Кас любит вылизывать Дина часами, ласкать стройное, молодое, крепкое тело, целуя в чувствительные местечки. Ведь мальчик как на ладони – хрупкий, жаждущий ласки, и Кастиэль всегда готов дать её своему парню. Но иногда сил терпеть нет и хочется одним движением гладко войти в жадно пульсирующую розовую дырочку и оттрахать мальчишку до беспамятства так, чтобы тот на тренировке боялся сделать лишнее движение, так, чтобы боль сковывала все тело, не давая расслабиться.

- Хороший… Такой хороший… - Кас жарко выдыхает Дину слова прямо в губы, но не целуя, не подчиняясь мальчику.

Он двигается быстро, трахает размашисто. Каждый толчок – удар по простате. Глубоко. Сильно.

Нога Дина поставлена на крышку унитаза, панк гладит его колено, проводит вверх ладонью, к бедру, вновь спускаясь ниже, щекоча яички мальчика. Вжимать Дина в стену туалетной кабинки кажется сейчас идеальным. Сине-зеленый килт собрался где-то на животе, спорран болтается позади мальчишки, при каждом толчке ударяясь о пластиковую стену.

Кас шумно втягивает мерзкий аромат клубных туалетов, зарываясь носом в шею Дина. От мальчика всегда приятно пахнет мятой, свежими фруктами и чем-то еще особенным, что смешивается с одеколоном Новака, создавая новый, причудливый, прекрасный в своей необычности и новизне запах. Запах Дина.

Прикрыв глаза, мальчик тихо мычит, положив ладони на грудь Каса, сжимая пальцами его соски. Руки быстро затекают, и он обхватывает, оплетает шею панка, притягивая к себе еще ближе. Ладони неосознанно, необдуманно гладят плечи, щеки, щекочут виски, пока длинные пальцы мальчишки не зарываются в отросшие темные вихры. Мальчик тянет назад голову Каса от себя, обхватывает вновь за щеки, заставляя смотреть на себя.

Толчок.

Глаза в глаза.

Вскрик.

Он хнычет, ему не хватает ласк, свободы – кабинки узкие, неудобные, им приходиться тесниться, но так хочется почувствовать друг друга, отдаться в который раз.

Глядя на своего мальчика, совершая быстрые, несильные толчки, Кастиэль восхищается им – таким красивым, желанным, искренним и, как всегда, любимым. Мягкая, бархатная кожа под пальцами горит; внутри мальчонки узко, несмотря на растяжку, его дырочка обхватывает член именно так, как надо, как хочется; глаза Дина потемнели, но он не закрывает их, хочет, чтобы Кас видел его, знал, как нравится, как хорошо ему сейчас.

Кастиэль разрывает их взгляд и с новым, сильным, глубоким толчком, подается вперед, въезжая в Дина по самые яйца, отчего по кабинке разносится тихий шлепок плоти о плоть, и приникает поцелуем к его губам, кусая, оттягивая, зализывая, после чего властно скользит языком внутрь, привычным движением щекоча кончик языка мальчишки, дразня его. Мальчик стонет ему в рот, тянет на себя, толкается вперед бедрами, желая ощутить жар чужого тела, кожи…

Они целуются влажно, ненасытно, страстно. Их языки сплетаются, играючи борются за лидерство, пока Дин не уступает, позволяя Касу собственнически трахать свой рот.

Ощущать близость любимого человека до одури приятно. Это прекрасно, неописуемо великолепно и перед глазами Дина взрываются фейерверки, снося ему крышу. Он часто представляет их со стороны – фрик, жадно, похабно, пошло, грязно, двигающийся внутри парня в юбке. Может показаться это странным, порочным и таким неправильным, но мальчик знает – ложь. Не так. Кастиэль сдавливает его шею, пережимает артерию – и это хорошо. Кастиэль кусает его, царапает ногтями, пирсингом – и это правильно. Кастиэль причиняет боль, не слышит его – это ненормально. Но именно за непередаваемую ненормальность Дин и привязан к панку крепкими, прочными нитями, которые оплели их однажды.

Разорвав поцелуй, Кас отстраняется, скользит влажными губами по щеке мальчишки, глубоко дыша. Он выходит из него полностью. Смотрит некоторое время, как сжимается и разжимается красная, припухшая дырочка.

- Хочу… Кас… Хочу… Дай…

Панку самому уже хочется избавить от пульсирующего внизу живота возбуждения, ощутить посторгазменную пустоту, окунуться в тихую нирвану. Его член твердый, прямой, с набухшей алой головкой скользит по бедрам мальчика, размазывая смазку, но не проникает в жадно сжимающуюся в ожидании дырку.

