Он подмигнул Мишель и прочистил горло.

— Мы собрались здесь сегодня, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака. Я знаю Мейсона уже давно, и буду честен. Я бы никогда не догадался об этом дне. Вы, юная леди, кудесница.

Он снова прочистил горло, а я ухмыльнулась. Я знал, что он хотел достать из кармана виски, но пытался быть вежливым.

— Мало того, что ты похожа на настоящего Ангела милосердия, тебе повезло, сукин сын, — сказал он мне с прерывистым голосом, прежде чем повернулся к Мишель. – Но вы научили этого мужчину тому, что он имеет значение. Что он заслуживает любви. Тому, что мы все знали с самого начала.

Я почувствовал неожиданную влагу в своих глазах, совершенно неожиданную. Я знал, что Дэвис шутил на мой счет, но кто знает? Это даже не приходило мне в голову, что угрюмый Рев попытается заставить меня плакать.

Он подмигнул мне и продолжил.

— Итак, Мишель, теперь я должен спросить тебя. Не почувствовала ли ты давления, чтобы сказать «да». В море всегда есть старшая и более выдающаяся рыба.

Я закашлял, чтобы прикрыть свой смех, пораженный тем, что он приударял за моей невестой в середине церемонии.

— Берешь ли ты этого мужчину в свои законные мужья, чтобы быть в горе и в радости, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Беру.

Дэвис повернулся ко мне.

— Берешь ли ты эту женщину в свои законные жены, чтобы быть в горе и в радости, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Беру.

Мой голос был немного более хриплым, чем обычно, эмоционально чувственным и настоящим, что было также очевидно для всех. Мишель мне улыбалась. И от этой улыбки все было в порядке.

Каждый. Чертовый. Час.

— Ну, тогда, полагаю, у меня нет выбора, кроме как объявить вас мужем и женой. Ты можешь поцеловать невесту!

Я притянул Мишель ближе и опустил к ней голову. Нежно поцеловал нежные губы, пытаясь контролировать страсть, которая охватывала меня каждый раз, когда она оказывалась в моих руках.

Толпа кричала и скандировала, пока я не закончил целовать жену. Я прижал свои губы к ее губам и даже немного использовал язык. У меня не было выбора. Аплодисменты перешли в смех и подшучивание.

Ничего из этого не имело значения.

Моя жена находилась в моих руках, и, черт возьми, я собирался ее поцеловать.