.

Когда я проснулась утром, все двери и окна в доме были закрыты, а он сидел возле моей кровати с бокалом человеческой крови в руке.

«С днем рождения, Юля», – Я до сих пор помню, с каким чувством он произнес эти слова.

Я разбила бокал и устроила ему страшную истерику. Я требовала немедленно меня выпустить, но Стас объяснил, что новообращенному вампиру опасен солнечный свет и примерно в течение недели я не должна выходить на улицу днем.

Юлия Григорьевна неожиданно замолчала, словно вновь переживая случившееся.

– И что? Что случилось потом?! – С нетерпением воскликнул Сергей.

Женщина улыбнулась сквозь слезы:

– Ничего. – Спокойно ответила она, – Абсолютно н и ч е г о. Я осталась обыкновенной смертной женщиной.

Он ждал, еще пару часов, не теряя надежды. Хотел увидеть, как мой парез на руке затянется также быстро, как и у него. Но все осталось по-прежнему.

Когда Стас, наконец, осознал, что ничего не вышло, он молча открыл дверь и просто позволил мне уйти. Если бы вы только видели, какими печальными были его глаза.

Женщина на миг замолчала, и, смахнув со щеки слезинку, вновь подняла на Сергея спокойные карие глаза.

С того дня мы больше не оставались с ним наедине, а если встречались, то только по деловым вопросам, в присутствии других сотрудников.

– Но почему? Почему вы не превратились? – Донцов смотрел на нее с искренним удивлением.

– Помните, в день нашей первой встречи, я сказала, что чтобы стать вампиром, нужно этого хотеть? Так вот теперь вы знаете, откуда мне это известно. – Юлия Григорьевна вновь грустно улыбнулась.

– Выходит, вы его не любили? – Осторожно спросил Сергей.

Женщина подняла на него внимательный взгляд и спокойно ответила:

– Нет, я любила его. Любила больше всего на свете, даже больше себя самой.

– Но тогда, почему же вы не захотели? – Не понял Сергей.

Она вздохнула и снисходительно покачала головой.

– Знаете, Сережа, у Гумилева есть такие строки:

Не спасешься от доли кровавой,

Что земным предназначила твердь.

Но молчи: несравненно право –

Самому выбирать свою смерть.

Вот я и воспользовалась этим правом, сделала выбор, свой выбор.

Донцов молчал потрясенный, не зная, что и сказать.

– Ладно, Сережа, – Уже своим привычным ровным голосом произнесла Юлия Григорьевна. – Я чувствую, что Стас впутался в какую-то нехорошую историю, так что, я сейчас пойду, оденусь и мы с вами вместе поедем в штаб и поговорим с ним.

Сергей напрягся, и быстро окинул взглядом комнату. На буфете стоял на зарядке мобильный телефон, а у зеркала лежала связка ключей.

– Хорошо, так и поступим. – Потупив взгляд, негромко подтвердил он.

Женщина скрылась за побеленной дверью, очевидно, ведущей в спальню. Донцов выждал пару минут, затем подскочил к тяжелому трюмо и, навалившись на него всем весом, придвинул вплотную к двери.

– Что вы там делаете? – Раздался взволнованный голос Юлии Григорьевны. – Сережа!

Дверь дернулась, потом затряслась сильнее. Наконец в нее гневно застучали ладонью.

– Откройте меня немедленно, что вы себе позволяете?! Сережа! – В ее голосе звучали гнев и тревога.

– Простите меня, но я тоже сделал свой выбор. – Грустно ответил Донцов, забирая с буфета мобильник.

– Сережа, прошу вас! Опомнитесь! Стас не убийца, клянусь! – В ее голосе уже звучало отчаянье, – Не причиняйте ему вреда, умоляю! Он никого не убивал!!!

Она еще сильнее забарабанила в дверь.

– Ответьте мне на последний вопрос, – Подойдя к самодельной баррикаде, попросил Донцов. – Вы все еще его любите?

За дверью все стихло.

Сергей тяжело вздохнул и, быстро оборвав провод городского телефона, вышел в прихожую.

Еще пара секунд и дверь квартиры двадцать шесть оказалась заперта снаружи на нижний замок, который нельзя отпереть изнутри без ключа.

====== Глава 7 Несравненное Право ======

Когда Сергей добрался до штаба, день уже начал клониться к вечеру, но времени до захода солнца оставалось еще достаточно. Ему было очевидно, что Губин, а тем более Гуськов находятся под постоянным влиянием Тотского, а значит, придется действовать самому.