– А Шрай? – поинтересовался Джурс о судьбе генерала, адъютантом которого когда-то служил Матео. Шрай чуть не помер в плену. И только благодаря побегу Матео, выбравшемуся с моей помощью из княжества, генерал остался жив и здоров, дослужился до поста Первого Дожа Трезарианской республики.

– Он – великая шишка. Чуть ли ни первый человек в стране.

– Король? Князь? – Джурс усмехнулся одной стороной рта.

– Нет, у них вроде как правит народ, а на самом деле Отто Шрай. Смешная раса.

– Ну да! Не люблю я их. Только к Матео отношусь с уважением. Храбрый мальчишка!

– Я люблю Матео как брата. И обязан ему жизнью. Именно он вытащил меня из той мясорубки при Атрине, умудрился вернуть в Стратту-арре. У трезов любой пленный сразу становится рабом.

– Выходит, Маасу мы обязаны, что не потеряли нашего князя?

– Джурс… Что-то долго их нет, – не выдержал я.

– Лей, – хриплым шепотом предостерег Джурс, в самые редкие минуты мой старый друг называл меня по имени.– Не волнуйся, Аджиус скорее погибнет сам…

Джурс не договорил, кивая на расщелину, из которой выбирались две щуплые фигурки.

Увидев мрачные лица разведчиков, я понял, что существует третий вариант развития событий, о котором я даже не мог помыслить. Пришлось улетать с плато, дабы не спугнуть лиуров.

В степи мы разбили лагерь, поставили шатер и, смешав порошок из листьев священного дерева ммонге и водорослей с молоком, приготовили стину, единственную еду стреттов. Все старались не говорить о лиурах и их жертве. Я видел, что Аджиус готовит речь, мысленно подбирая слова. А Мойн… Мой сын казался подавленным и растерянным.

– Рассказывайте! – приказал я разведчикам, когда опустели гвелты.

– Там все гораздо хуже, чем мы думали, Лей, – проговорил Аджиус упавшим голосом. – Две беременные самки, там дальше по туннелям полно яиц. Похоже, мы нашли главное лежбище этих тварей.

– Что с девчонкой трезов? Она еще жива?

– Да, они ее покрыли липкой и вонючей слюной, чтобы не истекла кровью. Когда мы спустились в нору, оболочка уже затвердела.

– За один день ее не съедят, – согласился я. – Поэтому, запечатали.

– Но главная проблема не в этом, – тихо произнес Аджиус. – Я заглянул ей в голову. Никаких мыслей, никаких мучений.

– Зачем? – вкрадчиво поинтересовался я. Мой старый друг ответил на вопрос, мучивший меня долгие годы.

– Лей, девчонка знает Матео, – упрямый следопыт пропустил мои слова мимо ушей.

– Как ты это выяснил, Аджиус? – строго поинтересовался я.

– Мы долго не могли двигаться, пока лиуры окончательно не заснули. Девчонку они кинули около входа в пещеру, чтобы оболочка подсохла. Я подошел к ней и срезал паутину с лица, чтобы не задохнулась раньше времени. В этот момент меня окликнул Мойн, он что-то нашел в той пещере. На звук голоса девчонка дернулась, вспомнив Матео.

– Это ни о чем не говорит! О Матео Маасе, герое Трезариана, детям сказки рассказывают.

– Лей, она помнит его мальчишкой, чуть старше, чем у нас в плену.

– Ты точно видел Матео? – засомневался я.

– Да, Лей.. то есть, тайэн.

– А ты Мойн?

– Да, фра.

– Опиши! Аджиус, молчи!

– Она услышала наш разговор и вспомнила мальчишку. Высокого, черноволосого, в нарядном мундире синего цвета, а на плечах золотые украшения. Только…

– Что только, Мойн?

– Он одет красиво, только на ногах у него домашние туфли.

– Она видела его в доме, Лей, а не на параде! – в запале воскликнул Аджиус.

– Я уже понял, Адж. Завтра попробуем спасти её. У меня долг перед Матео. – Я оглядел свой маленький отряд. – Оболочка повреждена, завтра лиуры ее восстановят и вытолкнут жертву наверх, чтобы быстрее высохла. Нам бы не прозевать этот момент. Потом вернетесь и вычистите плато! А сейчас всем спать!

Народ начал расходиться. Я повернулся к Мойну, стоявшему рядом и не спешившему исполнять приказ. Сын всматривался в черноту степи, но я мог поклясться, он ничего не видел.

– Что ты нашел в пещере, Мойн? – я постарался придать голосу мягкие нотки.