Вместо этого Кас подхватывает Дина под колено, и резко поднимает его ногу вверх. Он смотрит мальчику в глаза, нагло улыбаясь и, не отводя взгляда, целует ногу мальчишки отчего тот заливается милым, детским румянцем. Наклоняясь корпусом вперед, Кас медленно тянет ногу Дина к стенке кабинки и вскоре колено мальчишки соприкасается с его плечом. Но панк продолжает давить на ногу, второй рукой придерживая мальчонку за бедро.

Его ноги гладкие, без единого волоса, как любит Кас, голени обтянуты белыми, приятными на ощупь хоссами. Легкая кривизна ничуть не портит ту картину, которая предстала перед взором панка.

Мальчик легко улыбается, пока Кастиэль любуется ровным, прямым шпагатом. Он позволяет любоваться собой некоторое время, но терпеть нет больше сил, и поэтому он тихо стонет, отчего получает очередной легкий, дразнящий поцелуй в колено.

Кастиэль играется. Ему нравится то, как дрожит мальчишка, как трепещут его ресницы, как дергается и сочится смазкой член Дина, изнывающий без прикосновений.

Тут не очень светло, лампочка периодически моргает, но им и не нужен свет, они знают тела друг друга наизусть, с закрытыми глазами могут ощупывать своего партнера, доставляя ему удовольствие, которое может принести лишь прикосновение близкого, родного, нужного человека. Единственного человека. Кас никогда не назовет Дина любимым. Признается в любви, но не более. Ведь любимых много. А Дин – он такой единственный. Такой особенный…

Терпение – не самая выдающиеся черта его мальчика. Ему скучно, ему хочется быть оттраханным. Он нуждается в том, чтобы быть наполненным, чтобы в нем двигались. Он нуждается в Кастиэле. И поэтому он сгибает поднятую вверх ногу в колене, закидывает её на плечо Кастиэля, чуть поворачивая так, что бы лодыжка лежала на другом плече, свисая пяткой, а голень прижималась к шее Новака.

Это сносит крышу Касу окончательно, он отпускает себя и резко толкается в Дина. От неожиданности мальчик, не сдержавшись, стонет протяжно, громко, сладко, но панк не ловит столь прекрасных звуков губами, позволяет мальчишке кричать, специально двигаясь под таким углом, чтобы с каждым толчком прицельно бить по простате.

- Давай, детка, кричи, - жарко шепчет Кас. Нога мальчишки давит ему на шею, и он отпускает бедро Дина, опирается руками по разные стороны от его головы, вжимается корпусом в его, сладко целуя в подставленную шею.

Дин такой гибкий…

Внутри мальчика все хлюпает, смазка капает на грязный кафель туалета, но сейчас плевать на все. Возбуждение сносит крышу, и они сталкиваются зубами, бешено целуясь. Стеночки Дина жадно обхватывают Каса, мальчик специально сжимается, зная, как любит это панк, как чувствителен он в такие моменты. И Кас срывается. От толкается еще пару раз глубоко, вырывая болезненные стоны из Дина и со звериным рычанием кончает глубоко в стонущего мальчика.

Звезды все еще пляшут перед глазами, но он разворачивает мальчишку к себе спиной, заставляя того опереться трясущимися руками о стенку кабинки. Дин нуждается в разрядке, он облизывает губы, слишком резко поворачивает голову к Касу, его взгляд лихорадочно мечется по лицу Новака.

- Помоги мне, - тихо шепчет Кас.

Дину не нужно пояснений.

Он беспомощно воет от предвкушения и не по-человечески прогибается в спине, положив ладони на свои ягодицы, разводя их перед Касом.

«Великолепно…» - думает панк, с восторгом разглядывая сжавшуюся дырочку – Дин специально держит в себе сперму парня.

Панк знает, что то, что он сейчас сделает смутит его мальчика окончательно. Он легко шлепает его по бледной ягодице и, не церемонясь, вводит в него сразу два пальца, чувствуя, как расслабляются мышцы под привычными движениями. Гладко скользя по едва теплой сперме, он присоединяет еще один палец, с удовольствием наблюдая, как они скрываются в покрасневшей дырке Дина. Мальчик стонет. Сейчас он чувствителен, как никогда. Но этого все равно мало для того, чтобы тот получил разрядку. И тогда Кас наклоняется вперед, обводит языком края дырочки, скользит между пальцами, не морщась от вкуса собственной смазки…