Сын разжал кулак, и я увидел обломок серебряного украшения. Кораллы и жемчуг были местами выбиты. Тонкие завитки покорежены, видимо зубами лиуров. Но я узнал его сразу. Моя жена, не снимая, носила этот браслет на щиколотке. Подарок родителей на совершеннолетие.

– Где? – рявкнул я, не в силах сдержаться

– У лиуров. – Мойн мотнул головой по направлению к плато. Глаза моего взрослого сына наполнились слезами. – Когда мы спустились в пещеру, они еще ели жертву, и нас не заметили. Сама нора большая, змеи находились в глубине. Мы спрятались в небольшую нишу около входа. Там обнаружил этот обломок, в углу валялся. Лиуры, наевшись, запечатали жертву и кинули рядом. Дальше ты знаешь. Это браслет уммы? – слезы высохли, глаза сына горели ненавистью и жаждой возмездия.

– Да, Мойн, – сдержанно кивнул я, хотя хотелось заорать на всю степь. И выть, выть от безысходности. Моя Ренца тоже находилась в этой пещере. Её так же медленно ели.

– Отец, пожалуйста, давай поможем этой девушке! – взмолился Мойн. – В память об умме. Ей никто не пришел на помощь. А девчонку трезов мы еще можем спасти.

– Завтра отобьем ее, сынок, – устало согласился я. – Иди спать!

За ночь я не сомкнул глаз. Сидел, курил трубку, набитую смесью сухих листьев нузы и ммонге. Вдыхал едкий дым, размышляя. Я всегда считал, что моя жена погибла во дворце Заарханна, находящемся в степи, неподалеку от плато. А теперь получается, что ее выкрали и просто скормили лиурам, а потом подбросили во дворец кисть руки. Кто это сделал, хотел бы я знать? Я найду всех причастных к гибели Ренцы, и возмездие будет страшным.

Цита

Мои мучители угомонились быстро. Легкий ужин. Кусок моей печени плюс несколько глотков крови. От дурманящей мозг боли я почти ничего не соображала. Только чувствовала, как на меня слоями намазывают густую вонючую слизь, быстро превращающуюся в твердую корку. Дышать становилось все труднее. В нос набилась липкая масса и там затвердела. Я закашлялась, начав задыхаться. Но в этот момент произошло что-то странное. По корке прошелся нож, разрезая мой саван. Чьи-то руки быстрыми движениями убрали с лица толстый слой засохшей слизи. Я услышала шепот, тихий, словно кашляющий звук. Стретты. Только этого не хватало. Все знают об этом кровожадном народце. Из глубин памяти внезапно выплыло лицо паренька в военном мундире. Он смешно растягивал губы, произнося незнакомые слова, будто кашлял. Кто это был, кем мне приходился, я не знала. Я прислушалась, благо на лице и голове не осталось даже следов савана. Снова переговаривались на стреттском. Затем послышались легкие шаги, а через минуту все стихло. Мои пожиратели громко храпели в дальнем конце пещеры, ничего не заметив.

Утро началось с возмущенного шипения. Видать, одна из самок первой обнаружила, что кокон разорван, а жертва закатилась под камни. Кончик хвоста молниеносно подлез под мое недвижимое тело и вытолкнул меня из небольшой ниши. Снова все повторилось. Меня тщательно обмазали слизью, но уже не оставили в пещере, а выбросили на поверхность плато. Я навзничь упала на гладкую твердь и приготовилась к самой худшей участи. Рядом послышалось незнакомое рычание. Мой пожиратель ответил резким устрашающим рыком. Наверное, мои едоки пригласили знакомых на обед. Меня вымачивают в каком-то странном маринаде, а потом съедят, как главное блюдо?

Мой обостренный слух различил отдаленное хлопанье крыльями. Снова летающие кони. Или опять галлюцинации? Но в следующее мгновенье я услышала громкий хлопок, почувствовав, как к незасохшему полностью кокону припечатало ремень хлыста. Затем пара вращательных движений, и тонкая кожа ремня обвилась вокруг моего савана. Последовал рывок, и неведомая сила подняла меня ввысь. Ржали кони, кричали стретты. Слышались выстрелы. Хлипкий кокон начал рваться снизу. Первыми, освободились ноги, я задергала ими в разные стороны. Затем с громким хрустом лопнула вся оболочка, и в момент, когда рука оказалась на свободе, я инстинктивно ухватилась за хлыст, поднимавшийся ввысь крепкой рукой охотника. Я успела обмотать кожаную веревку вокруг руки, когда правую ногу разодрало от боли, самой страшной по сравнению с предшествующими страданиями. По телу прошла судорога и наступила темнота.